Государство

и община

Константин Кавелин

Р у с с к а я ц и в и л и з а ц и я

Русская цивилизация

Серия самых выдающихся книг великих русских мыслителей, отражающих главные вехи в развитии русского национального мировоззрения:

Св. митр. Иларион Св. Нил Сорский Св. Иосиф Волоцкий Москва – Третий РимИван Грозный «Домострой» Посошков И. Т.Ломоносов М. В.Болотов А. Т.Пушкин А. С.Гоголь Н. В.Тютчев Ф. И.Св. Серафим Са- ровскийШишков А. С.Муравьев А. Н.Киреевский И. В.Хомяков А. С.Аксаков И. С.Аксаков К. С.Самарин Ю. Ф.Валуев Д. А.Черкасский В. А.Гильфердинг А. Ф.Кошелев А. И.Кавелин К. Д.Коялович М. О.

Лешков В. Н.Погодин М. П.Беляев И. Д.Филиппов Т. И.Гиляров-Платонов Н. П.Страхов Н. Н.Данилевский Н. Я.Достоевский Ф. М.Игнатий (Брянчанинов)Феофан ЗатворникОдоевский В. Ф.Григорьев А. А.Мещерский В. П.Катков М. Н. Леонтьев К. Н. Победоносцев К. П. Фадеев Р. А. Киреев А. А.Черняев М. Г. Ламанский В. И.Астафьев П. Е.Св. Иоанн Крон-штадтский Архиеп. Никон (Рождественский)Тихомиров Л. А.Суворин А. С.

Соловьев В. С. Бердяев Н. А. Булгаков C. Н. Трубецкой Е. Н.Хомяков Д. А.Шарапов С. Ф.Щербатов А. Г. Розанов В. В.Флоровский Г. В. Ильин И. А. Нилус С. А.Меньшиков М. О. Митр. Антоний Хра- повицкийПоселянин Е. Н.Солоневич И. Л.Св. архиеп. Иларион (Троицкий)Башилов Б.Концевич И. М.Зеньковский В. В.Митр. Иоанн (Снычев)Белов В. И.Лобанов М. П.Распутин В. Г. Шафаревич И. Р.Кожинов В. В.

Госуд аРство и община

константин кавелин

Москваинститут русской цивилизации

2013

Кавелин К. Д.К 12 Государство и община / Сост., предисл., коммент. В. Б. Тро-

фимова/ Отв. ред. О. А. Платонов. — М.: Институт русской ци-вилизации, 2013. — 1296 с.

В книге публикуются главные труды выдающегося русского мыслителя, историка, правоведа, общественного деятеля Констан-тина Дмитриевича Кавелина (1818–1885). Первоначально Кавелин занимал либеральные позиции, позднее отошел от них и сблизился со славянофилами. Стоял на позиции сильной самодержавной вла-сти. В 1866 г. подал царю записку «О нигилизме и мерах против него необходимых».

Кавелин стал основателем государственной школы историче-ских исследований. В своих трудах он показывает решающую роль самодержавного государства в жизни народа. По мнению ученого, русское государство явилось высшей формой общественного бытия в жизни России.

Кавелин был одним из творцов крестьянского законодательства 1861 г., в числе первых отечественных ученых исследовал сельскую общину, доказав, что в ее сохранении – основа социальной и эконо-мической устойчивости России. Разрушение тысячелетних обычаев крестьянского мира, по мнению Кавелина, приведет к упадку эконо-мики и падению самого Русского государства.

Кавелин выступал противником личной собственности на зем-лю, считая, что в условиях России она приведет к массовому обнища-нию крестьян. Чтобы не допустить этого, ученый предлагал передать землю крестьянам в пожизненное пользование с правом наследова-ния, но без права продажи. Причем выделение земли должно осу-ществляться строго в рамках уже существующих общин, являющих-ся, по сути дела, коллективными владельцами земли.

© Институт русской цивилизации, 2013

УДК 304.5ББК 63.3.(2)52К 12

ISBN 978-5-4261-0080-0

5

П РЕ Д и с лО в и Е

Константин Дмитриевич Кавелин (1818–1885) – выдаю-щийся русский мыслитель, историк, юрист, философ, публи-цист и общественный деятель. Современники видели в Каве-лине не только даровитого ученого и публициста, но и очень ценили обаяние его своеобразной личности: «Ставя в челове-ке выше всего нравственные основания и посвятив всю свою жизнь тому, чтобы содействовать развитию и прогрессу на Руси нравственной личности, он сам является ярким ее выра-зителем, и это его главнейшее достоинство. Чувство эгоизма было ему совершенно чуждо: самого себя, свою личность1 он всегда приносил в жертву общему делу, идее, стоявшим у него впереди всего. Немало на Руси было, есть и будет людей талантливых, умных, ученых, но весьма мало людей, которые были бы вполне верны в жизни своим принципам, у которых слово не противоречило бы делу»2.

Кавелин блестяще заявил о себе ученому и литературно-му миру еще в 1840-х гг., опубликовав в 1847 г. знаменитую статью «Взгляд на юридический быт древней России», напи-санную в 1846 г. на основе текстов его лекций в Московском университете. Эта статья почти сразу поставила имя Кавелина в ряд с самыми значимыми и популярными именами поколе-ния мыслителей-идеалистов, «людей сороковых годов», «вы-сокоталантливой дружины русской мысли, которой так много

1 Разрядка Д. А. Корсакова.2 Корсаков Д. А. Жизнь и деятельность К. Д. Кавелина // Кавелин К. Д. Со-брание сочинений. В 4 т. Т. 1. – СПб., 1897. – С. X.

6

Предисловие

обязано отечественное просвещение»1. В это время отчетливо обозначились два непримиримых лагеря русской обществен-ной мысли – славянофилов и западников. На каждой из сторон были свои выдающиеся мыслители, вокруг которых группи-ровались их горячие сторонники или просто сочувствовав-шие, которые в дальнейшем в процессе острых дискуссий этих «врагов-друзей» могли предпочесть и противоположное на-правление, опять-таки под влиянием самых ярких идеологов этого направления мысли. Среди оригинальных мыслителей – славянофилов (братьев Киреевских, Самарина, И. и К. Акса-ковых, Хомякова и др.) и западников (Грановского, Герцена, Белинского, Тургенева и др.) «людей сороковых годов», позна-комивших русское общество с немецкой идеалистической фи-лософией, западными социальными идеями или обращавши-ми свой взгляд в далекое прошлое древней Руси, видевших там истоки самобытности России и русских, изучавших русскую историю, предлагавших по-новому взглянуть на события про-шлого России – этой славной «дружины» «людей сороковых годов», Кавелин занял почетное место и как ученый и мысли-тель, и как полемический публицист, и как яркая цельная лич-ность, как удивительно порядочный и принципиальный чело-век. Как личность Кавелин оказал умственное и нравственное влияние на несколько поколений мыслящих людей в России.

В статье «Взгляд на юридический быт древней России» Кавелин выступил как выдающийся русский мыслитель и тео-ретик исторической науки, сказав о необходимости «общей ру-ководящей идеи в разработке русской истории». Он не только привлек внимание к отсутствию главной идеи в изучении исто-рии, но и предложил собственную оригинальную и идеально выстроенную по логике теорию развития «бытовой» истории России, заключавшуюся в постепенной эволюции личного на-чала, в выделении личности из первоначального, родового и семейного быта племен русских славян. Эта ярко и живо на-писанная работа Кавелина стала программой государственной (историко-юридической) школы «родового быта» в русской 1 Корсаков Д. А. Указ. соч. – С. IX.

7

Предисловие

исторической науке. Эта статья помогает нам понять личность самого Кавелина, считавшего «умственное, нравственное, юридическое и политическое развитие личности … основой общественности и прогресса»1. Неразрывное соединение ум-ственного, нравственного, правового и политического разви-тия личности Кавелин отстаивал и продолжал изучать на про-тяжении всей своей дальнейшей жизни. Сложилась традиция причислять Кавелина к западникам, однако он сам видел свою задачу в соединении всех разумных и ценных идей, которые были выработаны славянофилами и западниками: «Разные точки зрения только потому исключают друг друга, что видят только одну сторону и не видят других, столько же, несомнен-но, существующих в предмете. Убедившись в правильности такого заключения, останется сделать только шаг, чтобы соз-дать одну сомкнутую русскую национальную интеллигенцию, которая охватит все направления и течения русской мысли со всеми их оттенками»2.Такое его понимание разумного соеди-нения лучших идей западничества и славянофильства Кавелин высказал несколько иначе, выражая в этом высказывании свою формулу полезной научной деятельности, творчества: «Свету не только, что в европейском окошке. Один настоящий, необ-манчивый свет и есть – это знание, добытое трудом, опытом, творчеством. Идя рука об руку, они создают историю, науку, общественные и политические формы. Для нас европейские идеалы – только материал, справка, чтобы при помощи их соз-дать свое и для себя, а не обязательный канон жизни, которая имеет бесчисленные множество путей и выходов; нужно толь-ко отыскать и разработать тот из них, который нам ближе по натуре, по вкусам, по нашей обстановке»3.

«Из-за слабых сторон разных направлений русской мыс-ли мы проглядываем сильные, доставившие им во время óно

1 Там же. – С. IX.2 Злобы дня общественной-политической жизни России // Русская мысль. – 1888. – С. 539.3 Кавелин К. Д. Наши недоразумения // Наш умственный строй. Сборник статей. – М., 1989. – С. 417.

8

Предисловие

влияние и выдающееся положение. Надо отбросить их слабые стороны и разработать общим трудом сильные и влиятель-ные. Тогда только мы уясним себе, что мы такое между дру-гими народами, проложим себе пути, наиболее свойственные нашему народному гению, и внесем лепту своего труда в об-щую сокровищницу, накопленную работою всего рода чело-веческого. Только этим способом мы можем стать чем-нибудь, если вера в наше народное величие не есть мечта Маниловых и мы не осуждены, подобно илотам между народами, унаво-зить нашу почву для других, более талантливых и достойных работников на поле всемирной истории»1.

Кавелин родился 4 ноября 1818 г. в С.-Петербурге. Род Кавелиных принадлежал к старинному дворянскому роду и восходил к XVII в. Однако старинный род Кавелиных не был ни богатым, ни знатным и вел свое начало от московско-го чиновника XVII в., патриаршего дьяка Ивана Ивановича Ковелина (? – ок. 1660). Поэтому по своему происхождению и положению Кавелин относился к среднему провинциально-му помещичьему кругу. Дед К. Д. Кавелина, Александр Ми-хайлович Кавелин (? – ок. 1812), носил чин секунд-майора, был женат на Анне Ивановне Кошелевой, имел от этого бра-ка 11 сыновей и 6 дочерей. Из-за такого большого семейства его весьма значительное состояние в 500 с лишним душ кре-постных крестьян было разделено на очень мелкие владения, и дети А. М. Кавелина считались уже мелкопоместными дворянами, кроме второго сына, Дмитрия Александровича (1778–1851) – отца Константина Дмитриевича. Д. А. Кавелин, будучи чиновником, очень преуспел по службе «по разным гражданским ведомствам» и к 38 годам достиг чина действи-тельного статского советника. Отец К. Д. Кавелина, кроме чинов, получал за свою удачную службу пожалованные зем-ли и различные аренды земли, а также единовременные де-нежные награды, что позволило ему существенно увеличить свои наследственные владения. Д. А. Кавелин был женат на бедной сироте – дочери умершего придворного архитекто-1 Злобы дня общественной-политической жизни России. – С. 540.

9

Предисловие

ра, шотландца по происхождению, Джона Белли – Шарлотте Ивановне Белли (1787–1853). От этого брака Д. А. Кавелин имел старшую дочь Софью Дмитриевну и трех сыновей, из которых вторым был Константин Дмитриевич.

Д. А. Кавелин был очень образованным человеком, под-держивал дружеские отношения с выдающимися людьми свое-го времени, среди которых можно назвать графа С. С. Уварова, А. И. Тургенева, графа М. М. Сперанского, В. А. Жуковского, князя П. А. Вяземского, К. Н. Батюшкова, графа Д. Н. Блудова, Д. В. Дашкова. С некоторыми из перечисленных лиц (с Жуков-ским, Блудовым, братьями Тургеневыми, Дашковым) Дмитрий Александрович учился в Московском благородном пансионе, другие были его товарищами по службе. Учеба в Московском благородном пансионе вместе с людьми, которые стали в даль-нейшем выдающимися литераторами и видными обществен-ными деятелями эпохи Александра I, сильно повлияла на его взгляды, развила склонность к занятиям литературой. Благо-даря своим однокашникам по пансиону он близко сошелся с представителями просвещенной высшей бюрократии – графом С. С. Уваровым, князем П. А. Вяземским, графом М. М. Спе-ранским, московским митрополитом Филаретом, бывшим в то время еще молодым богословом. Блестящий круг общения, прекрасно складывавшаяся карьера выделяли Д. А. Кавелина среди общей массы чиновничества, возвышали в глазах его мелкопоместных родственников, у которых он пользовался большим влиянием. По отзывам современников, Д. А. Кавелин обладал добрым сердцем, был тихого нрава, мягкого характе-ра, являясь натурой недеятельной и несамостоятельной. Из-за этих свойств он постоянно поддавался чужим влияниям.

Шарлотта Ивановна, мать К. Д. Кавелина, по складу характера была полной противоположностью своему мужу. Она отличалась твердой волей и практическим умом, целью ее жизни было благополучие семьи, поддержанием которо-го она неустанно занималась до конца своих дней. Однако Шарлотта Ивановна являлась очень сложной натурой, в ее характере были и с годами становились все заметнее отрица-

10

Предисловие

тельные черты – деспотизм, нетерпимость к чужим мнениям, снобизм, мелочность. Она подчинила всех домашних своему распорядку, жестко заставляя соблюдать внешние приличия и условные правила, в которых проглядывала врожденная английская пунктуальность, превратившаяся в условиях по-мещичьего самовластного быта в мелочность и самодурство. Шарлотта Ивановна высоко ставила соблюдение чиновной субординации в общении, следовала укоренившимся дворян-ским предрассудкам: гордилась генеральским чином мужа (статский советник), пренебрежительно относилась к людям недворянского происхождения. Поэтому она считала карьеру ученого, профессора недостойной для своего сына, не видя разницы между «учительской» карьерой, к которой она отно-сила и профессорскую, и прочими непочетными профессия-ми, которые больше пристали бы выходцу из разночинцев, а не дворянину, сыну генерала. Почти каждое лето семья Каве-линых проводила в своем тульском имении, с. Иваново. Круг общения там для подрастающего К. Д. Кавелина состоял из соседей-помещиков и родственников, в большинстве своем лишенных каких-либо духовных интересов, интересовавших-ся только чиновной субординацией, управлением крепостно-го хозяйства своих имений, сплетнями и родственными отно-шениями, кичившихся своим дворянским происхождением. Семейная обстановка не могла содействовать правильному умственному и нравственному развитию Константина Дми-триевича. Только благодаря личным дарованиям, воле и тру-доспособности он смог бороться с окружающей его средой и выйти за пределы этого круга.

Первоначальное воспитание и образование, как это бы-ло принято в те времена, К. Д. Кавелин получил дома. Ка-велин начал обучение в Рязани, где в то время под началом А. Д. Балашова служил его отец. Русской грамоте его учила сестра Софья Дмитриевна, которая была на 10 лет старше его. В дальнейшем Константин Дмитриевич поступил в обучение к гувернерам-немцам, в большинстве своем не являвшимся достаточно образованными людьми. Кроме гувернеров Каве-

11

Предисловие

лина обучали и учителя, но их подбор не отличался проду-манностью, в основном это были семинаристы, священники и учителя местной гимназии. Племянник и биограф Кавелина Д. А. Корсаков отмечал, что детско-отроческие годы были тяжелым временем для Костантина Дмитриевича: «С горь-ким чувством на каждом шагу оскорбляемого нравственного достоинства и со стороны учителей, и со стороны родите-лей воспоминал впоследствии К. Д. Кавелин рязанские годы своего учения. Утешение оскорбленный мальчик находил в беседах с сестрой, да с дворовыми и крестьянами, с которыми сближается в очень раннем возрасте, и в одиноких детских размышлениях и мечтах. Он любил удаляться в большой те-нистый сад в тульской деревне Кавелиных – Иваново, выби-рал в этом саду для своих мечтаний самые глухие места; там он поверял свое горе сестре, там он рассуждал со своими дру-зьями – крепостными отца, там он предавался мечтам о воз-можности лучшего существования»1. Дружба с дворовыми и крепостными крестьянами заставила Кавелина еще ребенком задуматься о «неправде» крепостного быта, несправедли-вости. Корсаков обратил внимание, что еще восьмилетним мальчиком Кавелин сказал крепостному садовнику дер. Ива-ново: «А ведь Бог не велел одним людям работать на других даром; это противно божеским и человеческим законам»2.

Служебная карьера отца сильно пошатнулась именно тог-да, когда Константин Дмитриевич достиг отроческого возрас-та, что не могло не сказаться на достатке семьи и на душевном состоянии Дмитрия Александровича. Д. А. Кавелин ограни-чил теперь круг своего общения родственниками и духовными лицами, в основном монахами. В 1829 г. Д. А. Кавелин вышел в отставку и переехал с семьей в Москву, где и проживал до са-мой своей смерти. Д. А. Кавелин хотел дать детям православно-религиозное образование, поэтому поручил преподавание всех предметов, кроме новых языков, священнику церкви Чернигов-ских чудотворцев С. И. Терновскому, оказавшемуся на деле не-1 Корсаков Д. А. Указ. соч. – С. XIV.2 Там же.

12

Предисловие

веждой. Немецкому языку К. Д. Кавелина обучал немец Эйзен-гардт, а французскому – швейцарец из Женевы Барбе. Однако такие занятия не могли дать молодому Кавелину достаточно знаний для поступления в университет, что прекрасно созна-вал и сам мальчик, беспокоясь за результат своего вступитель-ного экзамена. Мальчика в его опасениях поддержали учите-ля Барбе и Эйзенгардт, которые полюбили своего способного ученика. Они добились, что математику маленькому Кавелину стал преподавать Барбе, а латинский язык – Эйзенгардт. Вско-ре священник Терновский был отставлен, а его место занял дьякон церкви Святого Георгия на Всполье Лев Степанович, фамилию которого Кавелин вспомнить не мог, но, несмотря на это, с благодарностью вспоминал уроки этого высокообразо-ванного и красноречивого педагога, который не только дал Ка-велину начальное образование, но и способствовал развитию самостоятельности мышления в мальчике. Под влиянием Льва Степановича выдающийся ум Кавелина начинает в эти годы интенсивно развиваться. В отроческие годы Константин Дми-триевич много читает книги русских и иностранных авторов, среди которых сочинения Плутарха, Карамзина, сочинение которого в 1830-х гг. пользовалось огромной популярностью, английского историка и поэта XVIII в. Гольдсмита, француз-ского историка XVIII в. Роллена. Кроме того, юноша внима-тельно изучает сочинения по математике и естествознанию из библиотеки отца. В 1834 г. с К. Д. Кавелиным начинают зани-маться два новых педагога, оказавшие впоследствии решающее влияние не только на его познания, но и на систему взглядов в целом. Среди этих двух учителей были известный в будущем филолог, эллинист и санскритолог, в тот период еще студент Московского университета, К. А. Коссович и знаменитый на всю Россию литературный критик В. Г. Белинский, который в то время только что дебютировал на поприще журналистики в газете «Молва» с талантливой статьей «Литературные мечта-ния». Белинский преподавал Кавелину русский язык, историю и географию, а Коссович занимался с ним греческим и латин-ским языками.

13

Предисловие

Общение с В. Г. Белинским оказало большое влияние на развитие Кавелина и на формирование системы его взглядов. Впоследствии в 1840-х гг. уже Петербурге Кавелин особенно сблизился со своим бывшим учителем. Кавелин посвятил Бе-линскому несколько статей в своих «Воспоминаниях», с бла-годарностью признавая влияние неординарной личности Бе-линского, вместе с тем характеризуя его как «малосведущего» учителя: «Учил меня Белинский плохо, задавал по книжке, выслушивал рассеянно, без дополнений и пояснений и, на-конец, предоставил меня собственной судьбе, говоря, что я юноша умный и с учебником справлюсь сам. Но насколько он был плохой педагог, мало знающий предмет, которому учил, настолько он благотворно действовал на меня возбуждением умственной деятельности, умственных интересов, уважения и любви к знанию и нравственным принципам. Мы занима-лись с ним больше разговорами, в которых не было ничего педагогического в школьном смысле, и я только по счастли-вой случайности не провалился на экзамене; но эти разгово-ры оставили во мне гораздо больше, чем детальное и акку-ратное знание учебника и руководства… В чем, собственно, состояли наши разговоры, этого я решительно не помню. Удержалось у меня только в памяти, что Белинский издевал-ся над греческим языком, которому учил меня К. А. Коссо-вич (теперь проф университета, а тогда студент на выпуске), и над греческими красотами, которыми я тогда восхищался. Вообще отрицательное отношение ко всей окру-жающей меня действительности – социальной, религиозной и политической, благодаря Белинскому, во мне засело, хотя в очень наивной, неопределенной и мечтательной форме. Бе-линский подействовал на меня не как политический агитатор, а как мыслящий человек. Оба мы тогда мало знали, и потому от наших разговоров ничего не могло во мне остаться, кроме неопределенных стремлений. Они были и прежде во мне, но теперь благодаря Белинскому путь их был намечен»1.1 Воспоминания о Белинском // Кавелин К. Д. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 4. – Стб. 1082–1083.

14

Предисловие

В августе 1835 г. Кавелин поступил в Московский уни-верситет на историко-филологический факультет, но уже в ноябре перевелся на юридический факультет. Предпочтение юридического факультета было связано с увлечением Каве-лина лекциями только что вернувшихся из Германии молодых профессоров философии и энциклопедии права и римского права П. Г. Редкина и Н. И. Крылова, которые оба являлись непосредственными учениками Гегеля, философская система которого завладела умами в Европе, а в России в то время была еще не известна. П. Г. Редкин и Н. И. Крылов были выдаю-щимися русскими правоведами, европейски образованными людьми, оказавшими решающее влияние на образование и на-учные интересы Кавелина. С особым пиететом Кавелин отно-сился к профессору П. Г. Редкину, к которому, по его словам, он «питал культ». Профессор Редкин способствовал развитию и дальнейшему упорядочению в Кавелине свойственного ему от природы обобщающего, строго логического, но отвлеченного мышления, научив своего даровитого студента научным при-емам исследования философских и исторических вопросов. А профессору Н. И. Крылову Кавелин был обязан постижением точного, подлинно научного метода изучения правовых явле-ний, особенно в столь привлекавшей Кавелина в дальнейшем сфере гражданского права. Однако не только эти выдающиеся профессора-правоведы оказали заметное влияние на становле-ние научного мировоззрения Кавелина. На будущего ученого оказали благотворное влияние еще два молодых профессора, тоже прошедшие обучение заграницей: профессор полити-ческой экономии А. И. Чивилев и в дальнейшем знаменитый профессор римской словесности и древностей Д. Л. Крюков. В целом 1830-е гг. стали для Московского университета време-нем небывалого подъема преподавания на высочайшем уровне. Подъем умственной деятельности в Московском университете оказал благотворное влияние на интеллект и формирующееся мировоззрение такого высокоталантливого студента, каким был Кавелин. В период поступления в Московский универси-тет Кавелина произошли два значимых явления в жизни этого

15

Предисловие

старейшего русского высшего учебного заведения. Во-первых, попечителем Московского университета был назначен граф С. Г. Строганов, с именем которого был связан лучший пери-од в жизни университета (1835–1847 гг.). Во-вторых, в 1835 г. был введен новый университетский устав, который впервые позволил поставить университетское преподавание на под-линно научную высоту. Во время своего попечительства граф С. Г. Строганов приглашал в Московский университет молодых европейски образованных профессоров, оказывал неоценимое личное влияние на постановку высшего образования в универ-ситете. В «строгановский» период Московский университет стал центром умственной жизни не только Москвы, но и всей России. С Московским университетом были тесно связаны только что образовавшиеся тогда литературно-философские кружки, в которых формировались два главных противо-стоящих друг другу общественно-философских направления, определившие все дальнейшее развитие русской общественной мысли и жизни, – западников и славянофилов. Славянофилы и западники собирались в литературных салонах, ожесточенно спорили. Эта полемика переходила на страницы журналов и газет, о ней говорилось на университетских кафедрах, потому что профессора и приват-доценты тоже разделились на сто-ронников либо славянофилов, либо западников.

К. Д. Кавелин еще со студенческих лет активно прини-мал участие в жизни литературно-философских салонов. Он еще со второго курса университета посещал салон Авдотьи Петровны Елагиной (1789–1877) – по первому браку Киреев-ской, матерью двух братьев Киреевских – Петра Васильевича и Ивана Васильевича, основателей-идеологов славянофильско-го направления. Кавелин сблизился тогда с обоими братьями Киреевскими, которые были его товарищами по Московско-му университету, а в дальнейшем – и с остальными знамени-тыми духовными вождями славянофильского направления: А. С. Хомяковым, К. С. Аксаковым, Ю. С. Самариным. По мне-нию Кавелина, славянофильский салон А. П. Елагиной и дру-гие литературные кружки сформировали главные начала рус-

16

Предисловие

ской общественной мысли: «В последние годы царствования Александра I и в продолжение всего царствования Императора Николая, когда литературные кружки играли такую важную роль, салон Авдотьи Петровны Елагиной в Москве был средо-точием всей русской интеллигенции, всего, что было у нас са-мого просвещенного, литературно и научно образованного. За все это продолжительное время под ее глазами составлялись в Москве литературные кружки, сменялись московские литера-турные направления, задумывались литературные и научные предприятия, совершались различные переходы русской мыс-ли. Невозможно писать историю русского литературного и на-учного движения за это время, не встречаясь на каждом шагу с именем Авдотьи Петровны. В литературных кружках и сало-нах зарождалась, воспитывалась, созревала и развивалась тог-да русская мысль, подготовлялись к литературной и научной деятельности нарождавшиеся русские поколения»1. Литера-турному салону А. П. Елагиной, опять-таки по словам самого Кавелина, «он обязан направлением всей своей последующей жизни и лучшими пониманиями». А. П. Елагина была высоко-образованной женщиной, получив прекрасное домашнее обра-зование и воспитание, ей довелось с юных лет и до старости жить «в самой образованной среде: вокруг нее в течение дол-гих лет группировалось несколько поколений русских литера-торов, ученых, поэтов, художников, публицистов»2. Елагина состояла в родстве с В. А. Жуковским, в ее формирующийся салон были вхожи Н. М. Языков, А. И. Тургенев, А. С. Хомя-ков, П. Я. Чаадаев, Д. А. Валуев. Салон Елагиной стал одним из самых любимых и посещаемых в Москве. Приезжая в Москву, русские и иностранные знаменитости прежде всего посещали салон Елагиной. Славянофильское направление этого салона не мешало постоянно посещать вечера Елагиных–Киреевских людям других взглядов, до тех пор пока литературные «пар-тии» не разделились на два непримиримые направления – сла-1 Кавелин К. Д. Авдотья Петровна Елагина // Собрание сочинений. В 4 т. Т. 3. – Стб. 1115.2 Корсаков Д. А. Указ. соч. – С. XVII.

17

Предисловие

вянофилов и западников, что произошло со второй половины 1840-х гг. С А. П. Елагиной, братьями Киреевскими, Д. А. Ва-луевым Кавелин сохранил теплые дружеские отношения на всю жизнь. Вероятно, близость к основателям славянофильско-го направления в юности оказала настолько глубокое влияние на формирование мировоззрения Кавелина, что даже впослед-ствии, присоединившись к западникам, он сохранил достаточ-ную самобытность воззрений, которые не позволяли ему стать истинным западником. Влияние славянофильских идей про-являлись и в последующем творчестве. Наиболее отчетливо влияние славянофильских идей проявлялось в творчестве Ка-велина, по крайней мере, дважды. Кавелин вспоминал, что до середины 1840-х гг. считал себя «наполовину» славянофилом. Наиболее славянофильской работой 1840-х гг. является его ма-гистерская диссертация 1844 г. В 1870–1880-х гг. в его твор-честве тоже можно выделить следы славянофильских идей1. Пожалуй, в поздний период творчества речь идет не о влия-нии, а о своеобразном переосмыслении некоторых идей сла-вянофилов. Главное, что разделяло его со славянофилами, это его неприятие воззрений славянофилов на вероисповедание, которые можно назвать сутью их доктрины. Религиозные воз-зрения Кавелина отличались своеобразием и независимостью. Христианство всегда очень много значило для него, особенно священны для Кавелина были этические христианские прин-ципы, однако к церковно-обрядовым формам Христианства он был равнодушен. Кавелин не только не отрицал решающее значение Православия в формировании Русского государства, а наоборот, не поддерживал западников, которые считали при-нятие Православия исторической ошибкой, считая его причи-ной изоляции России от Запада. В главной своей исторической монографии «Мысли и заметки о русской истории»2 Кавелин признавал Православие государствообразующей религией для Русского государства. Не все принимая в обрядово-церковной 1 Корсаков Д. А. Указ. соч. – С. XVII.2 Кавелин К. Д. Мысли и заметки о русской истории // Вестник Европы. – 1866. – Кн. 2.

18

Предисловие

форме, он видел проблему в том, что русские славяне крайне поверхностно восприняли Православие, не поняв мировоз-зренческой глубины этого учения и предпочтя лишь обрядо-вую его сторону: «А между тем, еще не так давно люди высо-кого образования, извращая вопрос, думали, что Православие, отделив нас от остального образованного европейского мира, задержало наше развитие и было главной, если не единствен-ной причиной нашей видимой отсталости в культуре от про-чих народов. На самом деле оказывается, что мы сильно от-стали в культуре от Европы потому, что жизнь Великороссии началась с азбуки, с самой первой ступени оседлого быта, едва ли ранее XII в., при самых неблагоприятных условиях, в каких когда-либо находился другой народ. Не Православие заражено формализмом, а мы восприняли его преимущественно с фор-мальной, внешней, обрядовой стороны, потому что по степени развития были неспособны подняться до внутреннего, духов-ного содержания Христианства. И при всем том Православие оказало России неисчислимые услуги. Благодаря ему мы сохра-нили сознание национального единства и не сделались добычей других христианских народов, опередивших нас в образованно-сти. Православие дало возможность в тиши и уединении сло-житься и окрепнуть славянскому зародышу, заброшенному в дебри и пустыни, на край света; оно хранило его и оберегало до тех пор, пока из этого слабого зачатка образовалось могу-чее политическое тело, которому не страшны стали внешние борьбы и бури. Будь мы с самого начала колонизации римски-ми католиками или сделайся ими вскоре после водворения на новой почве, мы были бы роковым образом втянуты в круг западноевропейского развития, которое, по крайней мере до сих пор, действовало разлагающим образом на все славянские племена, которых коснулось. Последнего термина этой посыл-ки мы не знаем: он еще впереди. Не может быть никакого со-мнения в том, что славянские племена не могут развиваться, не усвоив себе плодов высшей, европейской культуры; но вопрос вовсе не в этом, а в том, когда, на какой ступени развития они могут принимать в себе европейский элемент, не теряя своей

19

Предисловие

политической и народной самостоятельности; на это история отвечает очень категорически примером России и прочих сла-вянских государств и народов»1.

В 1839 г. Кавелин окончил курс в Московском универси-тете кандидатом прав, награжденный золотой медалью за со-чинение «О римском владении», тему которого ему предложил профессор Н. И. Крылов. Несмотря на требования родителей, особенно Шарлотты Ивановны, Кавелин не стремился начать служебную карьеру в одном из петербургских министерств как кандидат права, окончивший курс одним из первых по успеваемости. Поэтому до 1842 г. он жил в Москве у родите-лей, привлеченный столь близкой ему московской универси-тетской средой и литературными кружками. В 1840 г. Кавелин успешно сдал экзамен на магистра гражданского права, все более и более укореняясь в ученой и литературной средах. Продолжая слушать лекции профессоров Редкина и Крылова в Московском университете, Кавелин охотно посещал не толь-ко салон А. П. Елагиной, но и другие популярные московские литературно-философские салоны. На его «умственный строй» сильное влияние оказало посещение двух салонов противо-положных философских направлений – идеолога западников П. Я. Чаадаева и вождя славянофилов А. С. Хомякова. В обоих литературных салонах Кавелин встречал радушный прием. В салоне западников Кавелин особенно сблизился с профессором Т. Н. Грановским, известным деятелем русской общественной мысли, который с 1839 г. возглавил в Московском университе-те кафедру всеобщей истории. По воспоминаниям современни-ков, сближение и тесная дружба Кавелина и Грановского осно-вывались на схожести их душевной организации и характеров. Кавелин относился к Грановскому с глубочайшим уважением, доходившим почти до культа. В этот период Кавелин сблизил-ся с генералом М. Ф. Орловым – бывшим декабристом, одним из наиболее образованных людей Александровской эпохи. Ка-велин был вхож в дом М. Ф. Орлова, давая уроки его сыну. По-сле сдачи магистерского экзамена Кавелин приступил к рабо-1 Кавелин К. Д. Наш умственный строй. Сборник статей. – С. 200–201.

20

Предисловие

те над магистерской диссертацией «Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства от Уложения до Учреждения о губерниях». Во время работы над магистер-ской диссертацией один из ее фрагментов Кавелин прочитал на вечере у А. С. Хомякова. В тот период Грановский продол-жает оказывать очень сильное влияние на умственное и ду-шевное развитие Кавелина. Спустя почти 17 лет он в рецензии даст следующую восторженную характеристику Грановскому: «Грановский был одним из самых замечательных и видных де-ятелей. Он точно был создан для роли, которая выпала ему на долю. Трудно вообразить себе натуру более гармоническую, более сочувственную и обаятельную. Чуждый односторонно-сти и исключительности, Грановский был не столько ученым и педагогом, сколько художником на кафедре. Огромная начитанность, изумительная память, тонкая образованность и вкус, наконец, самая наружность, верно передававшая его луч-шие внутренние качества, – все это вместе делало Грановского одним из самых значительных и влиятельных лиц и в универ-ситете, и в образованном московском обществе»1. Впрочем, в Грановском Кавелина привлекали не только редкие душев-ные качества и схожесть характеров, но и особое понимание своего времени, когда в России совершался решающий пере-лом в общественной жизни, когда только еще формировались главные идеологические направления. И Грановский старался вдумчиво изучить каждое направление, не беря необдуманно сторону только одного из них. В Грановском Кавелин впервые увидел мудрое стремление соединить лучшее в западничестве и славянофильском учении: «В то время как большинство та-лантливых и мыслящих людей вдавались в крайность, Гра-новский в цветущую пору своей деятельности принадлежал к числу тех очень немногих, которые умели понимать и ценить долю истины, заключающуюся в каждом направлении, в каж-дой мысли, и потому он оставался связующей нитью между противоположными взглядами, уже в то время начинавшими 1 Кавелин К. Д. Т. Н. Грановский // Собрание сочинений. В 4 т. Т. 3. – СПб., 1899. – Стб. 1075–1076.

21

Предисловие

зарождаться в московских литературных и ученых кружках. И сильными, и слабыми своими сторонами Грановский полнее, лучше всех других выражал характеристическую черту тог-дашнего умственного движения в Москве. То было пробуж-дение умственной жизни. Существенный и важный смысл его заключается в не определившихся еще стремлениях и пред-чувствиях; напрасно старались бы мы увидеть в нем развитие и борьбу уже установившихся мнений и взглядов; ни тех, ни других тогда еще не существовало. Тогда совершался такой же перелом в русской мысли, какой вслед затем начался и во вну-тренней жизни России. Между тем и другим явлением нельзя не заметить тесной органической связи. Взгляды, появившиеся во время этого литературного и научного движения, пред-ставляют первые попытки самостоятельного критического отношения к нашему прошедшему и настоящему; они много-значительны не как твердые результаты науки, а как призна-ки пробуждения у нас литературных и научных интересов. При этом характере тогдашнего нашего умственного движе-ния натура, подобная Грановскому, должна была играть одну из первенствующих ролей. Его чуткий, исполненный такта ум как будто сознавал, что время формулировать мнения и взгля-ды для нас еще не приспело, и он как будто медлил решительно стать в ряды которой-либо из враждовавших между собою литературных партий»1.

Итак, Кавелина влекла стезя ученого, университетская кафедра, ученая среда. Однако он встречает решительное про-тиводействие со стороны родителей. Отец Кавелина полагал, что занятия наукой, основанной на философии Гегеля, опас-но, потому что ведет к вольнодумству. Мать в соответствии с усвоенными светскими представлениями о хорошей карьере потомственного дворянина считала профессорскую карьеру унизительной, недостойной ее сына, подходящую только для разночинца. Поэтому настоятельно требовала от Константина Дмитриевича начать чиновничью службу в одном из петер-бургских министерств. Отцу Кавелин еще мог сопротивляться, 1 Кавелин К. Д. Т. Н. Грановский. – С. 1076–1077.

22

Предисловие

но властному и категоричному характеру Шарлотты Ивановны он не смог не подчиниться. И в 1842 г. Константин Дмитрие-вич с большим сожалением был вынужден покинуть Москву и уехать в Петербург, чтобы поступить на службу в канцелярию Министерства юстиции. Однако канцелярская служба, не-смотря на очень удачное ее начало, не привлекала и тяготила Кавелина. Мечтая о возвращении в Москву и возобновлении научной деятельности, Константин Дмитриевич тосковал и лишь в переписке с сестрой Софьей Дмитриевной Корсаковой, женой отставного генерал-майора А. Л. Корсакова, находил необходимое ему сочувствие и поддержку. Духовно близкую среду наиболее просвещенных людей своего времени во время жизни в Петербурге Кавелин находил в литературном кружке тогдашних петербургских западников, идейным вождем кото-рых был его бывший учитель В. Г. Белинский, в то время уже ставший ведущим литературным критиком «Отечественных записок». С 1839 г. «Отечественные записки» редактировались А.А. Краевским и являлись периодическим органом литера-турного кружка В.Г. Белинского. В салон Белинского входи-ли будущие классики русской литературы, поэты и писатели-реалисты (Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев, И. И. Панаев), а также друг Белинского, известный литературный критик, представитель философско-эстетической критики В. П. Бот-кин. К кружку примыкали молодые петербургские чиновники, интересовавшиеся литературой и вопросами общественной жизни – Н. Н. Тютчев, М. А. Языков, И. И. Маслов, связанные с Белинским личной дружбой. Наиболее тесные дружеские от-ношения связали Кавелина с В. Г. Белинским и И. С. Тургене-вым. Во время пребывания в Петербурге Кавелин интенсив-но работал над своей магистерской диссертацией. Части этой диссертации он пересылал в Москву для опубликования.

В конце 1843 г. Кавелин уехал в Москву, а 24 февра-ля 1844 г. успешно защитил магистерскую диссертацию «Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учрежде-ния о губерниях» (М., 1844). На публичном диспуте по защите

23

Предисловие

своей магистерской диссертации Кавелин показал себя мно-гообещающим в будущем талантливым и глубоким ученым-правоведом. Монография, опубликованная на основе маги-стерской диссертации Кавелина, считается одной из тех работ, в которых наиболее отчетливо проявилось влияние на него славянофильских идей. Сразу после защиты ему предложили в Московском университете место исполняющего должность адъюнкта при кафедре истории русского законодательства, ко-торую в то время возглавлял известный правовед профессор Ф. Л. Морошкин. Кавелин с увлечением начал преподавать в Московском университете, его лекции пользовались большим успехом у студентов. Одним из его студентов был в будущем известный русский историк Б. Н. Чичерин, один из основа-телей государственной концепции в русской историографии. Чичерин характеризовал лекции Кавелина как «умное, живое, ярко-даровитое преподавание»1. Молодой ученый не ограни-чивался одним чтением лекций, а устраивал для студентов до-машние беседы, где открыто говорил со студентами, в боль-шинстве тогда детьми помещиков, о необходимости отмены в России крепостного рабства. В личном общении со студентами Кавелин проявлял большой демократизм и искреннюю добро-желательность, прекрасно умел слушать, не говоря о том, что сам был блестящим рассказчиком. Бывшие студенты Кавели-на – академик К. Н. Бестужев-Рюмин и высокопоставленный чиновник Н. П. Колюпанов – спустя многие десятилетия с бла-годарностью и восхищением вспоминали о лекциях Кавелина. Особенно верно подлинное значение преподавания Кавелина для будущих русских юристов определил Н. П. Колюпанов: «Он был тогда совсем юный профессор, не старее иных сту-дентов, полный сил, вполне преданный науке, разработке которой он положил прочное и самобытное начало. , но его отношения к студентам воспитали целое поколение, дея-тельность которого продолжается до сих пор и, несомненно, отразится в ближайшем будущем. В то время большинство профессоров (Грановский, Кавелин, Редкин и др.) посвящали 1 Чичерин Б. Н. Москва 40-х годов. – М., 1929. – С. 40.

24

Предисловие

свои воскресные утра беседам со студентами; в особенности часто и усердно посещались эти беседы у Грановского и Каве-лина. Но с Кавелиным студентов сближал прежде всего возраст; кроме того, в свои отношения к ним он вносил столь-ко редкой, искренней и задушевной теплоты, что перед ним все являлись, так сказать, нараспашку, каждый готов был ему открыть свою душу и в ответ получал такое участие, которо-го он мог бы ожидать от самого преданного друга, как бы ни был мелочен тот случай, который подавал повод к объяснению с Константином Дмитриевичем. Оттого между Кавелиным и студентами образовалась та великая нравственная связь, ко-торая клала отпечаток на целую жизнь и установляла между людьми, которых судьба впоследствии рассеивала по всей Рус-ской земле, известное единство стремлений, задач и усилий, направленных к достижению цели, намеченной еще в эпоху подготовления к практической деятельности. Кавелин всяче-ски старался приохотить студентов к серьезным занятиям, не ограничиваясь тупым и беплодным заучиванием лекций ради экзамена и диплома. Каждый раз в начале своей лекции Ка-велин указывал очередного студента, который к следующему разу обязан был составить эту лекцию; Кавелин возвращал ее исправленною, или, если она совсем оказывалась негодною, вызывал к себе на дом для объяснения составителя и застав-лял переделать. На своих воскресных беседах он указывал тему для разработки, объяснял направление, снабжал источ-никами. Так он раздал для обработки всю эпоху Петра в виде отдельных монографий. В результате получились две работы, напечатанные в «Современнике», из той эпохи: одна – Афана-сьева, а другая – Егунова, положившие начало литературной деятельности обоих. Под ближайшим руководством Кавелина в то же время Ерлыков, которого в особенности поддерживал Кавелин как единственного в то время студента из крестьян, – составил свод губных грамот. Постоянными посетителями бе-сед Кавелина были Ф. М. Дмитриев, Б. Н. Чичерин, А. М. Ун-ковский и другие, – на них являлись даже студенты других факультетов, так что скромный кабинет едва вмещал массу со-

25

Предисловие

бравшихся гостей»1. Студент Афанасьев, о котором упоминает Колюпанов, стал впоследствии знаменитым фольклористом, исследователем русского народного быта А. Н. Афанасьевым. Многие из участников домашних бесед стали земскими дея-телями, участниками того меньшинства губернских комите-тов, которое стояло за существенное улучшение положения крестьян, а также вошли в число мировых посредников между крестьянами и помещиками при проведении реформы 1861 г.

В это же время Кавелин сблизился с А. И. Герценом, вой-дя в его кружок. В кружке Герцена Кавелин испытал влияние популярных учений французских мыслителей-социалистов, прежде всего учения Сен-Симона, Фурье, Леру. Нельзя не при-знать того большого влияния, которое оказал А. И. Герцен на Кавелина. Он признавался: «Я связан с тобою тою связью, ко-торая не прерывается, даже когда мнения расходятся. А мне кажется, что мы не в целях и основаниях расходимся, а скорее в средствах, которые ведут к целям»2.

В этот период Кавелин активно публикуется на страницах «Отечественных записок» и «Современника». Его критические и полемические статьи второй половины 1840-х гг. по русской истории и истории русского права принесли ему заслуженную известность не только у русской образованной публики, уче-ных и писателей, но и среди учащейся университетской моло-дежи. Кавелин стал одним из самых популярных профессоров Московского университета. Он так видел концепцию своего преподавания истории русского права в 1844–1848 гг.: «В из-ложении ныне действующих законов Кавелин следовал Своду законов, только сокращая его и делая, где было нужно, краткие исторические обозрения. В истории же русского законодатель-ства – главном предмете его занятий – он раскрывал студентам юридического факультета I курса преимущественно родовые начала русского быта в их историческом развитии. Первый курс (1844–1845) был им доведен до царствования Петра Ве-ликого; во втором (1845–1846) он успел представить и крат-1 Цит. по: Корсаков Д. А. Указ. соч. – С. XX–XXI.2 Там же. – С. XXII.

26

Предисловие

кий очерк законодательства Петра Великого в области госу-дарственного права; последний учебный его курс (1847–1848) был преимущественно монографический. Кавелин бόльшую часть лекций посвятил весьма подробному обозрению перво-начального быта славян и исследованию происхождения древ-нейших славянских учреждений, причем пользовался данны-ми из теперешнего быта славянских племен и историческими письменными памятниками их древнейшей истории. В то же время он отделял одну лекцию в неделю для чтения и объяс-нения студентам древних памятников русского законодатель-ства, начиная с “Русской Правды”»1. В журнальных статьях и с университетской кафедры Кавелин пропагандировал новую теорию исторического развития русской гражданственности. Однако эта формирующаяся теория опровергала утверждения славянофилов, выводя начало русского общественного и госу-дарственного быта из быта первоначального, патриархального, кровно-родственного, а не из общины, как утверждали славя-нофилы. Эта теория ведущую роль в русской истории отдавала реформе Петра Великого.

Приведенная концепция курса истории русского права показывает нам всю обширность задачи, поставленной Каве-линым: он намеревался пройти этот курс, с монографической глубиной охватив всю историю русского законодательства и вместе с тем постепенно объяснить значение главных памят-ников русской юридической практики и мысли. К сожалению, эта титаническая задача, рассчитанная на много лет вперед, не смогла воплотиться в жизнь: в 1848 г. Кавелин был вынужден покинуть Московский университет из-за недоразумения, ко-торое было раздуто до скандала. В 1845 г. Кавелин женился на Антонине Федоровне Корш – сестре известных публици-стов Евгения Федоровича и Валериана Федоровича Коршей. А на их старшей сестре, Любови Федоровне, ранее был женат профессор Н. И. Крылов, который имел большое влияние на формирование Кавелина как ученого. У Кавелина с Крыловым возникли семейные недоразумения из-за ставшей известной 1 Корсаков Д. А. Указ. соч. – С. XIX.

27

Предисловие

информации, что Н. И. Крылов жестоко обращается со своей женой, свояченицей Кавелина, часто беспощадно бьет ее. Из-за этого Л. Ф. Крылова даже была вынуждена покинуть дом мужа. Кавелин горячо вступился за сестру своей жены, что привело к открытому столкновению с Н. И. Крыловым, при-нявшему гласный, служебный характер распри среди «старых» и «молодых» профессоров. «Молодые» во главе с профессором П. Г. Редкиным поддержали сторону Кавелина, а «старые» – Н. И. Крылова. Распря привела к печальному и нелепому итогу: в 1848 г. службу в Московском университете были вынуждены оставить несколько ведущих молодых профессоров, среди ко-торых были Редкин, Чивилев и Кавелин.

Концепция университетского курса истории русско-го права в конспективном виде была положена Кавелиным в основание его знаменитой монографии «Взгляд на юридиче-ский быт древней России» (1847), опубликованной им в «Со-временнике». Эту монографию современники почти сразу на-звали целой эпохой в русской историографии, начиная с нее отсчет философского изучения русской истории. Монография «…высказывает необходимость общей, руководящей идеи в разработке русской истории и предлагает стройную теорию развития внутренней, бытовой истории России путем посте-пенной эволюции личности из первоначального, родственно-семейного быта славяно-русских племен»1. Несомненно, что именно монография «Взгляд на юридический быт древней России» вызвала бурную полемику между славянофилами и з�