2008 Die Argumente zum frühen Datum von der Gründung der Siedlung von Žabotin (In Russian with...

1359 – 2009

Număr consacrat aniversării a 650 de ani de la întemeierea Ţării Moldovei

CHIŞINĂU2008

ISSN 1857-016X

ACADEMIA DE ŞTIINŢE A MOLDOVEIINSTITUTUL PATRIMONIULUI CULTURALCENTRUL ARHEOLOGIE

REVISTA ARHEOLOGICĂ

Colegiul de redacţie

Redactor principal: dr.hab.Valentin Dergaciov (Chişinău)Redactor responsabil: dr.hab. Oleg Leviţki (Chişinău)Secretar de redacţie: dr. Maia Kaşuba (Chişinău)

Membrii colegiului de redacţie: dr.hab. Igor Bruiako (Odesa), prof. dr. Svend Hansen (Berlin), prof. dr. Eugen Nicolae (Bucureşti), prof. dr. Petre Roman (Bucureşti), dr.hab. Serghei Sanjarov (Lugansk), dr.hab. Eugen Sava (Chişinău), prof. dr.hab. Serghei Skoryj (Kiev), dr. Nicolai Telnov (Chişinău), dr. Vlad Vornic (Chişinău); cu concursul Larisa Ciobanu (Chişinău) şi Stanislav Ţerna (Chişinău)

Manuscrisele, cărţile şi revistele pentru schimb, precum şi orice alte materiale se vor trimite pe adresa: Colegiul de redacţie al Revistei Arheologice, Centrul Arheologie, Institutul Patrimoniului Cultural AŞM, bd. Ştefan cel Mare 1, MD-2001 Chişinău, Republica Moldova

Рукописи, книги и журналы для обмена, а также другие материалы необходимо посылать по адресу: редакция Археологического Журнала, Центр археологии, Институт культурного наследия АНМ, бул. Штефан чел Маре 1, MD-2001 Кишинэу, Республика Молдова

Manuscripts, books and reviews for exchange, as well as other papers are to be sent to the editorship of the Archaeological Magazine, Centre of Archaeology, the Institute of Cultural Legacy of the Academy of Sciences of Moldova, boul. Ştefan cel Mare 1, MD-2001 Chisinau, the Republic of Moldova

Toate lucrările publicate în revistă sunt recenzate de specialişti în domeniuВсе опубликованные материалы рецензируются специалистамиAll the papers to be published are reviewed by experts

© AŞM, 2008

CUPRINS – СОДЕРЖАНИЕ – CONTENTS

STUDII – ИССЛЕДОВАНИЯ – RESEARCHES

SERGIU CONSTANTIN ENEA (Iaşi), SIMBOLURI ENEOLITICE ALE PUTERII. DESPRE TOPOARELE DE ARAMĂ CU BRAŢELE “ÎN CRUCE” DIN ROMÂNIA 5STANISLAV ŢERNA (Chişinău), PROBLEME ACTUALE ÎN INTERPRETAREA STATUETELOR ANTROPOMORFE CUCUTENIENE 33МАРИНА ДАРАГАН (Киев), МАЙЯ КАШУБА (Кишинев), АРГУМЕНТЫ К РАННЕЙ ДАТЕ ОСНОВАНИЯ ЖАБОТИНСКОГО ПОСЕЛЕНИЯ 40АЛЕКСАНДР СКАКОВ (Москва), ФИБУЛЫ ДРЕВНЕЙ КОЛХИДЫ: ПРОИСХОЖДЕНИЕ, ТИПОЛОГИЯ, ХРОНОЛОГИЯ 74ANATOL GORODENCO (Chişinău), TIPOLOGIA CAHLELOR DIN SECOLUL XV DE LA ORHEIUL VECHI 100

DISCUŢII – ДИСКУССИИ – DISCUSSIONS

МАЙЯ КАШУБА (Кишинэу), САХАРНА – TERRA INCOGNITA? 105

MATERIALE ŞI CERCETĂRI DE TEREN – МАТЕРИАЛЫ И ПОЛЕВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ – PAPERS AND SURVEYS

SERGHEI AGULNICOV, VITALIE BURLACU (Chişinău), O NOUĂ COLECŢIE DE PIESE LITICE DE LA NICOLSCOE (RAIONUL SLOBOZIA) 119СЕРГЕЙ АГУЛЬНИКОВ (Кишинэу), МОГИЛЬНИК САБАТИНОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ В КУРГАНЕ 1 У с. ТВАРДИЦА (некоторые проблемы погребального обряда периода поздней бронзы Пруто-Днестровского междуречья) 124ИГОРЬ БРУЯКО (Одесса), O КОСТЮМЕ НАСЕЛЕНИЯ ПРЕДСКИФСКОЙ ЭПОХИ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ 139СЕРГЕЙ ПОЛИН, МАРИНА ДАРАГАН (Киев), ПРОБЛЕМЫ ДАТИРОВКИ СКИФСКОГО ЦАРСКОГО КУРГАНА АЛЕКСАНДРОПОЛЬ (сезон 2006 г.) 146ЕВГЕНИЙ КАРНАУХ (Киев), МОГИЛЬНИК СРЕДНЕСАРМАТСКОГО ВРЕМЕНИ ПРИМОРСКОЕ В ПРИАЗОВЬЕ 164VLAD VORNIC, SERGIU TABUNCIC (Chişinău), UN MORMÎNT SARMATIC DESCOPERIT LA TRUŞENI (mun. Chişinău) 179СЕРГЕЙ КОВАЛЕНКО, АННА ГРАММА, АЛЕКСАНДР ЛЕВИНСКИЙ (Кишинэу), КУЛЬТОВЫЙ ПЕЩЕРНЫЙ КОМПЛЕКС ХОЛЕРКАНЬ-МАРКЭУЦЬ 186LILI DERGACIOVA (Chişinău), MONEDE MEDIEVALE MOLDOVENEŞTI DIN COLECŢII PARTICULARE (I) 208

CERCETĂRI INTERDISCIPLINARE– МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ – INTERDISCIPLINARY SURVEYS

РОМАН КРОЙТОР (Кишинэу), О ПРЕДПОЛАГАЕМОЙ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ СВЯЗИ МЕЖДУ РАННИМИ ВИДАМИ HOMO И САБЛЕЗУБЫМИ КОШКАМИ 218

RECENZII ŞI PREZENTĂRI DE CĂRŢI – РЕЦЕНЗИИ И КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ –

PAPER AND BOOK REVIEW

M. Cârciumaru, M. Anghelinu, E-C. Niţu, M. Cosac, G. Murătoreanu, Geo-Arhéologie du Paléolithique moyen, Paléolithique supérieur, Epipaléolithique et Mésolithique en Roumanie. Editura „Cetatea de Scaun; Editura Logos s.r.l., Târgovişte, România , 187 p. 188 foto color, 3 scheme color, bibliografie (394 titluri). ISBN 978-973-8966-38-3 ILIE BORZIAC (Chişinău) 239Rodica Ursu Naniu, Limbajul mitic şi religios al artei princiare getice, Cartdidact, Chişinău, 2004, 247 p. TUDOR ARNĂUT (Chişinău) 242Н.Г. Оболенская (коорд.), Византийская идея. Византия в эпоху Комнинов и Палеологов [N.G. Obolenskaja (coord.), Vizantijskaja ideja. Vizantija v epochu Komninov i Paleologov], Санкт-Петербург, Издательство «Государственный Эрмитаж», 2006, 215 стр. + 32 табл., ISBN 5-93572-219-4 LUDMILA BACUMENCO (Chişinău) 243O lucrare importantă din domeniul cartografiei istorice a Ţării Moldovei SERGIUS CIOCANU (Chişinău) 248

IN HONOREM60 лет Илье Александровичу Борзияку СЕРГЕЙ КОВАЛЕНКО (Кишинэу) 250К юбилею Галины Смирновой – работы в Молдавии ОЛЕГ ЛЕВИЦКИЙ, МАЙЯ КАШУБА (Кишинэу) 252

IN MEMORIAMTatiana Passek – Vsevolod Marchevici. File de corespondenţă SERGIU BODEAN (Chişinău) 255In memoriam Victor Sorochin OLEG CHITIC (Chişinău) 267

LISTA ABREVIERILOR – СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ – LIST OF ABBREVIATION 270

INFORMAŢII ŞI CONDIŢIILE DE EDITARE A REVISTEI ARHEOLOGICE 272ИНФОРМАЦИЯ И УСЛОВИЯ ИЗДАНИЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ЖУРНАЛА 274 INFORMATION AND CONDITION OF PUBLICATION IN THE ARCHAEOLOGICAL MAGAZINE 276

LISTA Instituţiilor de profil de peste hotare cu care Centrul de Arheologie al IPC AŞM întreţine relaţii de colaborare ştiinţifică şi efectuează schimb de publicaţii 278

АРГУМЕНТЫ К РАННЕЙ ДАТЕ ОСНОВАНИЯ ЖАБОТИНСКОГО ПОСЕЛЕНИЯ

Марина ДАРАГАН, Майя КАШУБА, Киев/Кишинэу

В честь юбилея Галины Ивановны Смирновой

Argumente în sprijinul datării timpurii a aşezării Žabotin. În articol sînt examinate materialele aşezării Žabotin de pe Niprul Mijlociu, aşezare care reprezintă unul din monumentele-cheie pentru epocile prescitică şi scitică în nordul Mării Negre. Pe scurt sînt prezentate caracteristicile aşezării şi istoricul cercetării. Aparte sînt abordate unele probleme controversate referitoare la aşezarea şi orizontul Žabotin. O atenţie deosebită se atrage asupra materialelor timpurii provenite din aşezarea Žabotin. În acest scop sînt analizatele ceramica locală din faza Žabotin I, importurile atribuite complexului cultural Basarabi, precum şi influenţele şi importurile aparţinînd orizontului târziu al culturii Saharna (faza Saharna IIb şi Saharna-Şoldăneşti). Drept urmare, data – aproximativ 800 a.Chr. – este propusă ca cea mai plauzibilă pentru începutul aşezării Žabotin. Faza timpurie de existenţă a aşezării (Žabotin I) ar fi contemporană cu orizontul Saharna-Şoldăneşti din bazinul Nistrului Mijlociu. Geneza grupului cultural Žabotin este sincronă şi legată de formarea complexului cultural al Hallstattului mijlociu Basarabi din Europa de Sud-Est.

В настоящей статье рассматриваются материалы Жаботинского поселения из Среднего Поднепровья. Оно является одним из ключевых памятников для предскифского и раннескифского периодов в Северном Причерноморье. Представлены краткая характеристика поселения и история его изучения. Отдельно были освещены дискуссионные проблемы в изучении Жаботинского поселения и жаботинского этапа. Особое внимание уделяется самым ранним материалам из Жаботинского поселения. Для этих целей были проанализированы местная керамика фазы Жаботин-I, импорты культурного комплекса Басарабь, а также влияния и импорты культуры поздней Сахарны (фазы Сахарна IIb и Сахарна-Шолдэнешть). В результате дата – около 800 г. до н.э. – была предложена как наиболее реальная дата основания Жаботинского поселения. Начальная фаза поселения (Жаботин-I) синхронна фазе Сахарна-Шолдэнешть из Среднеднестровского бассейна. Формирование материального комплекса жаботинского типа одновременно и взаимосвязано с образованием среднегалльштаттского культурного комплекса Басарабь в Юго-Восточной Европе.

Die Argumente zum frühen Datum von der Gründung der Siedlung von Žabotin. Im vorliegenden Artikel werden die Materialien der Siedlung von Žabotin aus dem Mitteldneprgebiet vorgestellt. Die Siedlung stellt sich eines der Schlüssel- und wichtigen Denkmäler für die vor- und frühskythischen Zeit im Nordpontikum dar. Die kurze Charakteristik der Siedlung und ihre Forschungsgeschichte werden repräsentiert. Die Diskussionsprobleme in der Forschungen die Siedlung von Žabotin und Žabotin-Stufe werden besonders beleuchtet. Die besondere Aufmerksamkeit wird den frühsten Materialien aus der Siedlung von Žabotin zugeteilt. Für diese Zweck werden die lokale Keramik des Žabotin-I–Stufe, die Importe des Basarabi-Kultur-Komplexes und auch die Einflüsse und die Importe der Spätsaharna-Kultur (Saharna IIb und Saharna-Şoldăneşti) analysiert. Daraufhin war das Datum – um 800 v.Chr. – als bestes Datum des Gründung der Siedlung von Žabotin übernommen. Die Anfangsphase der Siedlung (Žabotin-I) synchronisiert sich mit der Saharna-Şoldăneşti-Phase aus dem Mitteldnestrgebiet. Die Bildung des materiellen Komplexes des Žabotin-Typs war gleichzeitig und verband sich mit dem Beginn des mittelhallstattzeitlichen Basarabi-Kultur-Komplex in Südosteuropa.

Key words – South-East Europe, North Pontus, Dniester-Dnepr river’s basins, Pre- and Early Scythian Period, late Saharna culture, Zabotin stage, ceramic vessels, synchronisations, relative chronology

Revista Arheologică, serie nouă, vol. IV, nr. 2, 2008, p. 40-73

41

Введение

О Жаботине – поселении и этапе. Среди из-вестных памятников начала раннего железного века из Северного Причерноморья место Жаботина особое. Более ста лет назад в окрестностях с. Жа-ботин (Каменский район, Кировоградская область, Украина) были раскопаны курганы с ранними скиф-скими комплексами (Древности 1900, Приложеніе, 6, таб. LXI, №№ 470.539-543; Бобринской 1914, 102-103.108; он же 1916, 1-3). Далее в окрестностях села, на Тарасовой горе, были найдены два брон-зовых сосуда (Магура 1930, 53-55, табл. IV, фото 1-3; Makarenko 1930, 33-40, fig. 13-17). И через пол-столетия, начиная с 1950 г., здесь были проведены значительные разведочные работы для выяснения вопроса о поселениях, “с которыми можно было бы связать раскопанные курганы и которые дали бы прочную базу для характеристики хозяйственной деятельности населения данного района” (Вязьми-тина, Покровская 1950; они же 1951; Вязьмитина 1952, 59 и сл.; она же 1953). И такое главное по-селение найдено было – на Тарасовой горе (По-кровська 1952, 55 и сл., табл. IV; Вязьмитина 1952, 59 и сл.). Оно и получило название Жаботинского поселения.

Материалы тех ранних раскопок (Покровская 1953с; она же 1957; она же 1958) по самым разным обстоятельствам в научный оборот были введены лишь частично (Покровська 1952, 55-62; она же 1953b, 36-37; она же 1955, 88-90; Вязьмитина 1952, 59-66; Вязьмітіна, Покровська 1956, 38-65). Однако в кандидатской диссертации 1953 г. Е.Ф. Покров-ская, широко привлекая материалы первых рас-копок Жаботинского поселения, предложила своё оригинальное видение проблемы сложения куль-туры начала раннего железного века в лесостеп-ных областях Среднего Поднепровья (Покровская 1953а) и создала периодизацию памятников ранне-го железного века Среднего Поднепровья от Черно-лесья до старшежуровского этапа. Она поместила чернолесские материалы (поселения и погребаль-ные памятники) перед жаботинскими, выделяя Жа-ботин как самостоятельный, промежуточный этап между чернолесскими городищами и большими городищами скифского времени, сделав акцент на карпато-дунайские и дунайско-днестровские со-ставляющие в сложении материального комплекса Жаботина (Покровская 1953а; она же 1962b).

Но уже в феврале 1954 г. на VII научной конфе-ренции Института археологии АН УССР А.И. Те-реножкин выступил с докладом, где выдвинул свою концепцию последовательного эволюционного раз-вития от комаровско-тшинецких племён среднего бронзового века через посредство чернолесского и белогрудовского этапов к скифообразной культуре лесостепных племён междуречья Днестра и Дне-пра. Жаботинский этап также занял своё особое место, но как этап развития только раннескифской культуры (Тереножкин 1955, 75-77). А.И. Теренож-кин (1961, 182 и сл.; он же 1965, 76 и сл.; он же 1976, 204 и сл.), а затем и В.А. Ильинская (1975, 56 и сл.), за исключением вносимых ими необходимых поправок хронологического порядка, придержива-лись этой концепции на протяжении всей своей на-учной деятельности (Ильинская, Тереножкин 1983, 230 и сл.).

В силу целого ряда субъективных обстоятельств, сложившихся тогда в отделе киевского Института археологии (особенно в связи с существующей в то время концепцией развития этой проблематики в отделе1), наблюдения и выводы Е.Ф. Покровской, сформулированные в её диссертации, впоследствии были весьма слабо отражены в печати (Покров-ская 1962а, 72-82; она же 1966, 90-93). Однако в её обобщающей статье по Жаботинскому поселению всё же остался тезис о непосредственной и прямой смене чернолесских поселений жаботинскими (По-кровская 1973, 186).

Впоследствии многими учеными проблема сложе-ния культуры жаботинского этапа и его хронологии рассматривалась в различных аспектах: и с точки зре-ния вклада культур западного круга и соотношения с горизонтами Сахарна-Солончень и Шолдэнешть-Басарабь, и в контексте соотношения Жаботина с предскифским (новочеркасским) и раннескифским горизонтами (А.И. Тереножкин, А.И. Мелюкова, В.А. Ильинская, Г.И. Смирнова, Г. Коссак, И.Н Мед-ведская, С.В. Полин и многие другие). Фактически невыясненными, но без сомнения ключевыми, оста-вались вопросы периодизации этого этапа и соотно-шения отдельных его фаз с кругом как «западных», так и «восточных» культур, а также соотношение Жаботина с чернолесской культурой.

Интерпретации, да и собственно понимание Жа-ботинского этапа представляют собой довольно многогранную историографическую проблему, ко-торой посвящена отдельная статья (Дараган 2005с,

1 Масштабы личностей Алексея Ивановича и Варвары Андреевны делают возможным упомянуть некоторые перипетии историографического характера, что нисколько не умаляет того большого вклада, который они внесли в развитие русскоязычной отечественной археологии.

Аргументы к ранней дате основания Жаботинского поселения

42

229-269), в настоящей работе отметим следующее. Так как материалы Жаботинского поселения ещё долгое время продолжали оставаться неизвестны-ми, это неизбежно порождало самые разные мне-ния и суждения о Жаботинском поселении и жа-ботинском этапе, который неизменно помещался в хронологические рамки раннескифского периода. Всё это имело далеко идущие последствия как для хронологии поселения и этапа, так и для понима-ния процессов культурогенеза на этой территории в начале раннего железного века.

В целом с жаботинским этапом (и поселением) сложилась, к сожалению, типичная в археологии ситуация, когда, несмотря на малое количество опубликованного материала, при его трактовках анализ фактов заменялся или в «лучшем случае» ссылками на мнения других исследователей об этих фактах, или, как правило, своими взглядами и толкованиями их2. Пожалуй, первым из исследова-телей обратил на это внимание Г. Коссак (Kossack 1980, 116-118), а впоследствии его поддержала и Г.И. Смирнова (Смирнова 1985, 37). Проведённый Г. Коссаком обзор материалов чернолесских и жа-ботинских памятников украинской лесостепи и их сравнительный анализ с керамикой ранне- и сред-негалльштаттских культур Карпато-Подунавья и, в особенности, Сахарна-Солончень и культуры Ба-сарабь, позволил ему заключить, что с культурой Сахарна-Солончень синхронизируется не только керамика позднечернолесских памятников Средне-го Поднепровья, но и жаботинская. Но при этом, в отличие от мнений отечественных учёных, он чётко разграничивал позднечернолесские и жаботинские древности, отмечая, что только отсутствие сопоста-

вительных исследований по чернолесскому и жабо-тинскому материалу не даёт ясной картины этого периода. Г. Коссак также писал, что точное дати-рование Жаботина очень сложно, поскольку жабо-тинская керамика по стилю не разбита на фазы и, соответственно, не привязана к абсолютным датам. Античная посуда, которую можно было бы исполь-зовать для этих целей, стратиграфически не согла-сована с горизонтами Жаботина, что следует из ра-боты В.А. Ильинской. Поэтому остаётся окольный путь через инвентарь раннескифского времени. Но он даёт привязку только к поздней жаботинской ке-рамике. Путем логической корреляции позднежабо-тинского материала с раннескифскими образцами и сопоставления позднечернолесского и раннежабо-тинского материалов с керамикой культур Сахарна и Басарабь, Г. Коссак датировал жаботинский этап всем 8. в. до н.э. (Kossack 1980, 119) – то есть рань-ше раннескифской культуры и позже чернолесской, датированной им не позже конца 9. в. до н.э.

Но всё же, даже с учётом разработанной Г. Косса-ком и И.Н. Медведской периодизации раннескиф-ской культуры и последовавшим удревнением от-дельных её этапов вплоть до середины 8. в. до н.э. Kossack 1987, 24 u.a.; Медведская 1992, 86 и сл.), Жаботин продолжали традиционно помещать ис-ключительно в пределы раннескифского периода. То есть часть Жаботина, которая не попадала даже в РСК-13 (а это большая часть Жаботина без легко узнаваемого «раннескифского налёта»), стала от-носиться ещё к финальным фазам развития поздне-чернолесской культуры 4.

2 Собственно, такой “удобный” взгляд на Жаботинское поселение, когда очень давно опубликованные нестратифици-рованные “пять черепков” из Жаботинского поселения сначала широко датируются в рамках середины 8. – середины 7. или даже 7.-6. в. до н.э., а затем привлекаются для обоснования выдвинутых своих концепций, продолжает ещë оставаться в специальной литературе. В качестве примеров можно привести несколько работ, вышедших из печа-ти в последнее время: – мнение о том, что в основе жаботинских поселений имеются материалы чернолесские и наоборот, однако без подтверждения конкретными материалами (Бруяко 2005, 52 и сл.); – привлечение жаботинских черепков с датировкой их 8.-7. вв. до н.э. для обоснования хронологии горизонтов степных киммерийских памят-ников (Махортых 2005, 119 и сл. – со ссылками на работу Е.Ф. Покровской 1973 г. или обобщающую работу 1983 г. А.И. Тереножкина и В.А. Ильинской, в которых эти черепки так детально не датируются); – из последнего: красивая фраза «о Жаботине в традиционном понимании» (Романчук 2008, 322). Здесь хотелось бы знать, что стоит за «тра-диционным пониманием Жаботина», потому что как показывает обширная историография, частично привлечённая в настоящей статье, как раз отсутствует как традиционное (читай, единое!) понимание Жаботина, так и единство мнений исследователей на жаботинский этап (и тут при всём желании ссылок к этому не наберётся).

3 Опорные памятники для РСК-1, по Г. Коссаку и И.Н. Медведской – это жаботинские курганы № 2 и 524, а по Е.Ф. Покровской, В.А. Ильинской и А.И. Тереножкину, жаботинские курганы составляют третью хронологическую груп-пу жаботинского этапа (Покровская 1953а; Ильинская 1975, 71; Тереножкин, Ильинская 1983, 234).

4 Это “старая-новая” традиция была “закреплена” ещё в 1979 г. на симпозиуме «Вопросы происхождения и хроноло-гии скифской культуры» (Ленинград, 1979), где были представлены и новейшие на то время разработки по вопросам формирования, развития и хронологии культур предскифского и раннескифского времени Лесостепи. В качестве одного из итогов симпозиума стало положение о неправомерности выделения раннежаботинского этапа как проме-жуточного между чернолесской культурой и памятниками раннескифского времени. «Материалы, обычно помещае-

Современный уровень исследований показывает, что хронология фаз жаботинского этапа зависит как

Марина Дараган, Майя Кашуба

43

мые в этот этап, не имеют существенных отличий от чернолесских, и поэтому могут рассматриваться как наиболее позднее проявление чернолесской культуры. Жаботинскими же следует считать только те памятники, которые от-носятся к раннескифской поре» (Мелюкова, Смирнова 1981, 331-332). И далее, согласно Г.И. Смирновой: «В связи с трехфазовым разделением раннескифской культуры считаем необходимым остановиться на месте «жаботинского этапа» в рамках этой схемы. Среди исследователей существует более или менее единое мнение, что «жаботинский», точнее «раннежаботинский», этап является переходным от позднечернолесской культуры к скифской. Поэтому не случайно ими используется обозначение «позднее Чернолесье – Жаботин», под чем подразумевается только ко-нец позднего Чернолесья, совпадающий с Жаботиным. В 1989 г. А.И. Мелюкова внесла уточнения в понимания этих культурно-хронологических терминов, сказав о раннежаботинском этапе, как о позднейшем времени развития чернолесской культуры (Мелюкова 1989, 24-25). Считая такое совмещение обоснованным, во избежание путаницы между поздним Чернолесьем, являющимся вторым сравнительно длительным этапом развития чернолесской куль-туры в целом, вместо «позднейшего Чернолесья» было бы более правильным говорить о «финальной фазе позднего Чернолесья», приравненной к раннежаботинскому этапу. Для материальной культуры финального Чернолесья – ран-него Жаботина характерно сочетание архаического скифского инвентаря с предскифским, при преобладании вещей новочеркасского типа, что в рамках хронологической схемы РСК позволяет относить памятники раннежаботинского круга к 1-му РСК (Медведская, 1992, 87)» (Смирнова 2002, 217-218). Здесь возникает закономерный вопрос: если ранний Жаботин (или даже финальная фаза позднего Чернолесья по Г.И. Смирновой) – это РСК-1 с опорными по-гребальными памятниками жаботинскими курганами 524 и 2, то чем же тогда могут являться ещё две более ранние фазы Жаботина, соответствующие погребальным памятникам типа Тенетинки (1-ая фаза) и Константиновки, Квит-ки, Ольшаны и т.д. (2-ая фаза) – неужели это «чистое» позднее Чернолесье?

от датировок культур ранне- и среднегалльштаттско-го круга (по материалам керамики), так и от дат ново-черкасского и раннескифского комплексов, имеющих отличные от «керамической системы» привязки, – но тогда расхождения между датировками одних и тех же памятников могут достигать интервалов от 50 до 200 лет (Дараган 2004, 86-88). И в такой ситуации оче-видно, что методологически необходимо проводить перекрестную (сравнительную) датировку, уточняя хронологические позиции всех привлекаемых для сравнения комплексов. Но важно отметить, что в этом случае средствами контроля (sic!), как при переста-новке, группировке, так при уточнении хронологии лесостепных и степных памятников (в том числе по-гребальных), когда это возможно, должна служить керамика (Медведская 1994, 127), а основной хроно-логической характеристикой вещей будет время их ис-пользования, что показывает стратиграфия поселений (Бажан, Еременко 1992, 18).

Сейчас уже понятно, что изучение жаботинско-го этапа представляет собой широкий блок иссле-довательских задач, одним из аспектов которого является вопрос о том, что следует понимать под жаботинским этапом:

– возможно, это инновации раннескифского време-ни или же изменения, произошедшие в материальной культуре Чернолесья, выразившиеся в образовании особого жаботинского горизонта. Иными словами, это появление раннескифского комплекса в черно-лесской культуре Лесостепи, и тогда только с этого времени можно начинать новый культурный отсчёт;

– или же жаботинский этап – это новое культур-ное явление, по целому ряду параметров отличаю-щееся от чернолесской культуры и образовавшееся

ещё до или параллельно с появлением раннескиф-ского комплекса.

Именно из корректного решения вышеобозна-ченной проблемы может последовать и решение целой серии остальных вопросов этнокультурного характера, имеющих первостепенное значение для истории этого региона. Установление соотношения Чернолесья и Жаботина позволяет смоделировать процесс культурогенеза в Среднем Поднепровье в раннем железном веке и внести принципиальные уточнения в содержание переходных этапов в рам-ках конкретных культурных горизонтов. И одним из средств для достижения этой цели может явить-ся анализ материалов и разработка хронологии Жа-ботинского поселения, как эталонного памятника раннего железного века Юго-Восточной Европы.

Следует отметить, что материалы Жаботинского поселения стали доступны для изучения лишь в по-следние несколько лет. Сохранившаяся керамическая коллекция и вещевой инвентарь были обработаны и сопоставлены с полевыми дневниками, чертежами и полевыми отчётами; и также были выделены ком-плексы и уточнены все случаи стратиграфических ситуаций. На основе всей совокупности проана-лизированных данных, в сопоставлении с новыми аналогиями и датировками, М. Дараган предложила периодизацию и хронологию Жаботинского поселе-ния, максимально согласованную с региональными периодизациями и новейшими европейскими, вос-точноевропейскими и передневосточными хроно-логическими схемами. Основные выводы прове-дённого нового исследования были представлены в защищённой в 2006 г. кандидатской диссертации и доступны для обсуждения (Дараган 2006а; она


44

же 2006b), а также нашли отражение в нескольких опубликованных работах (Дараган 2004а, 86-92; Daragan 2004b, 55-146; Дараган 2005а, 283-296; она же 2005b, 12-18; она же 2005с, 229-269). М. Дараган готовит также полную публикацию материалов из старых раскопок Жаботинского поселения.

Исходя из целей настоящей статьи, отметим здесь следующее. На поселении были выделены три хро-нологических горизонта: Жаботин-I, Жаботин-II и Жаботин-III, – которые маркируют отдельные хро-нологические ступени (I, II и III) жаботинского эта-па. Изучение материальной культуры Жаботинского поселения позволило установить культуроопределя-ющие элементы жаботинского этапа, выделяющие его из массы синхронных и диахронных древностей, а также поставить вопрос о культурном и хроно-логическом разграничении культуры Чернолесья и Жаботина в Среднем Поднепровье. Сравнитель-ный анализ материальной культуры Жаботинского поселения и древностей чернолесской культуры Среднего Днепра показал, что 72,1% обновлённого материального комплекса (инновации с отрицатель-ной традицией + инновации с положительной тра-дицией) свидетельствуют не только об ином хроно-логическом срезе, но и о новом качестве этого среза. Чернолесская культура с выделенным для неё диа-гностирующим комплексом, как явление, в Среднем Поднепровье прекращает своё существование с фи-налом своих городищ. Если рассматривать черноле-скую культуру как определённую совокупность зна-чимых и незначимых признаков, то она, как целост-ность, исчезает раньше, чем отдельные связанные с ней элементы – и по этой причине отдельные катего-рии материальной культуры ещё могут встречаться и в последующее жаботинское время5.

Но в целом материальный комплекс жаботин-ского этапа рассматривается как новое культурное явление с субстратной чернолесской основой. Он является составляющей частью иной культурной системы, ориентированной на стандарты культур среднегалльштаттского облика, тогда как культу-рогенез чернолесской культуры напрямую связан с

раннегалльштаттским горизонтом. Формирование материального комплекса жаботинского этапа Сред-него Поднепровья одновременно и взаимосвязано с образованием среднегалльштаттских культур в Юго-Восточной Европе (Дараган 2006а; она же 2006b).

Этот подход стал определяющим и для обоснова-ния хронологических рамок наиболее раннего гори-зонта Жаботинского поселения. Но даты Чернолесья, сопоставление чернолесских материалов со средне-дунайскими образцами и т.д. – это только одна грань хронологических наблюдений. Вторая – это непо-средственные артефакты из стратифицированных го-ризонтов и комплексов Жаботинского поселения, со-держащих керамику двух групп: первая группа – это керамика, которую можно рассматривать в контексте непосредственного влияния со стороны поздней культуры Козия-Сахарна (этап Сахарна IIb) и вторая – прямые импорты из культурного массива Басарабь. Именно такие материалы позволяют уверенно дати-ровать ранний Жаботин началом 8. в. до н.э.

Объединение авторов в связи с Жаботиным. Как известно, большая часть материалов, особенно это касается массовых находок, каковыми является керамика, используется исследователями пока ис-ключительно по публикациям (многие из коллек-ций только так и доступны). Факт этот остаётся весьма неутешительным особенно в отношении поселенческого материала: в подавляющем боль-шинстве публикуются всего несколько черепков из тысяч, а то и десятков тысяч, что, конечно, про-диктовано объективными причинами. Эти отобран-ные черепки зачастую публикуются без контекстов (условия нахождения, сопровождающий материал и прочее) – ... и на основе таких фрагментов очень часто всё-таки делаются глобальные исторические выводы и предлагаются некие этногенетические интерпретации. Но даже при возможно полных из-даниях материалов остаётся ещё один банальный факт. Рисунок – это всего лишь рисунок (особенно во много раз уменьшенный и без сопровождающих фотографий). И тогда возникает закономерный во-прос о степени доверия таким исследованиям6.

5 Таким образом снимается противоречие, вытекающее из предлагаемого отдельными исследователями фактического равенства между финальной фазой позднего Чернолесья и ранним Жаботиным. Это означает, что в отдельных (в том числе глубинных) областях правобережной приднепровской лесостепи некоторые позднечернолесские памятники (комплексы, элементы, артефакты) могли существовать и позже рубежа 9.–8. вв. до н.э., но уже в совсем ином новом времени жаботинского 1 этапа.

6 В качестве конкретного примера, что для сравнительного анализа необходимо знать и “держать в руках” материалы, можно привести сравнение между мисками с широким отогнутым краем из Немировского городища и горизонта Жаботин-II (миски 2-го типа). Если следовать опубликованным рисункам (Немиров – Смирнова, 2001, рис. 4-5; 6,1-11; Жаботин – Daragan 2004b, Abb. 15; 16,1-4; 17, 4-6; 48,1-6.16.18), то они фактически одинаковы. Однако на самом деле показывают отличия по четырём пунктам: 1) немировские миски намного больше и имеют в 2 раза большую ширину отогнутого края (6 к 3 см); 2) немировские, в отличие от жаботинских мисок, не имеют чётко выраженных граней (они видны только в плане); 3) немировские имеют глянцевое лощение, тогда как лощение на жаботинских экземплярах намного скромнее; 4) немировские миски не имеют косых каннелюр. Выявленные отличия позволили поставить вопрос о разном происхождении немировских и жаботинских мисок.


45

В отличие от описанной ситуации оба автора на-стоящей статьи работают с материалами непосред-ственно. Кроме материалов чернолесских и жабо-тинских памятников Среднего Поднепровья (го-родища Адамовское, Калантаевское, Чернолесское, Залевки, Лубенецкое и, частично, Субботовское и Московское; поселения Орловец, Крещатик, а также собственно Жаботинское поселение), которые были просмотрены и сопоставлены. Авторы также не по публикациям знакомы и с материалами Днестра (позднечернолесские памятники Днестровка-Лука, Комаров, Григоровское городище и поселения его округи). К тому же одним из авторов настоящей статьи было раскопано немало сахарнянских па-мятников и также обработаны сохранившиеся шол-дэнештские материалы из ранних раскопок А.И. Мелюковой и В.Л. Лапушняна. Поэтому предлагае-мые здесь сравнения имеют под собой базу из ре-альных материалов – хотя отметим, что наши суж-дения и выводы являются авторскими и, конечно, могут быть поддержаны, дополнены или изменены и опровергнуты коллегами.

Здесь же считаем нужным подчеркнуть следую-щее. В связи с заявленной тематикой важно, что и для региона Среднего Днестра, и для лесостепи Правобережья Днепра авторами настоящей статьи были предложены схемы локальных периодизаций (рис. 1). Тем самым мы акцентируем этапность ис-следовательской процедуры: пока не установлена внутренняя региональная периодизация, все анало-гии для отдельных черепков не имеют смысла.

И здесь важен новый подход к проблеме сахарнян-ских влияний на чернолесскую культуру и Жаботин из лесостепного Правобережья Днепра, который был предложен и применён при обработке керамики Жаботинского поселения (Дараган 2006b). Это пред-ложенный и успешно применëнный В.В. Рубаном (1991, 184-185) метод стратиграфического исключе-ния. Последний состоит в сопоставлении керамики из диахронных памятников, что позволяет весь мас-сив определённой категории материала расчленить на более компактные хронологические группы, соответ-ствующие отдельным этапам эволюции керамики.

В применении к заявленной проблеме метод стра-тиграфического исключения означает следующее. Для позднечернолесской культуры и раннежабо-тинского горизонта Среднего Днепра, а также позд-нечернолесской культуры Среднего Днестра отме-чены влияния со стороны раннегалльштаттской

культуры Сахарна7. Устанавливая степень и харак-тер присутствия (= сопоставительный анализ) ран-негалльштаттских компонентов в каждой из этих культур с опорой на существующую периодизацию Сахарны, мы сможем выделить определённые со-впадения или несовпадения между ними. Что ведёт к выявлению степени близости между Черноле-сьем Днепра, Чернолесьем Днестра и Жаботиным Днепровского бассейна и, в конечном итоге, по-зволит установить их относительную хронологию. Настоящая же статья преследует конкретную цель: определить посредством позднесахарнянских (и ба-сарабских) импортов следующее – имеет ли реаль-ные основания датировка Жаботинского поселения уже первой половиной 8. в. до н.э. Поэтому в настоя-щей статье акцент сделан на более детальном рас-смотрении тех ранних материалов из эпонимного поселения (горизонт Жаботин-I), которые могут интерпретироваться как прямые импорты или быть сопоставлены с керамическими изделиями культу-ры поздней Сахарны.

Новые периодизации Сахарны и Жаботина (рис. 1)

Сахарна. Основы новой периодизации культуры Сахарна были заложены при анализе сахарнянских и шолдэнештских материалов городища Глинжень II-Ла Шанц, когда впервые были выделены поздние сахарнянские, а также смешанные сахарнянско-шолдэнештские комплексы середины 8. в. до н.э. (Гольцева, Кашуба 1995, 32-37). Последовавшее да-лее изучение всех раскопанных к 2000 г. сахарнян-ских памятников привело не только к созданию пе-риодизации культуры Сахарна, но также была пред-ложена новая концепция культурно-исторического развития в Среднеднестровском бассейне в начале I тыс. до н.э. Так, на основе стратиграфических на-блюдений, типологии керамики и инвентаря, а так-же сравнительного анализа материалов погребений и поселений, были выделены три хронологические группы: ранняя и поздняя группы культуры Сахар-на, а также сахарнянско-шолдэнештские комплек-сы переходного характера. Временные границы этих комплексов были тогда определены в преде-лах второй половины 10. – середины 8. в. до н.э. (Кашуба 2000a, 351-352).

Дальнейшие исследования и найденные новые аналогии для сахарнянского вещевого комплекса, понижение датировок сахарнянских и шолдэнешт-

7 = восточного варианта Сахарна культуры Козия-Сахарна (далее – культура Сахарна).


46

ских изделий-хроноиндикаторов, а также синхро-низация с обновлённой галльштаттской хроноло-гической схемой для Средней и Юго-Восточной Европы позволяют сдвинуть в сторону удревнения выделенные в Среднеднестровском бассейне хро-нологические группы (Kašuba 2006, 213 u.a.; она же 2007а, 369 u.a.; она же 2007b, 84-86; она же 2008а, 37 ş.u.; она же, im Druck). Культура Сахарна охва-тывает период от конца 11. до самого начала 8. в. до н.э., соответственно: Сахарна I – конец 11.–сере-дина 10. в.; Сахарна IIа – середина 10.–вторaя чет-верть/середина 9. в.; Сахарна IIb/поздняя Сахарна – середина–конец 9. в.; Сахарна-Шолдэнешть/

Шолдэнешть I – рубеж 9.–8. вв. – первая четверть 8. в. до н.э. Таким образом, классическая культура Сахарна представлена периодом еë развития, обо-значенным как фаза Сахарна II (рис. 1)8.

Жаботинское поселение. На основании анализа стратиграфии и планиграфии исследованной части, а также распределения морфологических групп кера-мики по различным раскопам поселения, были вы-делены основные хронологические фазы с относя-щимися к ним сооружениями. Получена достаточно чёткая картина, свидетельствующая о наличии трёх явных последовательных фаз (= горизонты I-III), от-ражающих этапы жизни на Жаботинском поселении

8 Обоснование уточнённой периодизации культуры Сахарна, а также новая периодизация культуры Шолдэнешть будут опубликованы в отдельной работе М. Кашуба.

Рис. 1. Синхронизация обновлëнной европейской хронологической схемы времени поздней Урненфельдеркультур и классической Галльштаттской культуры с периодизациями культуры Сахарна, Жаботинского поселения и этапами раннескифской культуры Северного Причерноморья (по Kossack 1987; Hennig 1995; Pare 1999; Metzner-Nebelsick 2002; Alekseev u.a. 2002; Смирнова 1985; Медведская 1992; а также авторы статьи).


47

и последовательность накопления материальных остатков (Daragan 2004b, 100 u.a.; Дараган 2006a; она же 2006b).

Жаботинское поселение охватывает период от на-чала 8. до середины 7. в. до н.э., соответственно, Жа-ботин I – начало–первая половина 8. в.; Жаботин II – вторая половина–конец 8. в. и Жаботин III – начало–первая половина 7. в. до н.э. (рис. 1).

Периодизации Сахарны и Жаботина в их воз-можной взаимосвязи. Согласно предложенным пе-риодизациям (рис. 1), совмещение периодов быто-вания Сахарны и Жаботинского поселения попадает на временной отрезок около 800 г. до н.э. Именно в этот период раннегалльштаттская культура Сахар-на прекращает своё существование. Поэтому вы-явление характерных признаков культуры поздней Сахарны на раннем этапе Жаботинского поселения будет означать реальное совмещение в определённом временном диапазоне поздней Сахарны и горизонта Жаботин-I. Это, в конечном итоге, и даст дополни-тельное обоснование для времени возникновения Жаботинского поселения.

Местная и импортная керамика на Жаботин-ском поселении (фаза Жаботин-I)

Что такое поздняя Сахарна в свете заявлен-ной темы? Здесь логично сделать акцент на кера-мическом комплексе поздней Сахарны и, особенно, на специфике лощёной посуды.

Основные черты лощёной посуды поздней Са-харны (этап поздняя Сахарна/Сахарна IIb) (рис. 2):

1) в формах корчаг, черпаков и кубков: удлиняется шейка и, напротив, тулово становит-

ся раздутым и приплюснутым так, что сосуд приоб-ретает приземистые пропорции;

2) в орнаментации: – значительно увеличиваются площади поверх-

ностей сосудов, покрытых узором;– в технике исполнения преобладает

резьба+штамп, значительно увеличивается доля зубчатого штампа, а также фигурные штампы становятся более разнообразными (серповидный, омегообразный, дельтаобразный, розеточный и прочее);

– появляется геометрический узор на внутрен-ней стороне отогнутых венчиков корчаг, появляется узор на мисках и поясок узора на шейке черпаков и кубков;

– геометрический узор усложняется и появляются: а) многорядные закрытые пояски, б) сложные ком-позиции, состоящие из множества различных ком-понентов; в) новые композиции ленточного узора, например, с центральной незаштрихованной лома-

ной линией; г) четырёхзональные пояски орнамента с центрическим (розеточным) построением узора.

Важно подчеркнуть несколько признаков, позво-ляющих в керамических массивах на Правобережье Днепра отделять позднесахарнянские влияния (эта-пы Сахарна IIb и Сахарна-Шолдэнешть) от более поздних комплексов. Во-первых, в геометрических узорах на керамике и этапа Сахарна IIb, и следую-щего этапа Сахарна-Шолдэнешть/Шолдэнешть I фактически отсутствует клетчатая штриховка фигур (например, Кашуба 2000а, рис. XXXVI, Б; XXXVII, Б; она же 2000b, рис. 4-10; она же 2003, рис. 2-7; как исключение – фр. из ямы 1 раскопа I поселения Сахарна-Циглэу, Niculiţă, Nicic 2008, 215, fig. 7,14). Да и доля клетчатой штриховки фигур в узорах на керамике, которую без сомнения можно относить к басарабскому импорту, очень мала, что убеди-тельно демонстрируют материалы Глинжень II-Ла Шанц (Гольцева, Кашуба 1995, табл. LXVI-LXXI; Кашуба 2003, рис. 7).

Второй весьма показательный признак в орна-ментации лощёной посуды, но уже являющийся спецификой жаботинского этапа на Правобережье Днепра – это т.н. щёточка. По всей вероятности, она появилась в результате имитации местными гончарами (работавшими и на Жаботинском по-селении, и на других памятниках жаботинского этапа) сложных заштрихованных геометрических фигур, линии которых были выполнены в штам-пованной технике (Кашуба 2002, 222-223). То, что щёточка представляет собой локальную северо-причерноморскую специфику в узорах на лощёной керамике, которая характерна, в первую очередь, для Правобережья Днепра, хорошо подтверждает её фактическое отсутствие на лощёной керамике памятников жаботинского времени на Среднем Днестре. Так, известно всего лишь несколько слу-чаев применения щёточки в узорах на керамике из Григоровского городища (Смирнова 1983, рис 2,1). Последнее, на наш взгляд, представляет со-бой исключение, подтверждающее, что в исполне-нии местными гончарами орнаментальных схем на лощёной керамике щёточка могла заменять собой штампованную технику в узорах.

Ещё один признак – это т.н. “зерновой” узор, от-сутствующий на керамике позднесахарнянских, да и шолдэнештских памятников.

Таким образом, базируясь на признаках поздней Сахарны и Сахарны-Шолдэнешть, с учётом отсут-ствия/наличия клетчатой штриховки, щёточки и “зернового” узора, в материалах Жаботинского по-селения можно выделять наиболее ранний пласт, в том числе и позднесахарнянские импорты.


48

Рис. 2. Лощëная керамика культуры поздней Сахарны (выборка). 1,2,5,7,12-14 – Сахарна-Циглэу, раскоп I (1-скопл.кер. 1; 2,12,15-яма 2; 5,14-яма 9; 7-яма 4; 13-яма 6); 3,4,6,8,10 – Алчедар III, раскоп IV, второй горизонт (3,6,8-яма 76; 4-яма 97; 10-яма 133); 9 – Алчедар, могильник, ящик III; 11,15 – Глинжень II-Ла Шанц (11-рит.скопление 1; 15-рит.скопления 12 и 13) (1,2,5,7,12-14 – по Niculiţă, Nicic 2008; 3,4,6,8-10 – по Кашуба 2000а; 11,15 – по Гольцева, Кашуба 1995).


49

Горизонт Жаботин-I и его характеристики. За все годы раскопок (1950-1951, 1953, 1957-1958 и 1972) на Жаботинском поселении было заложе-но 22 раскопа, ряд шурфов и не менее 15 разведы-вательных траншей9 общей площадью более 4000 кв.м (рис. 3). Исследовано 13 жилых, 2 культовых и 12 хозяйственных сооружений, остатки очагов, печей и каменных вымосток10. К числу раскопов, содержащих материалы горизонта Жаботин-I, от-носятся раскопы 1, 2, часть материалов раскопов 6, 19, 7 и 22, 21, яма № 1 раскопа 20, яма 1 раскопа 17, яма 4 раскопа 12, а также ранние материалы представлены в яме № 1 раскопа 19, землянке рас-копа 16, а также в комплексах (яма № 1 раскопа 18 и землянка раскопа 18), перекрытых комплексами горизонта Жаботин-II.

Керамику горизонта Жаботин-I по своему про-исхождению можно разделить на местную северо-причерноморскую (позднесахарнянские импорты и подражания11, локальная посуда Правобережно-го Поднепровья) и импортную, среднедунайскую (культурного комплекса Басарабь) (рис. 4-13).

Характеризуя весь комплекс местной северопри-черноморской керамики в её совокупности, можно отметить, что она представлена грубой (кухонной) и лощёной (столовой и, возможно, тарной) посудой (рис. 4-6; 7,6-18; 8; 10; 11,2-9.11.12; 12,2-7; 13).

Среди местной грубой (кухонной) посуды это-го горизонта (рис. 4,А/1-10) преобладают сосуды, выделенные в I тип. Это горшки тюльпановидно-го профиля с плавно отогнутым наружу венчиком, край которого заострён или закруглён, вогнутой высокой шейкой и выпуклыми плечиками; окру-глобокое тулово плавно сужается к относительно небольшому дну без закраины; поверхность жел-товатого или светло-коричневого цвета, хорошо заглаженная или подлощенная; размеры: В 16-30 см, Дв 12-17 см (реже до 21), Дд 8-10 см (рис. 4,А/1.3.6.8.10). Как правило, по венчику они снаб-жены неваликовым декором (проколы и наколы, защипы, насечки), составляющим от 78% (р. 7) до 100% (р. 19) и валиковым декором на плечиках, реже пальцевыми вдавлениями.

К ведущим типам местной лощёной (столовой) керамики относятся:

1. Корчаги (часто больших размеров) с сильно отогнутым наружу венчиком, короткой вогнутой или конической шейкой, шаровидным туловом и небольшим дном – типы 1-2. В обоих типах вен-чики плавно отогнуты, край их, в основном, за-круглён или приострён. Часто венчики украшены резным и штампованным орнаментом – различного рода косыми, прямыми или овальными удлинённы-ми насечками, которые бывают одинарными, двой-ными или тройными. Иногда узор покрывает всю отогнутую площадь, иногда – это тройные полосы, образующие в вершинах треугольники. Другим ви-дом штампованной орнаментации был S-овидный штамп. Резной декор представлен отдельными по-лосами, зигзагами, треугольниками, пересекаю-щимися линиями (размеры: Дв средний 25 см, Дт 32 см, Дд 12 см) (рис. 4,В/11-13; 5,6.9-11; 6,2.6.14; 7,13.16; 8,12.14; 10,7.11; 11,7.9.11.12; 13,3-7).

Корчаги типа 1 составляют сосуды с плавно отогнутым венчиком, короткой вогнутой шейкой, широко раздутым туловом, диаметр которого пре-вышает диаметр по венчику. Здесь отметим нали-чие упора, который, как правило, расположен на плечиках сосуда выше максимального диаметра тулова. Корчаги этого типа всегда богато укра-шены пластическим и геометрическим резным и штампованным узорами. Среди пластического декора встречаются налепной валик, расчленён-ный косыми штампованными насечками, а также симметрично расположенные 2-4 выступа-упора (плоские цилиндрические, округлые плоские или с выемкой посредине, подтреугольные, направлен-ные вверх роговидные, а также петлевидные упоры или ручки). Такие корчаги украшались по внутрен-ней отогнутой части венчика или по краю венчика резным или штампованным узором. Основной узор находился на середине высоты шейки и в верхней части тулова (рис. 5,9).

Корчаги типа 2 составляют сосуды с удлинённой высокой цилиндрической или вогнутой шейкой, сильно отогнутым наружу венчиком (край кото-

9 Как следует из схем чертежей отчёта 1972 г. А.И. Тереножкина и В.А. Ильинской, ими было заложено не менее 15 траншей, судя по масштабам общей площадью около 400 кв.м, но в тексте отчёта приведены данные только об одной из траншей (Тереножкин, Ильинская 1972).

10 С 2008 г. раскопки на Жаботинском поселении возобновлены.11 Используя термин “позднесахарнянские импорты”, тем самым авторы акцентируют масштабы и значительный вклад

культуры поздней Сахарны (Сахарна IIb, а также Сахарна-Шолдэнешть) в материальный комплекс раннего Жаботи-на. Конечно, для утверждения, что отдельные позднесахарнянские фрагменты действительно являются импортами, т.е. привезены из Среднеднестровского бассейна, необходимы серии петрографических анализов керамики. Возмож-но, такие анализы будут сделаны в ближайшем будущем.


50

Рис. 3. План Жаботинского поселения с местоположением раскопов (рабочий вариант) (по Дараган 2000b).


51

рого закруглён), удлинённо овальным туловом и невыделенным дном. Диаметр венчика равен или превышает диаметр тулова. Налепы также распо-ложены несколько выше максимального диаметра тулова. Такие корчаги украшались как комбиниро-ванным (резьба+штамп), так только резным геоме-трическим орнаментом.

2. Черпаки 1 типа – это широко открытые глу-бокие сосуды с S-овидным профилем и невысо-кой петельчатой ручкой, овальной в сечении, с гвоздевидным отростком на перегибе, а также с умбоном-углублением на дне. Их отличительной чертой является высокая прямая неорнаментиро-ванная шейка. Обычно черпаки этого типа в наи-более расширенной части тулова имеют широкий орнаментальный пояс, ограниченный горизонталь-ными линиями. Орнамент внутри этого пояса со-стоит из различных геометрических композиций: треугольников, четырёхугольников, вертикальных или косых лент, зигзагов, заштрихованных рядов линий, идущих параллельно или накрест. Наряду с геометрическим узором, встречаются черпаки, украшенные только штампованным орнаментом или комбинированным (резьба+штамп). Орнамент зачастую заполнен белой, реже красной пастой (рис. 4,В/15.19.23.26). Этот тип в комплексах и рас-копах I горизонта Жаботинского поселения состав-ляет абсолютное большинство (Daragan 2004b, 63, Abb. 4-5). Имеется важное статистическое наблю-дение, связанное с оформлением ручек черпаков. С черпаками I типа соотносятся широкие и плоские, вытянуто-овальные в сечении ручки, зачастую украшенные резным (линейным) или штампован-ным (зубчатым) орнаментом (рис. 5,8; 6,5.19; 8,11; 13,11). Именно такие ручки на черпаках I типа были снабжены цилиндрическими отростками с прямым или расплющенным верхом (последние относятся к т.н. гвоздевидным) (рис. 6,5.19; 12,2);

3. Миски 1 типа усечённо-конической (реже по-лусферической) формы с косо срезанным или пря-мым краем и плоским небольшим дном (Дв 15-45 см, В до 20 см). Подавляющее большинство мисок этого типа имеет сравнительно небольшую ширину края (1-1,5 см). У некоторых из них венчик имеет небольшой выступ внутри. Основной вид орнамен-тации, нанесённой на срезанный край, – это штам-пованный и резной орнамент. Мелко- и крупнозуб-чатый штамп обычно нанесен в виде косых линий. Иногда штапы представлены овальными штампо-ванными оттисками с зубчатым делением внутри или S-овидными оттисками по краю бортика. Рез-ной орнамент, нанесённый по краю бортика, – это также косые линии, иногда образующие треуголь-

ники. В некоторых случаях резной орнамент (реже штампованный) наносился на наружную сторону миски. В качестве дополнительного орнаменталь-ного мотива мисок этого типа, применялась пласти-ческая орнаментация – одинарные или спаренные выступы-налепы по краю бортика миски, которые, как правило, сочеталась с резной штампованной орнаментацией. Реже пластический орнамент при-менялся самостоятельно (рис. 4,В/16.20.24; 11,4; 13,8.10). Миски 1 типа также доминируют на рас-копах и комплексах первого горизонта, где преоб-ладают орнаментированные (преимущественно штампованным декором) образцы: от 42% (р. 2) до 67% (р. 22).

Второй тип (II) представлен усечённо-коническими (сферическими) мисками с загнутым внутрь закруглённым или заострённым краем (Дв 22-28 см, В 15-30 см). На мисках этого типа гори-зонта Жаботин-I большей частью известна толь-ко пластическая орнаментация (рис. 4,В/25; 6,23; 8,8.13; 11,3)

Геометрическая орнаментация местной ло-щёной посуды горизонта Жаботин-I выделяется следующими характеристиками (рис. 4,В/11-26; 5):

1. Преобладают выполненные в резной технике узоры, при этом практически все геометрические фигуры заполняются сплошной «клетчатой» штри-ховкой (рис. 4,В/11-13.16.24; 5,2.3.5.6.9-11; 7,6.9.14; 10,11);

2. Все виды узора заключены в замкнутые го-ризонтальные пояса (одно, реже многорядные), ограниченные с двух сторон резными линиями или оттисками штампа (рис. 4,В/11-13.16.19.20.24.26; 5,4-6.9.10; 6,1.3.22; 7,6-18; 8,12; 10,2.11; 11, 3.8; 12, 2.4.7; 13,2.3);

3. Применяется четырёхзональное деление орна-ментального поля в пределах пояса, иногда «розе-точное» построение орнаментальных композиций (рис. 4,В/11-13.16.19; 5,1.9; 6,4.20.24; 10,7; 11,8; 12,7; 13,3);

4. Появляется резной и штампованный (линей-ный) узор на внутреннем крае отогнутых венчиков сосудов (рис. 5,6.9; 4,В/16.20.24; 8,10; 10,11; 11,4.7; 13,8);

5. Из типичных штампов самыми распростра-нёнными являются зубчатый и кольчатый, а также достаточно массово представлен S-овидный штамп (особенно в раскопах 2, 7, 19 и 22):

– зубчатый штамп использовался в линейном узоре как отдельный элемент на краях мисок и черпаков, но преобладает комбинированный ор-намент, когда штампованные линии в комбинации с резным узором применялись как ограничители


52

Рис. 4. Жаботинское поселение. Керамический спектр горизонта Жаботин-I. А/1-10 – грубая кухонная керамика; В/11-26 – лощëная керамика: 11-13 – орнаментальные фризы корчаг, 16,20,24 – миски 1 типа, 15,19,23,26 – черпаки 1 типа, 25 – миска 2 типа (по Дараган 2000b).


53

и разделители (рис. 4,В/11.12.15.17.18.22.23.26; 5,1.4.9; 6,9.10.12.18-20; 7,6.8-12.17.18; 8,9.11; 9,1; 10,3.5.7.9; 11,2.5.7; 12,4.5; 13,2.4.6.8-11);

– кольчатый штамп – доминируют одинарный или простой кольчатые штампы, оттиски которых составляли горизонтальные линии, пирамиды и зачастую имелись в вершинах и углах геометриче-ских фигур и ломаных линий (рис. 4,В/21; 5,5.6.9.10; 6,4.8.12; 7,14.17; 12,6). Все эти разновидности на-несения простого кольчатого штампа являются характерным приёмом именно жаботинской орна-ментации в Среднем Поднепровье. Из всех ранне-галльштаттских культур с резной и штампованной керамикой нанесение кольчатого штампа в углах геометрических фигур типично лишь для западно-го варианта Козия культуры Козия-Сахарна (László 1972, fig. 7,7.8; 9,2.4.5; 10,1; 11,3.5.8.10; Iconomu 1996, fig. 9,3; 10,9, 11,1.4; 12,6; Кашуба 2000a, 311);

– кольчатый штамп с крестом внутри – на Жа-ботинском поселении известно 7 фр. керамики, орнаментированных таким штампом (раскопы 2, 7, 22) (рис. 4,В/14.18; 6,6; 13,4.5). В Среднем Под-непровье, кроме Жаботинского поселения, черпак I типа, орнаментированный зубчатым и оттисками кольчатого штампа с крестом внутри, имеется в по-гребении № 158 могильника Тенетинка (Ильинская 1975, табл. XXVIII,6), а также известны обломок черпака с поселения жаботинского времени Гай-дамацкое II/Лубенцы (рис. 5,1)12 и черпак из погре-бения Жаботин-санаторий этапа Жаботин-I (рис. 5,4)13. Орнаментация этим штампом имеет важное культурно-хронологическое значение. В черно-лесских памятниках Среднего Поднепровья такой декор отсутствует, но он известен на некоторых памятниках чернолесско-жаботинского времени Среднего Поднестровья (Григоровское городище – Смирнова 1980, 46). Такой штамп характерен для всех раннегалльштаттских культур с резной и штампованной керамикой Карпато-Подунавья (на-пример, западный вариант Козия культуры Козия-Сахарна – László 1972, fig. 9,5; 10,1; Hänsel 1976, Taf. 51,1-3; 52,3.6.7.9.11; VIII,1.3), в том числе типи-чен для культуры Инсула-Банулуй (Morintz, Roman 1969, fig. 10,11; 14,11; Hänsel 1976, Taf. 19,11.19; XI,27). М.Т. Кашуба (2000а, 311) отмечает факти-ческое отсутствие этого и S-овидного штампа на лощëной керамике некоторых ранних поселений культуры Сахарна, таких как Солончень-Хлиная и Сахарна Маре, но он имеется на посуде позднеса-харнянских памятников фазы Сахарна IIb;

– S-овидный штамп встречен в различных вари-антах (горизонтальный, вертикальный, наклонный, зеркальный), составлял горизонтальные линии, пи-рамиды и нередко наносился в вершинах и углах геометрических фигур и ломаных линий (рис. 4,В/15.17.26; 5,9.11; 6,11.13.14; 7,6.9.12.13.15.16; 8,9; 10,9.11; 11,4; 12,3-5; 13,2.7);

– штамп в виде зубчатого продольно или по-перечно заштрихованного овала – в основном он наносился на налепные валики, венчики с внутрен-ней стороны и края лощёной посуды (рис. 5,7);

6. К менее распространённым штампам отно-сятся кольчатый двойной и кольчатый с точкой в центре. Единичными экземплярами представлены штампы сердцевидный, круглый с косой насечкой, серповидный, омегообразный, дельтаобразный и розеточный (рис. 5,2.3; 13,1.11).

Импортная, среднедунайская керамика и под-ражания ей представлены фрагментами сосудов культурного комплекса Басарабь и подражаний им (комплексы – полуземлянка раскопа 2, землянка раскопа 16, засыпка землянки раскопа 18, из куль-турного слоя – раскопы 9, 14, 15):

1. Фрагменты мисок с сильно загнутым внутрь краем и округлым ребром в месте перехода от ту-лова к устью. К этому варианту также относятся миски (полуземлянка раскопа 2), орнаментирован-ные горизонтальным рифлением, образующим в сечении ребро, а также горизонтальными и косы-ми сплошными полосами штампованного волни-стого орнамента, инкрустированного белой пастой (рис. 7,1.2.5; 8.13; 9,4);

2. Фрагмент кухонного сосуда (полуземлянка рас-копа 2), представляющего собой цилиндрической горшок с ровно срезанным краем венчика и прямы-ми стенками. Он снабжен двумя подтреугольными в сечении налепными валиками непосредственно под венчиком сосуда и овальным выступом налепом, и третьим валиком, расположенном в верхней трети сосуда. Валики украшены косыми насечками. На уровне третьего валика имелись петельчатые ручки (рис. 7,3). Известны ещё несколько подобных, явно неместных кухонных сосудов (из раскопов 2 и 15), орнаментированных косыми насечками, выступами-налепами и небольшими петельчатыми ручками по второму валику (рис. 4,А/8.9; 10,1), и, возможно, со-суд (из раскопа 14) с прямым, слегка отклонённым венчиком, прямой цилиндрической шейкой и разду-тым округлым туловом, которое сужается к неболь-шому дну. В месте перехода от корпуса к шейке он

12 Авторы благодарят Дмитрия Пефтица за предоставленную фотографию.13 Материал готовится к печати М. Дараган.


54

Рис. 5. Орнаментированная лощёная керамика горизонта Жаботин-I, орнаментальные композиции и виды штампов (выборка). 1 – пос. Гайдамацкое II/Лубенцы; 2,3,5-12 – Жаботинское поселение (2-р.18, слой; 3,5,7,11-р.1, наз.жил.; 6,9-р.2. полуземл.); 4 – погребение Жаботин-санаторий.


55

орнаментирован овальными налепными выступами (рис. 9,2). Декор округлым валиком и косыми на-сечками, а также ручками и выступами-упорами, имеет аналогии, в первую очередь, в культуре Баса-рабь, где край венчика и валики украшались исклю-чительно косыми насечками (Gumǎ 1993, 220-228; Medović 1978, 167 и сл.). Прямые аналогии этим экземплярам представлены в комплексах из погре-бений Ваюга-Песак времени Басарабь I – начала Басарабь II (Popović, Vukmanović 1998, 32-38.61) и Островул-Маре (Safta 1996, 1 и сл.). Именно такого вида насечки, как на трёх вышеупомянутых сосудах (рис. 7,3; 9,2), отсутствуют на безусловно местной кухонной керамике жаботинского времени и Подне-провья, и Поворсклья;

4. Фрагменты стенок корчаг и черпаков, укра-шенных мальтийскими крестами, которые на Жа-ботинском поселении связаны даже не ранним горизонтом Жаботин-I, а со следующим этапом – Жаботин-II14. Любопытны наблюдения в связи с несколькими фрагментами от корчаги с большим мальтийским крестом из землянки раскопа 16, за-фиксированными в разных контекстах (тесто сосу-да – с большим содержанием мелкой слюды, при-дающей блеск подлощённой чёрной поверхности – сильно отличается от теста остальной как столо-вой, так и кухонной керамики): 1 фр. с узором, а также 1 фр. придонной части и 1 фр. венчика най-дены в землянке раскопа 16 (рис. 10,10). К тому же 1 фр. корчаги с таким же орнаментом (возможно, от этого же сосуда) обнаружен в засыпке землянки раскопа 14 (рис. 9,3).

Изображения отдельных мальтийских крестов именно на стенках корчаг – черта, характерная как для керамики собственно культурного комплеса Ба-сарабь (Vulpe 1986, Abb. 8,1; 9,2; 10,12; 11,5; Eibner 2002, Abb. 7, 12.15), так и для западного ареала влияний культурного комплекса Басарабь време-ни НаС1: на ряде памятников восточноальпийской зоны и Западных Балкан, в том числе фазы Подзе-мели 2 (Dular 1973, 548-557, karta 3; t. 31;), а также в Шопроне, Фрёге и др. (Metzner-Nebelsick 1992, 362 u.a., Karte 3; Stegmann-Rajtár 1992, Abb. 22,5; Roeder 1997, 615, Abb. 9-10; Eibner 2001, 182 u.a. Karte 1; она же 2002, 134 u.a.).

Сюда же добавим другие фрагменты корчаг (рас-коп 14) и черпаков (раскопы 15, 18) с мальтийскими

крестами (рис. 5,8; 9,3). Мальтийские кресты изо-бражались преимущественно на внутренней сторо-не ручки черпаков15. Во всех случаях этот тип орна-мента представлен на черпаках 2 типа – т.е. мелких с высокой петельчатой ручкой, а чашечки черпа-ков украшены при этом радиальным орнаментом (Daragan 2004b, 74, Abb. 31,5.8; 32,8-11). В Среднем Поднепровье такие изображения известны на чер-паках из кургана № 455 Макеевки и кургана № 219 Тенетинка (Ильинская 1975, табл. XIX,4; XXXI,7), ещё один фрагмент происходит из Трахтемиров-ского городища (Ковпаненко 1967а, рис. 7), а также из Калиновки, урочище Засриблянка (Ковпаненко, Шевченко 1981, рис. 6,9).

Значительно большее распространение орна-ментация ручек черпаков мальтийскими крестами получила в раннескифское время в Поворсклье (Западное Бельское городище и поселения По-жарная Балка, Лихачёвка, Мачухи и др.) (Андри-енко 1992, рис. 8; Шрамко I.Б. 2006, рис. 6,18.19; 8,15.16; 10,20.22.25.35; Щербань, Рахно 2006, рис. 2,6; 4,2; 5,5.6). С мальтийскими крестами связаны и резные «антропоморфные» изображения. Все из-вестные образцы таковых происходят тоже только с памятников жаботинского времени Поворсклья (не раннее этапа Жаботин-II) – поселения Лихачёвка и Пожарная Балка16.

Мальтийские кресты считаются одними из культу-роопределяющих элементов культурного комплекса Басарабь и появляются только со второго его этапа (Metzner-Nebelsick 1992, 362 u.a., Karte 3; Gumǎ 1993, 232 ş.u.; Зверев 2003, 247 и сл.). Эти изображения от-носят к числу западных влияний Басарабь на посуде приальпийских памятников Восточного Галльштат-та (Eibner 1996, 79). Здесь очень важно подчеркнуть, что на керамике культуры Басарабь-Шолдэнешть из Среднеднестровского региона мальтийские кресты отсутствуют (Kaşuba 2008a, 41 ş.u.);

5. К явным подражаниям корчагам культурного комплекса Басарабь относятся: корчага из землян-ки раскопа 16, украшенная петельчатыми ручками (рис. 10,11), и корчага из «большой ямы» раскопа 22 (рис. 13,3);

6. С культурным комплексом Басарабь можно связывать и целую серию мисок, украшенных ко-сыми каннелюрами. Не исключено, что часть из них может рассматриваться, по отличиям в тесте

14 Несмотря на то, что они соотносятся не с самым ранним этапом развития Жаботинского поселения, считаем нуж-ным на этом акцентировать внимание в контексте данной статьи.

15 Имеется аналогичная находка также из разведки 2007 г. на Жаботинском поселении.16 Неопубликованные материалы из раскопок А.А. Моруженко и В.А. Андриенко.


56

Рис. 6. Жаботинское поселение. Позднесахарнянские импорты и подражания из комплексов горизонта Жаботин-I (выборка). 1-6 – р.1, наз.жил.; 7-12 – р.20, яма 1; 13,14 – р.7, скопл.кер.; 15,16 – р.20, “больш.яма”; 17 – р.21, яма 2; 18,22 – р.21, яма 5; 19-21,23,24 – тр.9, яма 1.


57

и технологии обработки поверхностей, как непо-средственные импорты (рис. 8,13; 9,4). Такие миски встречаются и среди материалов первого горизонта, но господствуют во втором горизонте Жаботинского поселения, когда мощно выражен уже каннелирован-ный орнамент (Daragan 2004b, Abb. 15-17; 21; 28). Ор-наментация мисок косыми длинными и короткими каннелюрами в Юго-Восточной Европе относится ещё к раннегалльштаттскому времени, и, в первую очередь, свойственна культурному комплексу Гава-Медиаш (Gumǎ 1993, 111). Позднее каннелюры на мисках присутствуют на памятниках культурного комплекса Басарабь, но, преимущественно, его за-падного ареала, в группе Босут III-В. Собственно, жаботинские миски с полосами горизонтального и косого рифления (каннелюрами), в сечении образу-ющего ребро, имеют прямые аналогии на большин-стве памятников культуры Босут III-В, таких как Градина-на-Босуту, Гомолава и т.д. (Medović 1978, Taf. LI,1-4; XIV,1-4). Кроме того, на Жаботинском поселении представлены в небольшом числе и ми-ски, имеющие выступы-налепы на стенке, – приём, получивший широкое распространение также в Босуте всех трёх его этапов, а в культурном ком-плексе Басарабь он сочетается с косым рифлёным орнаментом (Medović 1978, 65). На Жаботинском поселении одна из мисок этого типа (землянка рас-копа 18) украшена горизонтальными параллельны-ми каннелюрами, которые сочетаются с перпенди-кулярными полосами широких косых каннелюр и ниже расположенным выступом-упором (рис. 11,1) – аналогичный экземпляр, но без выступа-упора, известен на поселении Гирок культурного комплек-са Басарабь (Gumǎ 1993, рl. XLII,2).

Здесь можно добавить, что с культурным ком-плексом Басарабь соотносится значительная серия орнаментальных мотивов на лощёной посуде Жа-ботинского поселения: шахматное поле из заштри-хованных ромбов, квадратов и треугольников; «це-пляющиеся» треугольники; заключённые в гори-зонтальные ряды; направленные вершинами друг к другу прямоугольные треугольники, между которы-ми посередине остается незаштрихованная ломаная линия, – которые относятся к наиболее типичным мотивам басарабской орнаментации (Vulpe 1986, Abb. 1-18; Metzner-Nebelsick 1992, Karte 1-3; Gumǎ 1993, 226-227; Eibner 2001, Karte 1-2; Кашуба 2000a, 310; она же 2000b, 140 и сл.; Зверев 2003, рис. 1-2).

Типичную басарабскую керамику можно от-носить не только к экземплярам, показывающим

культурные контакты, но также к датирующим об-разцам. Например, особую важность представляют материалы из помещения раскопа 2, откуда проис-ходят найденные совместно фрагменты басараб-ских мисок (относятся к ранним типам культурного комплекса Басарабь первого и второго этапов его развития), позднесахарнянские импорты и локаль-ная раннежаботинская керамика (рис. 7). Сочета-ние басарабской керамики, в контексте остальной керамики раннежаботинского горизонта, также указывает на синхронизацию с первой – и, возмож-но, началом второй фазы культуры Басарабь. Об этом свидетельствует целый ряд моментов. Это и широко распространенная орнаментация различ-ными отдельно расположенными S-овидными от-печатками – черта, характерная для предшествую-щих раннегалльштаттских культур и памятников ранней Басарабь, а также использование в орна-ментации раннежаботинского горизонта такого раннего штампа как «крест в кружке». Важно, что характерный для культуры Басарабь мотив из за-штрихованных треугольников, вероятно, появился ещё в первой фазе, на что указывает наличие его на сосудах культуры приальпийских памятников Восточного Галльштатта, соотносимой с ранней фазой культуры Басарабь (Metzner-Nebelsick 1992, Karte 2; Jevtić 1996, 55). Синхронизация горизонта Жаботин-I с ранней фазой культуры Басарабь под-тверждается также и развитием орнаментации сто-ловой посуды на памятниках культуры Басарабь в местности Горня: заштрихованные ромбы, линии S-овидного и зубчатого штампа появляются ещё на памятниках с наследием группы Горня-Калакача и наиболее ранних басарабских памятниках (Gumǎ 1983, 65 ş.u.; Зверев 2003, 95-97, рис. 1).

Помимо керамики необходимо упомянуть такой важный компонент присутствия культурного ком-плекса Басарабь на Жаботинском поселении как три глиняных жертвенника из наземного помещения р. 19 (представляет собой выдавленный в глине узор) и из засыпки землянки р. 18 (фрагменты с концентриче-скими вдавлениями) (рис. 11,10.13; 12,1). Эти находки сопровождались также находками обломков глиняных стен со следами росписи – как например, роспись стен различного рода геометрическими фигурами, волю-тами и т.п. с применением красной и голубой красок (Вязьмитина, Покровская 1956, 40, табл. I,10-12)17.

Особое значение имеет жертвенник из помеще-ния раскопа 19, который неоднократно был объек-том пристального внимания исследователей (По-

17 Находки из полуземлянки раскопа 2, которые С.С. Бессонова (1996, 28) отнесла также к жертвенникам, являются фрагментами оформления стен.


58

Рис. 7. Жаботинское поселение. Керамический комплекс полуземлянки раскопа 2 горизонта Жаботин-I (выборка). 1-5 – среднедунайские керамические импорты культурного комплекса Басарабь; 6,7,9,14 – локальная жаботинская керамика; 8,10-13,15-18 – позднесахарнянские импорты и подражания.


59

кровская 1962, 73-81; Чичикова 1975, 190; Мелюко-ва 1979, 86; Безсонова 1996, 25-40; Русанова 1998, 160 и сл.). С.С. Бессонова (1996, 36) убедительно показала зависимость орнаментации рассматривае-мого жертвенника от традиции культурного ком-плекса Басарабь18. Дальнейший поиск аналогий по-зволил уточнить его культурно-хронологическую позицию. Так, две прямые аналогии жертвеннику из Жаботина известны в Среднедунайских обла-стях на памятниках Градина-на-Босуту и Феудвар группы Босут III-В (= западный вариант культуры Басарабь I-II фаз) (Medović 1978, t. V; он же 1992, 148 u.a., Taf. 50; Roeder 1997, 609 u.a., Abb. 7-8). В том же регионе спиралевидные жертвенники существуют и в более раннее время, например, в предшествую-щем горизонте Босут III-A на памятниках Врбика, Паньевачки Pит (Стоjиħ 2004, 149, сл. 14). С жерт-венниками, вероятно, связаны и другие находки с территории Сербии, относящиеся также к началу раннего железного века (Стоjиħ 2004, сл. 14).

В целом, появление специфических жертвенников на Жаботинском поселении следует рассматривать в русле культовой (религиозной) практики населения культур-ного комплекса Басарабь. И здесь важно отметить, что на Жаботинском поселении в обоих бесспорно куль-товых помещениях (с жертвенником и без него) были зафиксированы басарабские керамические импорты и/или подражания им.

Сахарнянские влияния и позднесахарнянские импорты19 на Жаботинском поселении. Учиты-вая предложенные спецификации материалов позд-ней Сахарны (Сахарна IIb) и Сахарна-Шолдэнешть (Шолдэнешть I), а также особенности керамики го-ризонта Жаботин-I, можно очертить общие сахарнян-ские влияния в керамических изделиях и обозначить позднесахарнянские импорты20 на Жаботинском по-селении.

К общим сахарнянским влияниям, которые могут интерпретироваться и как раннегальштатские влия-ния балкано-дунайского происхождения, можно от-носить:

1. В керамике: фактически весь комплекс сто-ловой посуды горизонта Жаботин-I. А именно корчаги блока I типа 1 соответствуют корчагам II

типа культуры Сахарна (Кашуба 2000a, 298), что позволяет рассматривать их в одном культурно-хронологическом срезе. Корчаги блока I, типа 2 наиболее близкие соответствия имеют среди кор-чаг IV типа культуры Сахарна (Кашуба 2000a, 301), и, в большей степени, соответствуют корча-гам культуры Басарабь 1-ой и 2-ой фаз развития. Можно утверждать, что появление черпаков I типа (тип I, варианты А-В) на жаботинских памятниках Среднего Днепра и на памятниках жаботинского времени Среднего Днестра связано с культурой Козия-Сахарна, особенно, её восточным вариантом Сахарна. И при этом все эти ведущие типы явля-ются инновациями с отрицательной традицией по отношению к чернолесской культуре Среднего Поднепровья, то есть не имеют в её керамическом комплексе прямых прототипов;

2. В орнаментации лощёной керамики: закры-тые горизонтальные пояски, особенно, чеырёхзо-нальность поясков и центрическое (розеточное) построение узоров; фигурные штампы: частично, зубчатый, двойной кольчатый, кольчатый с точкой и кольчатый с крестом (4 случая), но особенно S-овидный штамп, штамп в виде зубчатого продоль-но или поперечно заштрихованного овала и все дру-гие единичные штампы (серповидный, омегообраз-ный, дельтаобразный, сердцевидный и розеточный);

3. Среди других керамических изделий особен-но показательны усечённо биконические пряслица, орнаментированные линейным узором в штампо-ванной (5 + 1 экз.) и резной (1 экз.) технике (рис. 8,1-7). Такие пряслица, особенно украшенные штампованным узором, являются культуроопре-деляющими для культуры Сахарна (Кашуба 2000а, 315, рис. XXV,5.6.12.16.17.20.21.23.24.26), поэтому их присутствие на Жаботинском поселении одно-значно указывает на прямые контакты между Са-харной и ранним Жаботиным.

Позднесахарнянские импорты21 на Жаботинском поселении представлены в культурном слое не-скольких раскопов (1, 2, 6, 19, 7 и 22, 21) и про-исходят из двенадцати комплексов – наз.жил./р.1, полуземл./р.2, яма 3/р.12, завал у очага наз.жил./р.15, земл./р.16; яма 1/р.19, яма 1/р. 20, яма 5/р.21, яма

18 Здесь кратко упомянем, что в лесостепи Северного Причерноморья известны и другие жертвенники: на Трахтемировском городище (Ковпаненко 1967b, табл. X,1), Западном укреплении Бельского городища (Шрамко 1987, 127 и сл.; Шрамко I.Б. 2006, рис. 4,2) и поселении у с. Залесье (в обработке), – которые занимают более позднее хронологическое положение [ср. на жертвеннике из Трахтемирова находку килика стиля «Bird bowl», который, согласно М. Кершнеру (Kerschner 2006, 239), датируется первой третью 7. в. до н.э.].

19 О термине “позднесахарнянские импорты” в контексте данной статьи– см. сн. 11.20 О термине “позднесахарнянские импорты” в контексте данной статьи– см. сн. 19.21 О термине “позднесахарнянские импорты” в контексте данной статьи– см. сн. 19.


60

3/р. 22, яма 1/тр.9, а также яма 1 и земл./р.18, пере-крытые комплексами фазы Жаботин-II. Исходя из наличия в заполнении этих комплексов позднеса-харнянских материалов, их можно причислять к числу наиболее ранних на Жаботинском поселе-нии22.

Позднесахарнянские импорты в комплексах:1. раскоп 1 – в пределах предполагаемой внутрен-

ней части наземного жилища (прямоугольная форма, сохр. основание восточной стены 8х2 м, ЮЗ-СВ): 6 археол. целых и фрагментированных черпаков, 3 фр. небольших корчажек (рис. 6,1-6). Контексты –

22 Материалы из старых раскопок Жаботинского поселения находятся в стадии подготовки к публикации, поэтому в данной статье пока не представляется возможным оконтурить весь массив ранних позднесахарнянских материалов на поселении. Уточнение объëмов позднесахарнянских материалов на Жаботинском поселении позволит предложить статистические подсчëты – пока предложены предварительные цифры, но в любом случае они будут оставаться наименьшими.

Рис. 8. Жаботинское поселение. Орнаментированные пряслица (1-7) и керамика из комплексов и культурного слоя горизонта Жаботин-I (выборка). 1,2 – р.2; 3,10,11 – р.9; 4 – р.14; 5,6 – р.16, земл.; 7 – р.18; 8,9,12-14 – р.12 (8,9-яма 3).


61

локальная жаботинская керамика (рис. 5,3.5.7.11); 3 бронзовые булавки с круглой петлевидной головкой и завёрнутой вовнутрь или наружу петлёй; обломок спирали бронзовой очковой фибулы23;

2. раскоп 2 – показывает сложную стратиграфиче-скую ситуацию. Судя по тексту отчёта и полевой до-кументации, возможно первоначальная полуземлян-ка (неправильной овальной формы, 7х7 м, гл. 0,7 м в суглинке) была в дальнейшем перекрыта наземным

жилищем с глинобитными стенами (среди обмазки имеются образцы с геометрическим орнаментом, нанесённым красной краской по светлому фону, а также куски печины с красной росписью и тон-кие плитки с рельефным декором). Осуществляется дальнейшая обработка материалов, в процессе кото-рой они, возможно, будут более детально разделены. В пределах внутренней части помещения: верхняя часть корчаги с двумя поясками четырёхзонального

23 Сохранившийся обломок позволяет лишь судить, что он относится к очковой фибуле, но без уточнения еë подтипа. (Daragan 2004, Abb. 40,12). Тем не менее отметим, что такие фибулы являлись типичными деталями одежды для носителей культурного комплекса Басарабь всего его ареала. Их обычно датируют в широких пределах 8. – первой половины 7. в. до н.э. (Bader 1983, 62 u.a.; Vasić 1999, 41; Зверев 2000, 177-178), однако Б. Тержан акцентирует более раннюю датировку отдельных подтипов очковых фибул (Teržan 2002, 90 u.a.).

Рис. 9. Жаботинское поселение. Керамика из комплексов и культурного слоя раскопа 14 (выборка). 1,2 – наземное жилище; 3 – культ.слой; 4 – полуземлянка (2-4 – среднедунайские керамические импорты культурного комплекса Ба-сарабь).


62

узора и 8 фр. корчаг, 16 археол. целых и фрагменти-рованных черпаков и кубков с орнаментом, 10 фр. ручек черпаков, 3 фр. мисок, 1 усечённо коническое пряслице с геометрическим узором из мелкозубча-того штампа и 1 усечённо-биконическое пряслице с резным геометрическим узором (рис. 7,8.10-13.15.18). Контексты – 5 фр. импортной среднеду-найской керамики культурного комплекса Басарабь (рис. 7,1-5); локальная жаботинская керамика (рис. 5,6.9; 7,6.7.9.14); бронзовая булавка с большой кру-глой петлевидной головкой и завёрнутой вовнутрь петлёй (гл. 0,2 м), небольшой железный нож с окру-глой спинкой и коротким черенком (гл. 0,45 м), обл. бронзовой тонкой пластинки со сквозным отвер-стием (панцирная пластинка-?) (гл. 0,4 м), 56 астра-галов с одной зашлифованной стороной и следами пребывания в огне;

3. раскоп 12 – яма 3 (округлая, Д 1,2 м, гл. 0,5-0,55 м): 4 фр. стенок корчаг и черпаков, 1 фр. миски (рис. 8,8.9). Контексты – локальная жаботинская керамика, половина глиняного пряслица, обл. костяного псалия с одним сохранившимся восьмëрковидным отверстием;

4. раскоп 15 – завал из обмазки и керамики у оча-га наземного жилища (прямоугольное, СЮ, 10х8 м, гл. 0,6 м; очаг у восточной стены – завал к СВ, пл. до 3 кв.м на гл. 0,2-0,4 м): 4 фр. стенок корчаг, 8 фр. стенок черпаков (рис. 10,2-4.6). Контексты – 1 фр. импортной среднедунайской керамики культурно-го комплекса Басарабь (рис. 10,1); локальная жабо-тинская керамика;

5. раскоп 16 – землянка (округлая, Д 4,75х4,5 м, гл. 0,2(З)-1,0(В) м, со ступенькой в 0,3 м с С, с цен-тральной столбовой ямой (Д 0,45-0,5 м, гл. 0,4 м) и остатками открытого очажка Д 0,5 м; перекрыта на-земным жилищем): 2 фр. венчиков корчаг, 12 фр. сте-нок корчаг и черпаков (рис. 10,9). Контексты – 3 фр. импортной среднедунайской керамики культурного комплекса Басарабь (рис. 10,10.12) [обнаружены в разных стратиграфических горизонтах: в землян-ке и в наземном жилище над землянкой – случай вертикальной стратиграфии с коротким стратигра-фическим шагом (Отрощенко 2001, 48)]; локальная жаботинская керамика (рис. 10,11); тонкая оваль-ная пластинка из кости (0,65 м); целый череп лоша-

ди (0,57 м, в золистой засыпке); на дне: 2 усечённо биконических пряслица с геометрическим узором из мелкозубчатого штампа (рис. 8,5.6), астрагал и мелкая биконическая бусинка из светло-жёлтого зольного стекла, заглушённого сурьмой24;

6. раскоп 18 – землянка (неправильная многоуголь-ная, ЮВ-СЗ, 12х9 м, гл. 1 м, с остатками очага 0,8х1 м) и яма 1 (в центральной части дна землянки, пря-моугольная, В-З, 4х3 м, гл. 0,5 м; – использовались как глинище и для сброса мусора). Контексты – одинаковые формы сосудов, характерные как для ранних раскопов, так и более поздних, встречаются на дне землянки, в заполнении ям и в верхних сло-ях засыпки: 5 фр. венчиков и стенок корчаг, 7 фр. стенок и ручек черпаков, 8 фр. мисок (рис. 11,2-7); несколько фр. импортной среднедунайской керами-ки культурного комплекса Басарабь (рис. 11,1); ло-кальная жаботинская керамика (рис. 11,8.9); 2 фр. глиняного жертвенника (рис. 11,10.13); глиняная под-делка, фр. глиняной лепёшки, роговые неподвижные пластинчатые удила с двумя отверстиями, полови-на костяной лунницы с тремя кружками (гл. 0,8 м), костяные проколки и астрагал с одной шлифован-ной поверхностью, бронзовые булавка с загнутым в петлю концом и вторая с расширением и круглой шляпкой, бронзовая игла с ушком, обл. бронзового стержня, обл. железной иглы;

7. раскоп 19 – яма 1 (округлая, Д 1,4 м, гл. 1 м): 3 фр. черпаков (рис. 12,2.5). Контексты – локальная жаботинская керамика (рис. 12,3.4.6.7);

8. раскоп 20 – яма 1 (округлая, Д 1,3 м, в разрезе колоколовидная с Дд 1,8 м, гл. 1,4 м): 1 фр. стенки корчаги, 5 фр. стенок черпаков (рис. 6,7-12). Кон-тексты – локальная жаботинская керамика; гли-няная катушка, кружок из стенки чернолощёного сосуда;

9. раскоп 21 – яма 5 (округлая, Д 1,5 м, в разрезе колоколовидная с Дд 1,85 м, гл. 1,3 м): 5 фр. стенок черпаков, 1 фр. миски (рис. 6,18.22). Контексты – локальная жаботинская керамика;

10. раскоп 22 – яма 3 (округлая, Д 2,15 м, гл. 1,0 м, с углубление на дне Д 1,2 м, гл. 0,3 м): 2 фр. стенок корчаг, 2 крупных черпака (рис. 13,1.2.6). Контек-сты – локальная жаботинская керамика (рис. 13,4);

24 Определение к.и.н. А.С. Островерхова. В начале раннего железного века сурьмяные и золистые бусы известны в Передней Азии и на Кавказе, где типичны для комплексов 10 – начала 8 вв. до н.э. (Щапова 1983, 99; Галибин 2001, 41-43). Близкие к жаботинскому образцу сурьмяные бусы входили в состав ожерелий 6 могил (пог. 8, 18, 45, 49, 53, 90) могильника Сержень-Юрт на Северном Кавказе, где рассматриваются как ранний хронологический индикатор, поскольку присутствуют только в комплексах 10-9 вв. до н.э. (Козенкова 2002, 113, табл. VI). Позже начала 8 в. до н.э. производство сурьмяных бус не известно вплоть до 5-4 вв. до н.э. (Островерхов 1985, 98).


63

Рис. 10. Жаботинское поселение. Керамика горизонта Жаботин-I из комплексов и культурного слоя раскопов 15, 2 и 16 (выборка). 1-4,6 – р.15 (1-наз.жил.; 2-4,6-завал у очага); 5,7,8 – р.2, культ.слой; 9-12 – р.16, земл. (9-дно земл.).


64

11. траншея 9 – яма 1 (округлая, Д 1,1 м, в раз-резе колоколовидная с Дд 2,0 м, гл. 1,9 м): 4 фр. стенок и ручка черпаков (рис. 6,19-21.23.24). Кон-тексты – локальная жаботинская керамика.

Обсуждение(основание Жаботинского поселения и векто-

ры культурных контактов накануне появления скифов в Северном Причерноморье)

Проделанный в настоящей работе сравнитель-ный анализ местной и импортной керамики из раннего горизонта Жаботинского поселения (фаза Жаботин-I) позволяет сделать следующие выводы:

1) прослеживается действительный вклад культу-ры поздняя Сахарна в формирование материально-го комплекса Жаботинского поселения в его ранней фазе (горизонт Жаботин-I);

2) на Жаботинском поселении выявлены массив позднесахарнянской керамики, а также комплексы, которые по находкам в их заполнении позднесахар-нянских образцов, можно относить к наиболее ран-ним на поселении. Такие ранние позднесахарнян-ские импорты25 и особенно комплексы с такими ма-териалами позволяют в ранней фазе Жаботинского поселения выделить древнейший этап, который обозначен как Жаботин-Ia (рис. 1). Он датируется временем около 800 г. до н.э. – с дальнейшим нако-плением объёмов материалов (что планируется при будущих раскопках) не исключена возможность удревнения фазы Жаботин-Iа до конца 9. в. до н.э.;

3) уточнение датировки наиболее раннего гори-зонта Жаботинского поселения, а также новые пу-бликации старых материалов позднечернолесской культуры Среднего Поднепровья (Дараган 2005а, 283 и сл.; Пефтiць 2005, 53-58; Лысенко 2004, 249-267; и др.) дают новую картину контактов между культурами Сахарна, Чернолесье и этапом Жабо-тин26. Наличие элементов культуры поздней Са-харны уже на позднечернолесских памятниках из бассейна правобережного Поднепровья без при-сутствия влияний, импортов и подражаний куль-турного комплекса Басарабь является важным хро-нологическим показателем – он позволяет уточнять периодизацию культуры Сахарна и подтверждает выделение в еë развитии фаз Сахарна IIb/поздняя Сахарна и Сахарна-Шолдэнешть/Шолдэнешть I. С другой стороны, если рассматривать ситуацию

с точки зрения „западных“ контактов, то Черно-лесье и Жаботин действительно можно относить к разным культурно-хронологическим явлениям: Чернолесье было ориентировано на раннегалль-штаттские культурные стандарты, Жаботин – на среднегалльштаттские;

3) на Жаботинском поселении выявлены средне-дунайские керамические импорты культурного комплекса Басарабь, среди которых есть ранние об-разцы, относящиеся к его первому этапу. Несмотря на последние удревнения европейской хроноло-гической схемы времени поздней Урненфельдер-культур и классической Галльштаттской культуры, особенно выделение фазы НаС1а – 778±5 г. до н.э. (Hennig 1995, 229; Pare 1999, Tab. 5-6; Metzner-Nebelsick 2002, 88 u.a. 178 u.a. Abb. 78), начало формирования культурного комплекса Басарабь в Среднем Подунавье всë также попадает на пери-од около 800 г. до н.э. или НаС1а (= НаС1 ранний) (Hänsel 1976, 237.249 u.a.; Vulpe 1990, 120; Teržan 1990, 71 u.a.; Gumă 1993, 208 ş.u.; Pare 1999, 419 u.a. Tab. 6; Metzner-Nebelsick 2002, 486 u.a.; Ursuţiu 2002, 73 ş.u.; Ciugudean, Aldea 2005, 110 ş.u.). Со-вместное нахождение в полуземлянке раскопа 2, в землянке раскопа 16, а также в засыпке землянки раскопа 18 басарабских импортов, позднесахарнян-ских импортов27 и локальной раннежаботинской керамики (рис. 7; 9; 10,9-12; 11) подтверждает да-тировку этих комплексов самым началом 8. в. до н.э. и означает, что в пределах этого временного периода в Правобережном Поднепровье совпадали влияния культуры поздней Сахарны и культурного комплекса Басарабь раннего периода его развития;

4) сравнение выявленных на Жаботинском по-селении среднедунайских керамических импортов культурного комплекса Басарабь с материалами культуры Шолдэнешть, которые представляют со-бой восточную область распространения Басарабь (Kaşuba 2008, 37 ş.u., fig. 6; 8), показало их суще-ственные отличия. В Северном Причерноморье также имеются другие керамические импорты культурного комплекса Басарабь – это формы, кото-рые отсутствуют в культуре Шолдэнешть: кувшин из погребения 13 кургана 10 у с. Сарата раскопки Ф. Кнауэра 1888-89 гг.) из Днестро-Дунайского междуречья (Мелюкова 1979, 68 и сл., рис. 23) или кубок из погребения у с. Турия (пост. 1910 г.,

25 О термине “позднесахарнянские импорты” в контексте данной статьи– см. сн. 11.26 По этой проблематике готовится отдельная статья.27 О термине “позднесахарнянские импорты” в контексте данной статьи– см. сн. 11.


65

Рис. 11. Жаботинское поселение. Керамика и обломки глиняных жертвенников из засыпки полуземлянки (1-5,7-10,13) и культурного слоя (6,11,12) раскопа 18 (выборка). 1 – среднедунайский керамический импорт культурного ком-плекса Басарабь; 2-5,7,11,12 – позднесахарнянские импорты и подражания; 6,8,9 – локальная жаботинская керамика; 10,13 – обломки глиняных жертвенников.


66

Рис. 12. Жаботинское поселение. Жертвенник (1) и керамика (2-7) из культурного слоя раскопа 19 (выборка).

раскопки А.А. Бобринского) из Правобережного Поднепровья (Kaşuba 2008а, fig. 7,6). Однако в Се-верном Причерноморье известны не только кера-мические импорты Басарабь. Здесь важно упомя-нуть обсуждаемые выше специфические глиняные басарабские жертвенники (рис. 11,10.13; 12,1), ко-торые вообще отсутствуют в ареале культуры Шол-дэнешть. Однако традиция их возведения, начиная с Жаботинского поселения, известна в лесостепи Днепровского бассейна (на Правобережье и Ле-вобережье) вплоть до окончания раннескифского периода.

5) вышеизложенное показывает, что в Северном Причерноморье культурный комплекс Басарабь представлен тремя категориями артефактов: а) памятники его восточной периферии = культура Шолдэнешть Среднеднестровского бассейна (по-селения, могильники, материальный комплекс), б) прямые импорты (керамика, жертвенники), в) под-ражания импортам (рис. 14). Это, в свою очередь, позволяет считать, что в Среднем Поднепровье влияния культурного комплекса Басарабь (мигра-ции небольшими коллективами, передвижения от-дельных индивидуумов, перемещение идей и т.п.)


67

Рис. 13. Жаботинское поселение. Керамика горизонта Жаботин-I из комплексов и культурного слоя раскопа 22 (вы-борка). 1,2,4,6 – яма 3; 3,7 – “больш.яма”; 5,8-11 – культурный слой.


68

были прямыми и непосредственными, то есть они миновали Среднеднестровский бассейн с его куль-турой Шолдэнешть (Кашуба 2008b).

С другой стороны, следует говорить о разных ре-гионах культурного комплекса Басарабь, из которых происходили влияния, фиксируемые среди материа-лов Северного Причерноморья. Так, ближайшие аналогии как прямым басарабским импортам, так и подражаниям из Жаботинского поселения находят-ся на западной периферии культурного комплекса Басарабь, а также среди керамики памятников, на-ходящихся в сфере влияния Восточного альпийско-го Галльштатта, где такая керамика рассматривается тоже в русле басарабского влияния. Особо отметим памятники Сербии: Градина-на-Босуту, Феудвар, Ланихте и др., – относящиеся к группе Босут III-B, по П. Медовичу (Medović 1978, 105-109). Показа-тельными являются параллели с посудой из погребе-ний могильника Ваюга-Песак (Popović, Vucmanović 1998, рl. 2,3; 3,3; 14,1; 15,1.8.9), который авторы рас-копок помещают между 1 и 2 фазами культуры Ба-сарабь (Popović, Vucmanović 1998, 69). Басарабская керамика из Жаботинского поселения, по отноше-

нию к Поморавским памятникам, вероятнее всего, соотносится с горизонтом II-а (Stojić 1986, 92-93), что соответствует горизонту Басарабь-I, поскольку волнистый орнамент на жаботинских экземплярах ещё не является «tremolo»-мотивом.

В заключении можно констатировать, что гори-зонт Жаботин-I сопряжён с позднейшим пластом сахарнянских древностей (поздняя Сахарна/Сахар-на IIb) и горизонтом Сахарна-Шолдэнешть/Шол-дэнешть I Среднеднестровского бассейна, а также первым – началом второго этапами культурного комплекса Басарабь. Это позволяет очертить вре-мя существования горизонта Жаботин-I в пределах начала – первой половины VIII в. до н.э., при-нимая временной отрезок около 800 г. до н.э. как дату основания Жаботинского поселения (рис. 1). Можно полагать, что формирование фазы Сахарна-Шолдэнешть/Шолдэнешть I в Среднеднестровском бассейне и формирование начальной фазы Жабо-тинского поселения (Жаботин-I) было синхронно.

Уточнение времени основания Жаботинского по-селения в пределах – около 800 г. до н.э. – предо-ставляет новые возможности в определении (по-

Рис. 14. Культурный комплекс Басарабь (а) и импорты Басарабь и Басарабь-Шолдэнешть (b) в Северном Причерно-морье (по Kaşuba 2008a).


69

нимании) и хронологии всего жаботинского этапа, которые являются одними из ключевых проблем в изучении предскифского и раннескифского перио-дов лесостепи Северного Причерноморья. Постро-ение различных схем региональных периодизаций, их согласование между собой и дальнейшие син-

хронизации с миром европейских культур класси-ческого галльштаттского периода (НаС), а также эгейской хронологической системой открывают широкие перспективы для дальнейшего развития научных представлений о раннем железном веке всей Евразии.

БиблиографияАндриенко 1992: В.П. Андриенко, Комплекс начала скифского времени на поселении Пожарная Балка (раскоп 11). В

сб.: В.А. Посредников (ред.), Донецкий археологический сборник, вып. 1 (Донецк 1992), 73–88.Бажан, Еременко 1992: И.А. Бажан, В.Е. Еременко, Некоторые аспекты исследования могильников по методу П.

Рейнеке. В сб.: Проблемы хронологии эпохи Латена и Римского времени (Санкт-Петербург 1992), 14–21.Безсонова 1996: С.С. Безсонова, Глиняні жертовники Лісостепового Подніпров’я ранньоскіфського часу. Археологія

4, 1996, 25–40.Бобринской 1914: графъ А.А. Бобринской, Отчетъ о раскопкахъ въ Кіевской губернiи въ 1912 году (съ 30 рис.)

[Compte rendu des fouilles faites dans le gouv. de Kieff en 1912 (av. 30 fig.)]. ИАК, вып. 54 (Петроград 1914), 99–108.Бобринской 1916: графъ А.А. Бобринской, Отчетъ о раскопкахъ въ Кіевской губернiи въ 1913 году (съ 17 рис.)

[Compte rendu des fouilles faites dans le gouv. de Kiev en 1913 (av. 17 fig.)]. ИАК, вып. 60 (Петроград 1916), 1–6.Бруяко 2005: И.В. Бруяко, Ранние кочевники в Европе (X-V вв. до н.э.) (Кишинëв 2005).Вязьмитина 1952: М.И. Вязьмитина, Памятники раннего железного века в окрестностях с. Жаботин, Кировоград-

ской обл. КСИА АН Украинской ССР, вып. 1, 1952, 59–66.Вязьмитина 1953: М.И. Вязьмитина, Отчëт о раскопках на Тарасовой Горе в 1953 году. НА IА НАНУ, ф.е. 3179-

2181.Вязьмитина, Покровская 1950: М.И. Вязьмитина, Е.Ф. Покровская, Отчëт об археологических работах, проведëнных

в окрестностях с. Жаботин Каменского района Кировоградской области в 1950 г. НА IА НАНУ, ф.е. 1950/24.Вязьмитина, Покровская 1951: М.И. Вязьмитина, Е.Ф. Покровская, Среднеднепровская экспедиция в 1951 г. НА IА

НАНУ, ф.е. 1148.Вязьмітіна, Покровська 1956: М.І. Вязьмітіна, Є.Ф. Покровська, Поселення VII-VI ст. до н.е. в околицях с. Жаботина.

АП VI, 1956, 38–65.Галибин 2001: В.А. Галибин, Состав стекла как исторический источник (Санкт-Петербург 2001).Гольцева, Кашуба 1995: Н.В. Гольцева, М.Т. Кашуба, Глинжень II. Многослойный памятник Среднего Поднестровья

(Тирасполь 1995).Дараган 2004а: М.Н. Дараган, Основы хронологии предскифского и раннескифского времени Северного Причерно-

морья. В сб.: П.П. Толочко (вiд. ред.), Старожитности степового Причорномор’я i Криму, XI. Матерiали конференцiї „Проблемы скiфо-сарматської археологiї Пiвнiчного Причорномор’я-V (до 105-рiччя з дня народження Б.М. Гракова)“ (Запорiжжя 2004), 86–92.

Дараган 2005a: М.Н. Дараган, О финале культуры позднего Чернолесья в Среднем Поднепровье. В сб.: На пошану Софiï Станславiвни Березанськоï (Киïв 2005), 283–296.

Дараган 2005b: М.М. Дараган, Перегляд основ хронологiï передскiфського та ранньоскiфського часу Пiвнiчного Причорномор’я. Археoлогiя 2, 2005, 12–18.

Дараган 2005с: М.Н. Дараган, Жаботинский этап и проблемы хронологии предскифского и ранескифского времени. В сб.: Проблеми археології Середнього Подніпров’я (Фастів 2005), 229–269.

Дараган 2006а: М.М. Дараган, Жаботинський етап раннього залiзного вiку Днiпровського Правобережного лiсостепу (за матерiалами Жаботинського поселення). Автореферат дисс. ... канд. iст. наук (Киïв 2006).

Дараган 2006b: М.Н. Дараган, Жаботинский этап раннего железного века Днепровской Правобережной лесостепи (по материалам Жаботинского поселения). Диссертация на соискание учëной степени канд. ист. наук. НА ІА НАНУ, рукопись (Киев 2006).

Древности 1900: Приложенiе къ ІІІ-му выпуску Древностей Приднъпровья. In: Древности Приднъпровья, вып. III. Собрание Б.Н. и В.И. Ханенко. Эпоха предшествующая Великому переселенію народовъ (ч. ІІ) [Antiquités de la region du Dniepre, libraison III. Collection B. Khanenko. Époque antérieure à la grande émigration des peoples (t. II)] (Кієвъ 1900), 1–6, таб. LV–LXII.

Зверев 2000: Е.Ю. Зверев, Относительная хронология некоторых опорных памятников среднего и позднего гальшта-та в Юго-Западной Румынии [The relative chronology of some “main” sites of Middle and Late Hallstatt epoch in South-West Romania]. Stratum plus 3, 2000, 171–192.

Зверев 2003: Зверев, Хронология культуры Басарабь по данным орнаментации на керамической посуде [Chronology of the Basarabi Culture Based on the Ornamentation of the Ceramic Vessels]. Stratum plus 3, 2003, 224–254.


70

Ильинская 1975: В.А. Ильинская, Раннескифские курганы бассейна р. Тясмин (VII-VI вв. до н.э.) (Киев 1975).Ильинская, Тереножкин 1983: В.А. Ильинская, А.И. Тереножкин, Скифия VII-IV вв. до н.э. (Киев 1983).Кашуба 2000а: М.Т. Кашуба, Раннее железо в лесостепи между Днестром и Сиретом (культура Козия-Сахарна) [Early

Iron in Forest-Steppe between Dniester and Siret (Cozia-Saharna culture]. Stratum plus 3, 2000, 241–488.Кашуба 2000b: М.Т. Кашуба, Заметки о формировании среднегальштатской культуры Басарабь-Шолдэнешть в

Днестро-Прутском междуречье. Stratum plus 3, 2000, 140–156.Кашуба 2002: М.Т. Кашуба, Обсуждая проблему жаботинского этапа. В сб.: Е.В. Яровой (отв.ред.), Древнейшие

общности земледельцев и скотоводов Северного Причерноморья (V тыс. до н.э. – V век н.э.). Материалы III Междуна-родной конференции, Тирасполь, 5-8 ноября 2002 г. (Тирасполь 2002), 221–224.

Кашуба 2003: М.Т. Кашуба, Дополняя среднегальштатские древности в Хлижень II или “рваный край” VII в. до н.э. в Бессарабии [Some Additional Data on the Middle Hallstatt Antiquities in Hlijeni II, or the «Torn Edge” of VII c. BC in Bessarabia]. Stratum plus 3, 2003, 255–262.

Кашуба 2007b: М.Т. Кашуба, Ранние смычковые фибулы Северного Причерноморья как хронологические репе-ры. В сб.: С.А. Скорий (вiд.ред.), Раннiй залiзний вiк Євразiï: до 100-рiччя вiд дня нарождення Олексiя Iвановича Тереножкiна. Матерiали Мiжнародноï науковоï конференцiï (16 – 19 травня 2007 р.) (Киïв-Чигирин 2007), 84–86.

Кашуба 2008b: М.Т. Кашуба, О восточных (северопричерноморских) памятниках и импортах культурного комплекса Басарабь, VIII – начало VII вв. до н.э. В сб.: Проблемы истории и археологии Украины–VI. Тезисы научной конферен-ции, посвящëнной 150-летию академика В.П. Бузескула. Харьков, 9-11 октября 2008 г. (Харьков 2008), в печати.

Ковпаненко 1967a: Г.Т. Копаненко, Раскопки Трахтемировского городища. В сб.: П.П. Толочко (отв.ред.), Археологи-ческие исследования на Украине в 1965-1966 гг. Информационные сообщения. Вып. 1 (Киев 1967), 103–106.

Ковпаненко 1967b: Г.Т. Ковпаненко, Племена скіфського часу на Ворсклі (Київ 1967).Козенкова 2002: В.И. Козенкова, У истоков горского менталитета. Могильник эпохи поздней бронзы - раннего же-

лезного века у аула Сержень-Юрт, Чечня. Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа, вып. III (Москва 2002).

Лысенко 2004: С.Д. Лысенко, Феномен Субботовского городища. В сб.: Матерiали та дослiдження з археологiï Схiдноï Украïни, вип. 3 (Луганськ 2004), 249–267.

Магура 1930: С. Магура, Дві мідяні посудини з Черкащини. В сб.: В. Козловська (ред.), Хроніка археології та ми-стецтва, ч. I (Київ 1930), 53–55, табл. IV, фото 1–3.

Махортых 2005: С.В. Махортых, Киммерийцы Северного Причерноморья (Киев 2005).Медведская 1992: И.Н. Медведская, Периодизация скифской архаики и Древний Восток. РА 3, 1992, 86–107.Медведская 1994: И.Н. Медведская, Заключение к дискуссии. РА 1, 1994, 123–133.Мелюкова 1979: А.И. Мелюкова, Скифия и фракийский мир (Москва 1979).Мелюкова, Смирнова 1981: А.И. Мелюкова, Г.И. Смирнова, Всесоюзный симпозиум «Вопросы происхождения и

хронологии скифской культуры». СА 1, 1981, 329–332.Островерхов 1985: А.С. Островерхов, Фаянсовые и стеклянные бусы в Скифии и Сарматии. ВДИ 3, 1985, 92–109.Отрощенко 2001: В.В. Отрощенко, Проблеми періодизації культур середньої та пізньої бронзи півдня Східної Евро-

пи (культурно-стратиграфічні зіставлення) (Київ 2001).Пефтiць 2005: Д.М. Пефтiць, Фiгурнi штампи в орнаментуваннi чорнолiськоï керамiки Середньоï Надднiпрянщини

[The figurine stamps in ornamentation of chornolisska ceramic dishes in the Middle Dniper region]. Магiстерiум. Археологiчнi студiï, вип. 20 (Киiв 2005), 53–58.

Покровська 1952: Є.Ф. Покровська, Поселення VIII-VI ст. ст. до н.е. на Тясмині. Археологія VII, 1952, 43–65.Покровская 1953a: Е.Ф. К вопросу о сложении культуры земледельческих племен Правобережного Приднепровья

(Бассейн р. Тясмин) в VIII-VI вв. до н.э.: Автореферат дис. … канд. ист. наук / ИА АН УССР (Киев 1953).Покровская 1953b: Е.Ф. Покровская, К вопросу о сложении культуры раннего железа в лесостепном правобережном

Поднепровье (бассейн р. Тясмин). КСИА АН Украинской ССР, вып. 2 (Киев 1953), 36–37.Покровская 1953с: Е.Ф. Покровская, Отчëт о раскопках поселения на Тарасовой горе в 1953 г. НА ІА НАНУ, ф.е. 2174.Покровская 1955: Е.Ф. Покровская, Раскопки поселения раннескифского времени у с. Жаботина, Черкасской обла-

сти. КСИА АН Украинской ССР, вып. 4 (Киев 1955), 88–90.Покровская 1957: Е.Ф. Покровская, Жаботинський загін скіфської експедиції 1957 р. НА ІА НАНУ, ф.е. 3121-3126.Покровская 1958: Е.Ф. Покровская, Среднеднепровская экспедиция 1958 г. Раскопки поселения раннескифского вре-

мени (VII-VI вв. до нэ.) у с. Жаботин. НА ІА НАНУ, ф.е. 3391.Покровская 1962a: Е.Ф. Покровская, Жертвенник раннескифского времени у с. Жаботин. КСИА АН Украинской

ССР, вып. 12 (Киев 1962), 72–82.Покровская 1962b: Е.Ф. Покровская, Племена скифского времени в лесостепном Правобережье УССР. НА ІА НАНУ,

ф. 12, № 515.Покровская 1966: Е.Ф. Покровская, Население лесостепного Правобережного Приднепровья в VII-VI вв. до н.э. В

сб.: Тезисы докладов и сообщений на конференции по вопросам скифо-сарматской археологии (Москва 1966), 90–93.


71Аргументы к ранней дате основания Жаботинского поселения

Покровская 1973: Е.Ф. Покровская, Предскифское поселение у с. Жаботин. СА 4, 1973, 169–188.Романчук 2008: А.А. Романчук, «Фруктовницы» и хронология раннебасарабского времени на Среднем Днестре. В

сб.: И.В. Немченко (отв.ред.), Древнее Причерноморье, вып. VIII (Одесса 2008), 320–324.Рубан 1991: В.В. Рубан, Опыт классификации милетских амфор из Нижнего Побужья. РА 2, 1991, 182–195.Русанова 1998: И.П. Русанова, Культовые зольники скифского времени. В сб.: МАИЭТ, вып. VI (Симферополь 1998),

160–172.Смирнова 1980: Г.И. Смирнова, Среднее Поднестровье и Нижнее Подунавье в предскифское время (контакты и хро-

нологическое соотношение). Thracia V (София 1980), 121–143.Смирнова 1983: Г.И. Смирнова, Материальная культура Григоровского городища (к вопросу о формировании

чернолесско-жаботинских памятников). АСГЭ 23, 1983, 60–71.Смирнова 1985: Г.И. Смирнова, Основы хронологии предскифских памятников Юго-Запада СССР. СА 4, 1985,

33–53.Смирнова 2001: Г.И. Смирнова, Гальштатский компонент в раннескифской культуре лесостепи Северного Причер-

номорья (по материалам Немировского городища). РА 4, 2001, 33–44.Смирнова 2002: Г.И. Смирнова, Немировское городище в хронологической схеме скифской архаики Северного При-

черноморья. В сб.: Н.А. Кетрару (отв.ред.), Северное Причерноморье от энеолита к античности (Тирасполь 2002), 217–233.

Стоjиħ 2004: М. Стоjиħ, Пaњeвaчки Pит. Пос. изд., књ. 40 (Београд 2004).Тереножкин 1954: А.И. Тереножкин, Культура предскифского времени в Среднем Поднепровье (Чернолесский этап).

В сб.: Вопросы скифо-сарматской археологии (Москва 1954), 94–111.Тереножкин 1955: А.И. Тереножкин, Об этнической принадлежности племён скифского времени в Правобережной

лесостепи. КСИА АН Украинской ССР, вып. 4, 1955, 75–77.Тереножкин 1961: А.И. Тереножкин, Предскифский период на Днепровском Правобережье (Киев 1961).Тереножкин 1965: А.И. Тереножкин, Основы хронологии предскифского периода. СА 1, 1965, 63–86.Тереножкин 1976: А.И. Тереножкин, Киммерийцы (Киев 1976).Тереножкин, Ильинская 1972: А.И. Тереножкин, В.А. Ильинская, Отчëт о работах скифской – среднеднепровской

экспедиции 1972 г. НА ІА НАНУ, ф.е. 6163.Шрамко 1987: Б.А. Шрамко, Бельское городище скифской эпохи (город Гелон) (Киев 1987).Шрамко І.Б. 2006: І.Б. Шрамко, Раниій період в історії геродотівського Гелону (за матеріалами розкопок зольника №

5). В сб.: Є. Черненко (від.ред.), Більске городище та його округа (до 100-річчя початку польових досліджень) (Київ 2006), 33–56.

Щапова 1983: Ю.Л. Щапова, Очерки истории древнего стеклоделия (Москва 1983).Щербань, Рахно 2006: А.Л. Щербань, К.Ю. Рахно, Глиняні черпаки початку доби раннього заліза з пам’яток поблизу

Диканьки. В сб.: Археологічний літопис Лівобережної України 2 (Полтава 2006), 29–39.Alekseev u.a. 2002: A.Yu. Alekseev, N.A. Bokovenko, Yu. Boltrik, K.A. Chugunov, G. Cook, V.A. Dergacev, N. Kovaliukh,

G. Possnert, J. van der Plicht, E.M. Scott, A. Sementsov, V. Skripkin, S. Vasiliev, G. Zaitseva, Some problems in the study of the chronology of the ancient nomadic cultures in Eurasia (9th – 3rd BC). Geochronometria. Journal on Methods and Applications of Absolute Chronology 21, 143–150.

Bader 1983: T. Bader, Die Fibeln in Rumänien. PBF XIV, 6 (München 1983).Ciugudean, Aldea 2005: H. Ciugudean, I.A. Aldea, Der erste Depotfund von Cugir, Kr. Alba, und seine Beziehungen zu den

spätbronzezeitlichen Kulturphänomenen Siebenbürgens. In: T. Soroceanu (Hrsg.), Bronzefunde aus Rumänien II. Beiträge zur Veröffentlichung und Deutung bronze- und älterhallstattzeitlicher Metallfunde in europäischem Zusammenhang (Bistriţa–Cluj-Napoca 2005) 95–115.

Daragan 2004b: M.N. Daragan, Periodisierung und Chronologie der Siedlung Žabotin. Eurasia Antiqua 10, 2004, 55–146.Dular 1973: J. Dular, Bela Krajina v starohalštatskem obdobju. Arheološki vestnik XXIV, 1973, 544–585.Dumitrescu 1968: V. Dumitrescu, La necropole tumulaire du premier age du fer de Basarabi (dep. de Dolj, Oltenie). Dacia,

NS, XII, 1968, 177–260.Eibner 1996: A. Eibner, Die Bedeutung der Basarabi-Kultur in der Entwicklung des Osthallstattkreises. In: M. Garašanin, P.

Roman (Hrsg.), Der Basarabi-Komplex in Mittel- und Südosteuropa. Kolloquium in Drobeta-Turnu Severin (7.-9. November 1996) (Bukarest 1996), 105–118.

Eibner 2001: A. Eibner, Der Donau-Drave-Save-Raum im Spiegel gegenseitiger Einflussnahme und Kommunikation in der frühen Eisenzeit. Zentralorte entlang der „Argonautenstraße“. In: A. Lippert (Hrsg.), Die Drau-, Mur- und Raab-Region im 1. vorchristlichen Jahrtausend. Akten des Internationalen und Interdisziplinären Symposiums vom 26. bis 29. April 2000 in Bad Radkersburg. UPA 78 (Bonn 2001), 181–190.

Eibner 2002: A. Eibner, Woher stammt die Figuralverzierung im Osthallstattkreis? Sborník národního muzea v Praze. Řada A – Historie LVI, 1-4, 2002, 125–142.

Gumă 1983: M. Gumă, Contrubuţii la cunoaşterea culturii Basarabi în Banat. Banatica VII, 1983, 65–138.

72

Gumă 1993: M. Gumă, Civilizaţia primei epoci a fierului în sud-vestul României. Bibl. Thracologica IV (Bucureşti 1993).Hänsel 1976: B. Hänsel, Beiträge zur regionalen und chronologischen Gliederung der älteren Hallstattzeit an der unteren

Donau. Beitr. Ur- u. Frühgesch. Arch. Mittelmeer-Kulturraum 16−17 (Bonn 1976).Hennig 1995: H. Hennig, Zur Frage der Datierung des Grabhügels 8 „Hexenbergle“ von Wehringen, Lkr. Augsburg,

Bayerisch-Schwaben. In: D. Schmid-Sikimić, Ph. Della Casa (Hrsg.), Trans Europam. Festschrift für Margarita Primas (Bonn 1995), 129–145.

Iconomu 1996: C. Iconomu, Cercetările arheologice din cetatea hallstattiană de la Pocreaca-Iaşi. AM XIX, 1996, 21–56.Jevtić 1996: M. Jevtić, On the genesis and periodisation of the Basarabi Culture in Serbia. In: M. Garašanin, P. Roman

(Hrsg.), Der Basarabi-Komplex in Mittel- und Südosteuropa. Kolloquium in Drobeta-Turnu Severin (7.-9. November 1996) (Bukarest 1996), 53–65.

Kašuba, M. 2006, Fibeln mit Bügelkugeln in der Moldau und Anmerkungen zum ägäischen Einfluss im 10.-9. Jahrhundert v.Chr. Prähistorische Zeitschrift 81/2, 2006, 213-235.

Kašuba 2007a: M. Kašuba, Zur Entstehung der Basarabi-Kultur in Osteuropa. In: M. Blečić et al. (Hrsg.), Scripta praehistorica varia in honorem Biba Teržan. Monographienreihe Situla, Bd. 44 (Ljubljana 2007), 369–380.

Kaşuba 2008а: M. Kaşuba, Materiale ale culturii Şoldăneşti în bazinul Nistrului Mijlociu – observaţii preliminare. Tyragetia, SN, vol. II(XVII), nr. 1, 2008, 37–50.

Kašuba, im Druck: M. Kašuba, Die ältesten Fibeln im Nordpontikum. Versuch einer Typologie der einfachen Violinbogenfibeln im südlichen Mitteleuropa, Süd- und Südosteuropa. Eurasia Antiqua 14 (im Druck).

Kerschner 2006: M. Kerschner, Zum Beginn und zu den Phasen der griechischen Kolonisation am Schwarzen Meer. Die Evidenz der ostgriechischen Keramik. Eurasia Antiqua 12, 2006, 227–250.

Kossack 1980: G. Kossack, „Kimmerische“ Bronzen. Bemerkungen zur Zeitstellung in Ost- und Mitteleuropa. Situla 20/21. Zbornik posvečen Stanetu Gabrovcu ob šestdesetletnici (Ljubljana 1980), 109–143, Taf. 4-5.

Kossaсk 1987: G. Kossack, Von den Anfängen des skytho-iranichen Tierstils. In: E. Franke (Hrsg.), Skythika (München 1987), 24–86.

László 1972: A. László, O aşezare hallstattiană la Cozia (jud. Iaşi). AM VII, 1972, 207–224.Makarenko 1930: N. Makarenko, La civilisation des Scythes et Hallstatt. ESA V (Helsinki 1930), 22–48.Medović 1978: Medović P. Naselja starijeg gvozdenog doba u jugoslovenskom Podunavlu. Diss. et Monogr. (Beograd

1978).Medović 1992: P. Medović, Die eisenzeitliche Besiedlung und ihre Funde. In: B. Hänsel B., P. Medović,Vorbericht über die

jugoslawisch-deutschen Ausgrabungen in der Siedlung von Feudvar bei Mošorin (Gem. Titel, Vojvodina) von 1986-1990. Ber. RGK 72 (1991), 1992, 144–151.

Metzner-Nebelsick 1992: C. Metzner-Nebelsick, Gefäße mit basaraboider Ornamentik aus Frög. In: A. Lippert, K. Spindler (Hrsg.), Festschrift zum 50jährigen Bestehen des Institutes für Ur- und Frühgeschichte der Leopold-Franzens-Universität Innsbruck. UPA 8 (Bonn 1992), 349–383.

Metzner-Nebelsick 2002: C. Metzner-Nebelsick, Der “thrako-kimmerische” Formenkreis aus der Sicht der Urnenfelder- und Hallstattzeit im südöstlichen Pannonien. Vorgesch. Forsch. 23 (Rahden/Westf. 2002).

Morintz, Roman 1969: S. Morintz, P. Roman, Un nou grup hallstattian timpuriu în sud-vestul Românien – Insula Banului. SCIV, t. 20, nr. 3, 1969, 393–422.

Niculiţă, Nicic 2008: I. Niculiţă, A. Nicic, Habitatul din prima epocă a fierului de la Saharna-Ţiglău. Consideraţii preliminare [Early Iron Age settlement of Saharna-Ţiglău. Preliminary research results]. Tyragetia, SN, vol. II[XVII], nr. 1, 2008, 205–232.

Pare 1999: Ch.F.E. Pare, Beiträge zum Übergang von der Bronze- zur Eisenzeit in Mitteleuropa. Teil 1. Grundzüge der Chronologie im östlichen Mitteleuropa (11.-8. Jahrhundert v.Chr.). Jahrb. RGZM 45, 1999, 293–433.

Popović, Vucmanović 1998: P. Popović, M. Vukmanović, Vajuga-Pesak. Nekropola starijeg gvozdenog doba (Beograd 1998).

Roeder 1997: M. Roeder, Zur Bedeutung der im Basarabi-Stil verzierten Keramik. Heiligtümer in der Hallstattzeit? In: C. Becker u.a. (Hrsg.), Χρόυος. Beiträge zur prähistorischen Archäologie zwischen Nord- und Südosteuropa. Festschrift für Bernhard Hänsel (Espelkamp 1997), 601–618.

Safta 1996: E. Safta, Necropola tumulară de pe Ostrovu Mare. SCIVA, t. 47, nr. 2, 1996, 159–190.Stegmann-Rajtár 1992: S. Stegmann-Rajtár, Spätbronze- und früheisenzeitliche Fundgruppen des mittleren Donaugebietes.

Ber. RGK 73, 1992, 29–179.Stegmann-Rajtár 2002: S. Stegmann-Rajtár, Hallstattzeitliche Bronzepfeilspitzen von Burgwall Zibrica. Studijne zvesti 35

(Nitra 2002), 45–52.Stojić 1986: M. Stojić, Gvozdeno doba u basenu Velike Morave (Beograd, Svetozarevo 1986).Stojić 1996: M. Stojić, L’Âge du fer dans le Pomoravlje et le probleme de la culture de Basarabi In: M. Garašanin, P. Roman

(Hrsg.), Der Basarabi-Komplex in Mittel- und Südosteuropa. Kolloquium in Drobeta-Turnu Severin (7.-9. November 1996) (Bukarest 1996), 119–135.


73

Teržan 1990: B. Teržan, Starejša železna doba na Slovenskem Štajerskem [The Early Iron Age in Slovenian Styria]. Katalogi in monografije 25 (Ljubljana 1990).

Teržan 2002: B. Teržan, Kronološki oris [Chronological Outline]. In: D. Svoljšak, A. Pogačnik, Tolmin, prazgodovinsko grobišče II: razprave [Tolmin, the prehistoric cemetery II: treatises]. Katalogi in monografije 35 (Ljubljana 2002), 85–102.

Ursuţiu 2002: A. Ursuţiu, Etapa mijlocie a primei vârste a fierului în Transilvania (cercetările de la Bernadea, comuna Bahnea, jud. Mureş). Interferenţe etnice şi culturale 5 (Cluj-Napoca 2002).

Vasić 1999: R. Vasić, Die Fibeln im Zentralbalkan (Vojvodina, Serbien, Kosovo und Makedonien). PBF XIV, 12 (Stuttgart 1999).

Vulpe 1986: A. Vulpe, Zur Entstehung der geto-dakischen Zivilisations (Die Basarabi-Kultur). Dacia. NS, t. XXX, nr. 1-2, 1986, 49–90.

Vulpe 1990: A. Vulpe, Die Kurzschwerte, Dolche und Streitmesser der Hallstattzeit in Rumänien. PBF VI, 9 (München 1990).

Марина Дараган, канд. ист. наук, Институт археологии, Национальная Академия наук Украины, пр. Героев Ста-линграда 11, 04210, Киев, Украина

Майя Кашуба, доктор истории, Центр археологии, Институт культурного наследия, Академия наук Молдовы, бул. Штефан чел Маре 1, МД-2001, Кишинэу, Республика Молдова


Date post:	01-Mar-2023
Category:	Documents
Upload:	archeo
View:	0 times
Download:	0 times

2008 Die Argumente zum frühen Datum von der Gründung der Siedlung von Žabotin (In Russian with...

Documents