Неофашизм и тенденции его развития вфедеративной республике ГерманииВ середине 70-х годов общественное мнение ФРГ, долгие годы воспринимавшее неофашизм как своего рода реликт, совокупность вымирающих, не сумевших приспособиться к новым условиям старых фашистов,стало ощущать тревогу. Ее питали вполне реальные события: взрывы бомб в Болонье и Мюнхене, цепь убийств неугодных фашистам лиц, раскрытие больших складов оружия и боеприпасов, разоблачения деятельности «Военно-спортивной группы Гофмана», «Группы действия национальных социалистов» Кюнена, «Германской гражданской инициативы» Рёдера, международной сети «Серые волки», «ложи П-2» и др.

Иными словами, иллюзорное представление о фашизме как о преодоленном прошлом стало явно рассеиваться. Но причины его возрождения для многих остаются «неясными». Высказываются, в частности, сомнения в правильностиопределения характера перечисленных явлений: действительно ли их можно оценить как фашизм? А если да, то о каком именно фашизме идет речь: о старом или новом? Быть может, возникает нечто лишь внешне похожее, но в действительности совсем другое? В тех же случаях, когда сходство со старым отрицать невозможно, кое-кто задается вопросом: неужто это и впрямь старый фашизм, и возможно ли это с исторической точки зрения?

«Нео»-фашизмНаучная оценка понятия «неофашизм» зависит от того, какое значение вкладывают в приставку «нео». Если придавать ей субстанциональное значение содержанию или структуры, идеологии или политической стратегии,то в правомерности такого определения возникают серьезные сомнения. Ведьвсе исследования явлений, обозначаемых этим словом, показывают: несмотряна приставку «нео», суть фашизма не изменилась. /199/

Поэтому все попытки рассматривать «неофашизм» в отрыве от того фашизма, каким он был до 1945 г., терпели неудачу. Практика показала, что неофашистские экстремистские группы в тех случаях, когда они приобретаютсобственную динамику и выходят из изоляции, не говоря уже о приходе к власти (как в Чили и т. п.), игнорируют «более элегантные», приписываемые им «рафинированные», «плюралистски-корпоративистские» методы действий. Нет, они сразу же оборачиваются тем же самым старым, кровавым, террористическим фашизмом.

Однако, поскольку выражение «неофашизм» не только укоренилось, но и пришлось по вкусу многим и вряд ли его можно будет отменить, для применения этого понятия нужно договориться о следующем: речь идет не о

чем ином, кроме как о фашизме, существующем с конца второй мировой войныи после нее. Тем самым заранее отметаются по сути своей бессмысленные попытки проводить различие между «старым» и «новым» фашизмом[1].

Особая историческая функция фашизма заключается в том, чтобы дать монополистическому капиталу возможность осуществить террористическую диктатуру, разрушив специфические институты, отвечавшие прежним формам господства. При этом тотальность и циничная жестокость террора, осуществляемого в форме фашистской диктатуры, проистекает не только из стремлений монополистического капитала утвердить внутриполитическое господство. Его экстраординарная жестокость обусловлена свойственным капиталу стремлением к внешнеполитической экспансии.

Первые послевоенные годы. «Братство»Франке-Грикша и Хассо фон Мантейфеля, их тайная армия и их концепция ЕвропыМы проявили бы непонимание сути раннего и нынешнего неофашизма, а также истории, его развития, если бы считали, что уже в первые послевоенные годы он представлял собой лишь сеть созданных по старым образцам организаций взаимопомощи и союзов ревнителей традиций старого нацизма.

С первых же дней после капитуляции гитлеровского режима неофашизм был гораздо большим. Две крупные организации, стоявшие у истоков неофашизма и являвшиеся /200/ своеобразным мостом от рухнувшего фашизма «третьего рейха» к организованному неофашизму послевоенного времени – «Шпинне» («Паук») и «ОДЭССА» {Аббревиатура от нем. Organisation der ehemaligen SS-Angehörigen (ODESSA) – организация бывших членов СС. – Прим. перев.}, –осуществляли по своим тайным каналам бегство за границу таких военных преступников, как Эйхман, Менгеле или Барбье (он же – Альтман). Для этого они использовали маршрут: из Бремена, входившего в качестве анклава в американскую оккупационную зону, через Рим как промежуточный пункт и место получения паспорта, а затем с помощью Ватикана и «КрасногоКреста» – в порт Генуя (первоначально также Бари) и оттуда в Южную Америку. Переброска нацистских преступников шла за счет награбленных эсэсовцами капиталов с использованием опутавшей половину земного шара сети связей[2]. То была не просто помощь «старым коллегам» с целью избежать наказания. Нет, эти организации сознательно вели работу по созданию внутренней структуры для предстоящей «борьбы за Европу» завтрашнего дня.

Именно с такой целью уже в 1945 г. была образована третья крупная подпольная организация стремившегося к легализации неофашизма – «Братство» («Брудершафт»).

Оставшиеся «верными» основным намерениям и целям германского фашизма, готовые к дальнейшим действиям уцелевшие кадры ликвидированного аппаратанацистской власти даже после его запрета считали себя элитой и надежнейшим войском монополистического капитала для обеспечения «безопасности» Европы от коммунизма. Эта самооценка привела к восстановлению СС как полуоккультной тайной ложи. На фоне тогдашнего международного положения, в том виде, как оно представлялось германскому, а вскоре и американскому монополистическому капиталу, такуюсамооценку нельзя было рассматривать и понять вне функционального значения фашизма, а также в отрыве от соотношения сил между великими державами.

Ведь с точки зрения монополистического капитала, положение в 1945 г. и на ближайшие годы складывалось таким образом, что одной половине Европы грозила опасность стать «добычей» социализма. Потому другую половину, занятую западными союзниками, надо было надежно гарантировать от этого. Тем более что в результате войны и антифашистского Сопротивления, борцы которого стремились /201/ возглавить восстановление, она тоже оказалась глубоко революционализированной. Прежние политические структуры стали объектом воздействия слоев, находившихся под влиянием социализма. Во всяком случае, эта часть Европы явилась регионом подспудного брожения. Но западными державами еще не было принято окончательного решения о судьбе германского монополистического капитала и характере взаимоотношений с партнером по войне, Советским Союзом, о развитии послевоенной Германии, а также о всей будущей глобально стратегической ориентации. Потому все было еще очень зыбко.

В частности, еще не было абсолютной уверенности в том, что осуществится наметившаяся, а теперь все более отчетливо проявляющаяся ориентация западных держав на разрыв антигитлеровской коалиции и стратегию сплачивания агрессивных наступательных блоков Запада для вытеснения Красной Армии из Восточной Европы (в США ее вдохновителями были антирузвельтовские круги, а в Англии – Черчилль и его окружение). Нужно было взвесить возможность (на которую так рассчитывали неофашисты) совместного похода Запада и германских войск с целью «освобождения Европы» и разгрома обескровленного Советского Союза или же длительной позиционной войны на границах оккупационных зон в качестве фазы вооружения, предшествующей ведению «горячей войны». Еще не было ясности,а значит и единства, по вопросу неизбежной, с точки зрения бывших эсэсовцев и убежденных в этом гитлеровских генералов, окончательной борьбы с большевизмом как борьбы за расширение влияния на Восточную Европу, в результате которой должна будет возникнуть новая мировая держава – объединенная Европа.

Независимо от того, какой вариант в ближайшем будущем одержит верх, создавалась иллюзия необходимости создания линии обороны из готовых на все опытных головорезов, мысливших подобными категориями. Не призовут ли«ами» (если вскоре дело дойдет до крестового похода Запада и борьбы за «восточное пространство») на помощь нацистского солдата, обладающего опытом борьбы с «большевизмом» на собственной земле? Особенно после того, как они сами уже испробовали на себе силу германских элитных войскСС. Не потому ли американцы, невзирая на решение западных союзников о демилитаризации, тайно держат контингенты германских войск в боевой готовности /202/ для использования в перспективе в качестве своих союзников?

Не следует ли (рассуждали в некоторых кругах) с точки зрения долгосрочной перспективы европейского развития сделать ядром будущей западной армии, созданной для «освобождения» Восточной Европы, вермахт итем самым в случае успеха реабилитировать бывшие германские войска в целом? Или же западногерманский военный контингент должен стать всего лишь придатком и комбатантным {Комбатанты (фр. combattant, ед. ч.) – лица, входящие в состав вооруженных сил воюющих государств и принимающиенепосредственное участие в военных действиях. – Прим. ред.} отрядом вооруженных сил союзников, ядро которых составят американские войска?

И сможет ли эта Западная Европа с навязанными ей под нажимом англо-американских победителей условиями конституционной жизни выдержать предстоящую ей внутреннюю борьбу? Оказались ли все усилия элиты германского крупного капитала, направленные на избавление от «государства партий и интересов», не только тщетными, но и ложными? Сможет ли Западная Европа путем создания массовых партий достигнуть необходимой для осуществления господства степени национальной интеграции? Оправдают ли себя эти партии в критических внутриполитических ситуациях? Не создается ли теперь точно такое же положение, как в 1919 г., когда в момент поражения и величайшей политической слабости германского монополистического капитала ему была навязана явно не служившая его укреплению и расцвету Германии конституция, от которой потом пришлось с таким трудом избавляться?

Поскольку теперь создалась аналогичная политическая ситуация в отношениях с союзниками, а стрелка барометра политической ориентации масс первых послевоенных лет во многих странах смещалась влево, то в отношении Германии никто не мог поручиться, что западные державы вдруг не согласятся на объединение четырех оккупационных зон и тем самым не введут «коммунистов восточной зоны» в весь «германский дом». Иначе говоря, вскоре везде могла сложиться ситуация, при которой для действий на улицах весьма нужны были бы боеспособные оперативные отряды. И разве не требовалось тайно принять меры на такой случай? /203/

Поэтому не только нацисты, но и значительная часть представителей германского крупного капитала были убеждены в том, что три западные державы в крайнем случае согласятся придать конституции западногерманского сепаратного государства черты авторитарного, отвечающего духу «народной общности» государства. Но будет ли этого достаточно для внутренней безопасности такого лабильного трехзонального образования? Поэтому с таким положением придется считаться на время присутствия войск западных союзников, но затем, обретя суверенитет, можно будет приспособить конституцию к «германским» взглядам.

И не следует ли сразу же содействовать созданию; политического настроения в пользу такой «собственно гepманской» конституции и сделать это еще до того, как в общественном мнении сможет укрепиться либеральныйили радикально-демократический конституционный пафос? И не следует ли (поскольку этого не делают вновь созданные, «народные партии», придерживающиеся конституции) для проведения в жизнь этой «другой» конституционной идеи иметь в своем распоряжении действующие на грани легальности группы, которые бы соответствующим образом вели обработку общественного мнения и собирали свои силы?

Только в феврале 1950 г. (в результате разоблачений, сделанных секретными службами союзников после встречи бывшего гитлеровского генерала Хассо фон Мантейфеля, с Конрадом Аденауэром) общественности стало известно, что, руководствуясь этими соображениями, за фасадом многочисленных легальных неонацистских организаций[3] с мая 1945 г. при непосредственном сотрудничестве с крупными промышленными и финансовыми группами Западной Германии скрытно велась работа по возрождению неофашистской организации.

Зять Грегора Штрассера д-р Альфред Франке-Грикш вместе с Отто Штрассером4 июля 1930 г. вышел из НСДАП. По заданию «Черного фронта» в начале марта 1933 г. он под фамилией Хильдебранд прибыл в Австрию (Штрассер приехал туда только в мае) и стал редактором издававшегося «Черным фронтом» органа «Дер шварце зендер» («Черный посланник»). Затем в январе1934 г.; он последовал за Отто Штрассером в Прагу, где редактировал журнал «Дойче революцион». В июне того же года он был подкуплен подосланным к нему гестаповским агентом для работы на гестапо и помог ему завербовать сотрудников штрассеровского пражского центра «Черного /204/ фронта». В том же году он вернулся в Берлин и с тех пор подозревался в том, что передал в руки гестапо список членов «Черного фронта». Этому способствовала бурная карьера, которую он сделал в органах СС (штаб Гиммлера, штандартенфюрер СС, начальник отдела личного состава Главного управления имперской безопасности)[4].

Этот Франке-Грикш вместе с бывшим командиром дивизии «Гроссдойчланд» («Великая Германия») генерал-лейтенантом Хассо фон Мантейфелем (который в первых послевоенных публикациях именовал себя служащим кёльнского

банкира Роберта Пфердменгеса, затем руководителем отдела экспорта заводаметаллоизделий «Бауэр унд Шаурте» в Нёйссе-на-Рейне) создал по образцу масонских лож сеть ячеек тайной организации под названием «Братство». В создании «Братства» также приняли участие бывшие гауляйтеры Карл Кауфман(Гамбург) и Лаутербахер (они входили в число гауляйтеров, поддерживавшихв свое время Грегора Штрассера), адвокат д-р Эрнст Ашенбах, доверенное лицо концерна Стиннеса, а позднее один из руководителей раскрытого в конце 1952 г. кружка нацистских заговорщиков внутри Свободной демократической партии, майор в отставке Гельмут Бек-Бройзиттер, многие офицеры (в основном из той же дивизии) и бывшие высокие чины гиммлеровской полиции из всех четырех оккупационных зон. Из состава организации в обстановке строжайшей конспирации были укомплектованы по штатам военного времени две боевые дивизии – пехотная и танковая. Весь личный состав состоял исключительно из бывших фронтовиков, в большинствесвоем высококвалифицированных профессионалов, воспитанных в нацистском духе вояк[5].

История создания «Братства» уходит своими корнями еще в 1945 г., когда большая часть военнослужащих дивизии «Гроссдойчланд» находилась в английском плену. Здесь, в работавших под британским надзором «германских рабочих частях» этой дивизии, и возникла (едва ли без ведомаправительства Дёница) идея создания «Братства», здесь из ее офицеров былподобран костяк организации. Это стало известно в феврале 1950 г., когдаорганизация стала крупнейшей тайной армией Европы. Дело было в том, что Франке-Грикш, который стал именовать себя «канцлером европейского братства германской нации», и генерал Мантейфель сочли, что настал момент реализовать тайное предложение Аденауэра западным державам о создании /205/ западногерманского воинского контингента, чтобы их дивизии стали ядром возрождаемой западногерманской армии. До тех пор предполагалось в один прекрасный момент преподнести их западным союзникам в качестве «оборонительных отрядов для защиты от полиции восточной зоны».

По этому поводу в декабре 1949 г. Мантейфель и отправился к Аденауэру. Как ни старался Аденауэр сохранить беседу в тайне, спецслужбы союзников,узнавшие о беседе через прессу и обеспокоенные этим, предали ее гласности. Руководство «Братства» – совет «Братства» – рассматривало себя как «узкий круг», как «генеральный штаб» будущей германской армии, а обе дивизии – как «становой хребет»[6] будущих европейских объединенных вооруженных сил с чистыми в расовом отношении немецкими соединениями для защиты против Востока[7]. Когда создание таких «объединенных вооруженных сил» встало на повестку дня, главари «Братства» начали деятельность по включению в них своего кадрового ядра.Для этого они считали необходимым установить контакт с Аденауэром и в первую очередь активизировать имевшиеся тесные контакты с теми бывшими нацистскими генералами во главе со Шпейделем, которым было поручено создание новой армии.

В августе 1950 г. один из главарей «Братства», Карл Шпиккер, даже отправился в Латинскую Америку. После 1945 г. он участвовал в восстановлении «партии Центра», председателем земельного правления и представителем которой от земли Северный Рейн-Вестфалия он стал в Экономическом совете Бизонии {Бизония – наименование американской и английской оккупационных зон в Германии (1946–1949) после их сепаратногообъединения. – Прим. ред.}; затем, перейдя в марте 1949 г. в ХДС, с сентября 1949 г. стал министром без портфеля в правительстве этой земли.В ходе поездки Карл Шпиккер в беседах с бежавшими нацистскими офицерами должен был убедить их в целесообразности немедленного возвращения, чтобыпринять участие в предстоящем создании армии. Он добился ощутимого успеха: уже в октябре – ноябре того же года примерно 400 рекомендованныхШпикером военных специалистов нацистского вермахта совершили оплаченный правительством ФРГ переезд в Западную Германию.

Однако «Братство» имело не только военную, но и законченную идеологическую, а также всесторонне разработанную /206/ внутри- и внешнеполитическую концепцию нового порядка в Европе и ее безопасности. Разумеется, эту концепцию надлежало осуществить прежде всего в Германии,а оттуда распространить на остальную часть континента.

Без знакомства с этой концепцией нельзя понять всей дальнейшей истории неофашизма. И не только потому, что оно быстрее, чем изучение программ изаявлений, помогает понять в принципе одинаковые мотивы и причины борьбыразличных направлений неофашизма. Оно необходимо потому, что «Братство» было связующим звеном между открыто действовавшими отдельными неонацистскими организациями, а также державшимися в тени заинтересованными кругами фашистской военной иерархии, с одной стороны, и (как писала газета «Базелер национальцайтунг») «промышленными и финансовыми группами, с которыми оно имело далеко идущие связи»[8], – с другой. Причем, насколько известно теперь, среди связей этих были первыми и самыми значительными те, целью которых была координация и интеграция всего неонацистского и правонационалистического лагеря.

«Братство» привлекло на свою сторону и Ганса фон Штауффенберга, кузена Вольфа Шенка фон Штауффенбер-га, а также бывшего имперского руководителяпо обучению «Гитлерюгенд» Готфрида Гризмайра, который первоначально пытался создать нелегальную группу этого союза гитлеровской молодежи, нозатем убедился, что «Братство» открывает гораздо более широкие перспективы. Через них «Братство» с конца октября 1947 г. сотрудничало соснованной Августом Хаузляйтером с разрешения союзнических властей молодежной организацией «Немецкий союз», которая объединяла бывших национал-социалистов и «младо-консервативных» членов ХДС из евангелических кругов и редакции газеты «Христ унд вельт». Но прежде всего оно сотрудничало с гамбургским «Клубом господ», который сгруппировался вокруг Карла Кауфмана, бывших австрийских гауляйтеров

Густава Адольфа Шееля и Альфреда Фрауенфельда, а также бывшего «имперского фюрера молодежи» Аксмана.

Идейные позиции «Братства» в английских лагерях для военнопленных, на основе которых оно начало собирать первые кадры и создавать свою организацию, были поразительно схожи с теми, на которых стояли бывшие «фронтовые солдаты» и «солидаристы» 1919 г. «Зюддойче цайтунг» /208/ 9 сентября 1950 г. в обзорной статье, призванной отделить «зерна от плевел», а «проверенную информацию от слухов», писала: «Когда война былаокончена... у этих военнопленных возникло впечатление, что на родине началась борьба всех против всех. Инициаторы «Братства» хотели воспрепятствовать такому развитию. Испытанное фронтовое братство так называемого солдатского поколения должно было быть брошено на чашу весовпротив разногласий в политических мнениях».

На этом фундаменте Франке-Грикш соорудил уже более общее идеологическое построение. Европейская история XX века – это, мол, история революции, которая идет тремя волнами. Первая волна возникла в 1914 г. и длилась до1933 г.; вторая охватывает период с 1933 по 1945 г. Третья зародилась в конце войны в 1945 г., поэтому «эпоха национал-социализма» неотделима отначинающегося сейчас исторического этапа, являясь «органической составной частью революции».

Поскольку в этот период речь шла либо о «европейской армии», в которую «Братство» должно было войти в качестве «твердого германского ядра» (какэто предполагалось вначале), либо об интегрированной «атлантической», находящейся под влиянием США (и с «твердым ядром» из американских войск), «Братство», как и весь тогдашний неонацизм, по мере того как всеболее вероятным становилось «американское решение» в духе возникшей позднее НАТО, оказалось перед необходимостью выбора. Так как это был выбор для германского монополистического капитала с его длившейся десятилетиями ожесточенной борьбой фракций за стратегию экспансии, неонацизм распался на два крыла, в последующие годы они превратились в противодействующие лагери, последствия чего сказываются и по сей день[9].

В то время как часть «Братства», состоявшая преимущественно из офицеров,тяготела к желаемому США и потому имевшему больше шансов на осуществление атлантическому или выдержанному в духе «атлантизма» европейскому военному пакту и спешила вовремя предоставить себя в его распоряжение, другая упорствовала на первоначальной концепции. Она отвергала секретное предложение Аденауэра о передаче западным державам германского контингента, критикуя его как шаг к превращению «германскоговоинства» в «армию наемников», и противопоставляла ему идею создания суверенных западноевропейских /208/ континентальных сил под германским командованием.

Однако, когда сведения о подпольной деятельности «Братства» получили широкую известность, его руководство поспешило выступить с опровержением, отрицая и конспиративные военные приготовления, и сам факт нелегальной активности. Оно пыталось выдать «Братство» за организацию, находящуюся в процессе становления, лишь готовящуюся к конституированию и регистрации.

Чтобы снять с себя обвинение в военном заговоре, «Братство» выдвинуло такое «доказательство»: в отличие от «определенных кругов» бывших германских военных, которые готовы на любых условиях и под любым знаменем нести военную службу, оно только «из чувства ответственности заЕвропу» высказывается против ремилитаризации Западной Германии. Вопрос об этом при нынешних обстоятельствах, а также по ряду других причин является совершенно недискутабельным»[10]. Но в сентябре 1950 г. в гектографированном издании «Динст аус Гамбург» «Братство» заявило, что для выяснения позиции по этому вопросу оно намерено вскоре провести публичные собрания бывших военнослужащих вермахта и затем представить правительству ФРГ следующее решение:

«Мы, бывшие солдаты и боеспособные немцы, заявляем: мы осознаем тот час опасности, который начался в Европе. Высшим законом наших действий всегда будет сохранение Европы. Мы готовы предоставить себя в распоряжение европейских вооруженных сил, которые будут созданы объединенной Европой, где все народы будут равноправны... Мы отказываемся от роли ландскнехтов и наемников в импровизированных германских воинских частях, которые оснащены устаревшим вооружением, а также от любого включения немецких частей в иностранные армии...»[11]

А для дальнейшего уточнения этой в принципе отнюдь не враждебной ремилитаризации концепции, исходящей «из чувства европейской ответственности» и оправдания своей позиции, «Братство» в первой же статье, распространенной через агентство печати «Дойчер унабхенгиге цайтунгсдинст» 27 февраля 1959 г., заявляло:

«Братство» рассматривает... «новый порядок в Европе» как наиболее важныймомент, а предпринятые до сих пор с союзнической стороны шаги считает совершенно недостаточными и продиктованными ложными взглядами, ибо национализм европейских государств остается все еще неопределенным и на этом пути преодолен не будет. «Братство» стремится к объединению европейских народов (а не государств) /209/ в одну нацию, причем сохранение собственного фёлькишского образа жизни считает само собой разумеющимся...»

Если закулисной причиной отклонения аденауэровского проекта ремилитаризации была давно выдвигавшаяся концепция германского империализма Европы как мировой державы, то опровержения «Братства» относительно его внутриполитических намерений лишь повторили программные

положения бывшего «Клуба солидаристов» и его «Объединения за политику, свободную от партий». Так, «Братство» объявило себя организацией, находящейся в стадии становления, не имеющей «фюрера» или «председателя»; зато после конституирования в качестве «германского ордена» оно получит своего «магистра». Сам орден не будет стоять ни «справа», ни «слева», ибо считает «эти понятия устаревшими» и хочет достичь собственных целей «путем привлечения лидеров из всех слоев немецкого народа, из всех сфер общественной жизни», поскольку верит в то, что все партии и организации располагают кадрами и силами, которые разделяют идеи и планы, провозглашаемые «Братством»[12]. Поэтому орден не хочет быть «массовой организацией» или же станет ею «лишь в самом крайнем случае», но и тогда будет «только консервативным», что, к сожалению, в Германии, зачастую ошибочно, отождествляется с реакционным,и монархическим[13].

Это заблаговременное предупреждение от «ложных оценок» оказалось вполне уместным, ибо принятое «Братством» направление было не традиционно-консервативным, а «революционно»-консервативным в «фёлькишском» понимании, было «младоконсервативным» и «солидаристским», то есть фашистским. И этот утвердившийся в «Братстве» «солидаристский», с подчеркнуто «европейским» акцентом неофашизм, добивавшийся от общественности своей классификации и признания как разновидности «консерватизма», воспринял программные установки «старого» фашизма и собирался руководствоваться ими в будущем, то есть в послевоенные годы. Ведь не случайно обобщение всех предварительных разработок о методах подпольной работы после поражения гитлеровской Германии Главное управление имперской безопасности поручило не кому-нибудь, а начальнику отдела личного состава РСХА штандартенфюреру СС д-ру Альфреду Франке-Грикшу.

Учитывающая требования «солдат-фронтовиков» и полностью отчеканенная в духе штрассеровского «солидаризма» /210/ концепция «Братства», по всей вероятности, именно под пером Франке-Грикша в апреле 1945 г. превратилась из эсэсовского проекта в программу «германского освободительного движения». С одной стороны, она была полностью направлена на объединение Германии по «федералистскому» принципу, а с другой – на создание велико-германского, более того, «всегерманского» рейха, ориентирующегося на «Европу».

Когда 28 февраля 1950 г. Франке-Грикш и другие представители «Совета Братства» объявили о преобразовании этой организации в «Германский орден», они все еще придерживались эсэсовского проекта программы «германского освободительного движения». В этом проекте выдвигалось требование считать созданный «Германский орден», члены которого прошли политические, военные и личные испытания (соответственно представлениям старого «Клуба господ»), «второй палатой», выполняющей под наименованием«Орденский совет» функцию государственного органа.

По всей вероятности, не позже лета 1949 г. «внутреннее кольцо «Братства»уже было создано[14] и в высших кругах бывших военных, крупных предпринимателей и их идейных пособников образовался своего рода тайный фашистский «орден». Примерно с начала 1951 г. им руководил вновь выплывший на поверхность Вернер Науман как самый высокий по чину – послеГесса и Дёница – из переживших поражение нацистских «фюреров».

Между тем Отто Штрассер, в конце войны объявивший о роспуске «Черного фронта», уже в 1945 г., все еще находясь в эмиграции в Канаде, создал изего бывших членов новую организацию, которая с 1946 г. конституироваласьв трех западных зонах под названием «Союз обновления Германии» (СОГ). Еепрограммные лозунги, ничем не отличаясь от выдвинутых «Братством»[15], провозглашали «солидаризм» и «европейскую федерацию». Последний лозунг носил специфический характер, и его можно понять только в связи с основным курсом на «сохранение единства германского рейха» и борьбой против территориальных отторжений[16]. /211/

Организационные центры, наступательные действия и становление неофашистской «европейской» ориентацииСразу после войны, боясь, что капитал не сможет удержать Европу под своей властью, германский «неофашизм» стал подчеркивать собственный, «европейский» характер. Однако за этой общей для него «европейской» формулой скрывались сначала подспудно, а затем открыто проявившиеся разногласия в ориентации более чем 20 легальных неофашистских организаций, которые уже существовали к маю 1949 г., т. е. к тому времени, когда была создана Федеративная Республика Германии. Они одна за одной возникли в 1948–1949 гг. внутри ряда всевозможных «землячеств» («союзов изгнанных»), которые превратились в мощный резонатор нацистскихидей, а в перспективе – в потенциальный источник пополнения этих организаций[17]. Правда, при их организационном становлении выявились линии старых внутренних конфликтов и различных направлений, штрассеровскую линию среди них представлял не только «Союз обновления Германии».

Поначалу крупнейшей партией, объединившей всех неофашистов, была (образовавшаяся из «Немецкой правой партии», «Немецкой партии восстановления» и «Немецкой консервативной партии») «Немецкая правая партия – консервативная партия» (НПКП), которая на первых же выборах в 1949 г. провела в бундестаг пятерых своих депутатов[18].

После крупного успеха на выборах уже в том же году ей стала противостоять отколовшаяся от нее штрассеровская группировка во главе с бывшими председателями партии д-ром Фрицем Дорльзом и д-ром Фрицем Рёсслером (он же Рихтер), а также бывшим генерал-майором гитлеровского вермахта Отто Эрнстом Рёмером (который усердно похвалялся тем, что, будучи командиром охранной части дивизии «Гроссдойчланд», подавил в зародыше антигитлеровский заговор 20 июля 1944 г.). Эта группировка стала именоваться «Социалистической имперской партией» (СИП). Возобладавшей в НПКП тенденции к «свободному рыночному хозяйству» и западной ориентации она противопоставила программу «народного социализмавсех немцев» и отказ от любой попытки «превратить любое сепаратное /212/германское государство на Востоке или Западе в сателлита иностранной державы»[19].

В том же 1949 г. Август Хаузляйтер (в то время – один из трех равноправных председателей слившегося с «Братством» «Немецкого союза») основал «Немецкое сообщество»[20]. Наряду со штрассеровским «Союзом обновления Германии» возник явно инспирированный штрассеровцами «Немецкий социальный союз» (НСС)[21]. Еще в марте 1949 г. бывший руководящий сотрудник нацистского «Имперского руководства молодежи» и главный редактор учебного журнала «Гитлерюгенд» «Вилле унд Махт» («Воля и сила») Вольф Шенке (работавший также корреспондентом «Фёлькишер беобахтер» в Китае и на Дальнем Востоке) организовал «Сообщество дела». С 1949 г. он издавал в Гамбурге пресс-бюллетень «Реальполитик», в котором, в частности, выступали в качестве авторов Макс Хильдеберт Бём, Хассо фон Мантейфель, Эрнст Форстхоф и Морис Дюверже.

21 января 1950 г. на «самой широкой основе» возникло «Общество воссоединения Германии» под председательством Андреаса Гермеса. В качестве его членов-основателей фигурировали бывший посол Германии веймарских времен Рудольф Надольный; бывшие ведущие политики «Немецкой демократической партии» – «Немецкой государственной партии» Вилли Хельпах и Эрнст Леммер; директор и в прошлом специалист по вопросам «аризации» в «Дрезднер банк» (позже он стал членом «Экспертного совета правительства ФРГ по вопросам экономического развития», именовавшегося также «Советом пяти мудрецов») д-р Бингер[22]; политики Христианско-демократического союза (ХДС) Генрих Любке {впоследствии президент ФРГ. –Прим. перев.}, бывший председатель правления калийного синдиката АлександрПренцель, а также Вольф Шенке. Через два месяца, в марте 1950 г., Шенке основал в Гамбурге «Третий фронт» (напомним, что в «Третий фронт» Отто Штрассер в 1937 г. переименовал издававшийся им в Праге журнал «Ди дойчереволюцион»).

Тем временем поддерживавший Отто Штрассера бывший «боевой руководитель» «Черного фронта» всей Южной Америки, затем глава латиноамериканского филиала штрассеровского «Свободногерманского движения» Бруно Фрикке с ноября 1950 г. вместе со своим коллегой, возвратившимся в Западную

Германию Вальтером Стеннесом, с которым он 12 лет служил в качестве военного советника при Чан Кайши, и бывшим близким партнером Шлейхера /213/ и ведущим политиком «Объединенного фронта» Отто Гереке прилагал максимум усилий для собирания неонацистских сил. Он стремился использовать людей, группировавшихся вокруг таких бывших высших эсэсовских чинов, как Вальдемар Крафт, Вилли Гутсмутс, Франц Зайбот и бывшего редактора нацистской газеты судетских немцев Вальтера Бехера из «Союза изгнанных и лишенных прав – Общегерманский блок». В этой организации собрались реваншистские группы «беженцев с Востока», а также«пострадавшие от денацификации». Используя призыв к «Великой Европе» и «Германии», Гереке старался объединить эти группировки в рамках «Немецкой социальной партии – Независимого союза изгнанных и лишенных прав» (НСП –НСИЛП)[23].

Международное сотрудничество неофашистских организаций под флагом «Европы» началось не позже 1948 г., когда Освальд Мосли, главарь английских фашистов, выступил с «боевой» программой-призывом: «Европа – одна нация»[24]. Британское движение Мосли, основанное в Риме в 1946 г. близкими приверженцами Муссолини «Мовименто сочиале италиано» (МСИ), франкистская «фаланга» в Испании – таковы были первые «солидные» организационные опоры этого сотрудничества. В декабре 1950 г. основаннаяМСИ студенческая организация ФУАН («Фронте универзитарио Ационе национале») созвала в Риме первый фашистский «Европейский конгресс». На нем представители примерно дюжины фашистских движений из 9 европейских стран приняли «Программу из 10 пунктов», предусматривавшую наднациональное объединение Европы. Главную роль на этом конгрессе в качестве глашатая западногерманского неофашизма играл бывший эсэсовский офицер и «фюрер» «Гитлерюгенд» Карл-Гейнц Пристер. По инициативе Пристера 12 мая 1951 г. в Мальме собрался «Европейский национальный конгресс», на котором при участии 60 делегатов из большинства западноевропейских стран (Скандинавии, Франции и Бельгии, Англии, Испании и Португалии, Австрии и Швейцарии), а также представителей бывшей венгерской фашистской организации «Скрещенные стрелы» было образовано «Европейское социальное движение» (ЕСД). Наряду с имевшимися по всей Западной Европе организациями МСИ это была первая фашистская «континентальная» организация.

Поскольку спектр вступивших в сотрудничество друг с другом группировок был весьма пестр и, по мнению /214/ некоторых из них, порывал с фашистским радикализмом, еще 28–30 сентября того же года в Цюрихе параллельно образовалась организация, назвавшая себя «Европейский новый порядок» (ЕНП); генеральным секретарем она пожизненно избрала бывшего заместителя лидера швейцарских фашистов Г.А. Амодруца.

В это время в ФРГ наряду с уже упомянутыми группировками штрассеровскоготолка возникли два главных идеологических организационных центра «нового» германского фашизма «европейской» ориентации.

Первый образовался в Кобурге. Своим местопребыванием он был обязан тому,что этот район был сферой влияния династии герцогов Саксен-Кобург и Гота, которая была весьма тесно связана с историей «фёлькишского» движения[25]. Здесь, в Кобурге, нацисты чувствовали себя весьма уютно, апотому и избрали его главным местом встреч. В 1951 г. Артур Эрхард (с 1919 по 1933 г.– доверенный человек рейхсвера, а до 1934 г.– высокий чинCA) вместе с герцогом Саксен-Кобургским и Готским Карлом Эдуардом – «специалистом по борьбе с бандами» в абвере (отдел «Иностранные армии Востока») и гауптштурмфюрером СС, а под конец главой службы «по борьбе сбандами» в ставке фюрера, выпустил первый номер ежемесячного издания «Национ Ойропа» (с подзаголовком: «Ежемесячный журнал на службе созданиянового европейского порядка»). Именно так назывался программный документМосли, который был одним из авторов этого журнала. Под таким же названием Эрхард основал и издательство. Журнал и издательство, вокруг которых Эрхард в 1954 г. сгруппировал «Объединение друзей “Национ Ойропа”», после того как годом раньше созданное еще Эрвином Шёнборном в Западном Берлине «Рабочее содружество “Национ Ойропа”» было запрещено западноберлинским сенатом как антиконституционное[26], быстро стали важнейшим «идейно-политическим», а также и идейно-стратегическим центром, пультом управления неофашизмом в ФРГ.

Основанный еще ранее, в 1950 г., бывшим «придворным» поэтом штурмовиков и «имперским руководителем отдела лирической поэзии» в «Имперской палатеписателей» профессором Гербертом Бёме «Немецкий культурный фонд европейского духа» (ныне имеет в ФРГ около 70 филиалов) с его ежемесячным журналом культуры и современной истории под названием «Клютерблеттер»[27], несомненно, /215/ был родственным им в идейном отношении и тесно сотрудничал с ними.

В 1952 г. по образцу прежней «Гитлерюгенд» была создана военизированная организация «Викингюгенд», унаследовавшая традиции эсэсовской танковой дивизии[28].

Вторым центром германского послевоенного фашизма, придерживавшимся «европейской» ориентации, были сами СС, которые в 1951 г. создали под названием «Служба розыска и помощи сослуживцам» (причем исключительно извойск СС) легальную базу, а затем организацию под названием. ХИАГ {Аббревиатура от нем. Hilfsgemeinschaft auf Gegenseitigkeit der Soldatender ehemaligen Waffen-SS (HIAG). – Прим. перев.} «Сообщество взаимной помощи солдат бывших войск СС». Основанное последним командиром дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» Отто Куммом, это «сообщество» перешло под начало бывшего одно время адъютантом Гитлера оберштурмбанфюрера СС, а затем командиром юнкерского училища СС в Бад-Тёльце Рихарда Шульце-Коссена. К 1979 г. в ФРГ насчитывалось 118 филиалов и окружных объединений ХИАГ. Под эгидой ХИАГ возникло множество местных эсэсовских групп, и своей федеральной «службой розыска» она оплела всю Западную Европу[29].

Войска СС, присягавшие на верность Гиммлеру (а не Гитлеру как главнокомандующему вермахта), с самого начала являлись особым формированием для борьбы «за Европу», против «внутреннего» врага в отличие от вермахта, который как менее гомогенная по своему мировоззрению сила, формировавшаяся на основе всеобщей воинской обязанности, должен был служить борьбе против «внешнего врага». ХИАГ восприняло эту старую специфическую трактовку роли войск СС, игравших, по словам Гиммлера, роль германской «государственной военной полиции дляЕвропы»[30]. Оно стало превозносить себя как воплощение зародившегося еще в годы войны «европейского» духа будущего. Эсэсовцы, разъяснял последовавший за первым информационным бюллетенем ХИАГ «Аусвег» («Выход») орган этой организации «Викинг руф» («Зов викинга»), издававшийся бывшим генералом СС О. Гилле, а также выпускавшийся Германом Эрхардтом «Викинг. Журнал военного дела, спорта и политики», считали низвержение /216/ большевизма общеевропейской задачей. Так в рядах войск СС произошел поворот от веры в Германию к вере в Европу[31].

В 1955 г. журнал изменил наименование: теперь он называет себя «Фрайвиллиге фюр Ойропа» («Доброволец во имя Европы»), но аргументация его осталась прежней. В 1976 г. в одной, из статей он писал:

«Со времени исторического рубежа 1945 г. Европа стремится осмыслить свойисторический облик. Крах Германии как центральной европейской державы, определяющей ход развития и стоящей на страже порядка, содействовал сильнейшей эрозии политической субстанции континента. Два полюса этого неустойчивого состояния распада – победители второй мировой войны: Советский Союз как окраинное европейское государство и США как внеевропейская и непрочно связанная с европейскими традициями держава. Оба государства, будучи безликими в национальном отношении и этически анонимными силами, политико-военными средствами в результате воздействияв одном случае индивидуалистского, а в другом – коллективистского принципа жизни решающим образом содействовали разрушению Европы».

Затем следовало рассуждение о силах, которые могут явиться «панацеей»:

«8 мая 1945 г. погибла, возможно, самая великая многонациональная армия,которая когда-либо боролась под одним флагом. В рядах войск СС служили голландцы, норвежцы, датчане, финны, швейцарцы, шведы, фламандцы, валлоны, французы (далее перечисляются другие западно- и восточноевропейские нации. – Р.О.)... Ведь уже в гражданской войне в Испании европейские ... добровольцы боролись против красных Интернациональных бригад. Но если тогда только одни приверженцы испанской фаланги знали, против кого они сражались – против коммунизма иатеизма, – то эсэсовские добровольцы тоже имели политическую цель: создание Европы»[32].

В таком понимании «европейской идеи», как осуществления неудавшегося во время второй мировой войны «антикоммунистического освобождения Европы» иее последующего объединения в могучий территориальный регион вокруг подлежащей восстановлению «сильной Средины» с «присущим ее политической системе духом порядка», все направления германского неофашизма были едины с самого начала. Это было связующими «общими скобками», внутри которых расхождения по вопросу об отношениях с союзниками и блоками являлись всего лишь тактическими разногласиями /217/ относительно обещающего наибольший успех пути к этой цели.

Вот почему такое понимание «Европы» никоим образом не противоречило американской стратегии «отбрасывания» коммунизма и натовской концепции «холодной войны». Напротив, оно служило связующим звеном при установлении контактов с кругами антикоммунистически настроенных американских правых, которые оценивали положение в Европе после 1945 г.,как в свое время Генри Форд. После провала империалистической интервенции против Советской России он с начала 20-х годов финансировал Адольфа Гитлера, чтобы привести к власти в Германии те внутриполитические силы, которые разгромят Советский Союз.

Им не так уж чужда мысль об «антибольшевистском бастионе Европы», способном на относительно самостоятельные действия, внутренне стабилизированном надежными антикоммунистическими силами, сотрудничающими с международными монополиями. Она отнюдь не противоречила интересам США.

Поэтому выступавшие под флагом «Европы» неофашистские силы, мечтавшие о войне «за освобождение Восточной Европы» и стремившиеся к возможно болеетесному военному союзу с США и соответственно быстрой ремилитаризации Западной Германии, получили возможность для консолидации, сославшись на подчинение Америке как руководящей державе Западного союза. Они консолидировались столь же быстро, как и те группировки, которые, желая набить себе цену при вступлении в военный союз, демонстративно отвергалиполитику Аденауэра, направленную на интеграцию Запада, и противопоставляли ей как альтернативу «Европу». При этом они требовали отмены всех положений о денацификации и особых прав западных держав, с самого начала добиваясь для ФРГ, центрального места в таком военном союзе, открывающем ей путь к автономной «мировой державе Европа». При этом тактические, рассчитанные на долгий срок стратегические и чисто демагогические (направленные на то, чтобы уловить правые национально-консервативные круги, которых оттолкнула жестокая политика привязки к Западу и раскола Германии) мотивы тесно и неразрывно переплетались. /218/

Статс-секретарь Геббельса появляетсявновь. Заговор Вернера НауманаНесмотря на внешне относительно сильную «Социалистическую имперскую партию», неофашизм в ФРГ был организационно раздроблен. Однако именно в 1951 – 1952 гг. он приобрел прочное кадровое ядро из числа бывших эсэсовцев и руководящих лиц «Гитлерюгенд». Они пользовались во всех этихгруппировках авторитетом и уважением, были окружены нимбом прошлых чинови командных должностей; именно из их числа образовался координационный ируководящий круг.

Этот круг, соответственно своему рангу (опираясь в то же время на «Братство», прибирая его руководство к своим рукам и распространяя на эту организацию свою конспиративную сеть), представлял обширную, почти необъятную, а вместе с тем имеющую большее значение с точки зрения связей и командной власти, активно действующую сферу невидимого для постороннего глаза фашизма.

Ввиду огромного размаха пропагандистской кампании, ориентирующей общественность ФРГ на «холодную войну» и антикоммунизм, как на первейшуюгражданскую добродетель, правые идеологи сочли, что пришло время собратьпока еще распыленные неофашистские группы в единую крупную фашистскую партию, которая смогла бы вобрать в себя безуспешно выступающие на выборах мелкие неонацистские организации и прочие фашистские группы[33].

Это стало возможным после возвращения в ФРГ д-ра Вернера Наумана, являвшегося с 1941 г. статс-секретарем Йозефа Геббельса в имперском министерстве народного просвещения и пропаганды и которого Гитлер в своем завещании назначил преемником последнего. Науман вступил на этот пост после самоубийства Геббельса и, таким образом, на один день стал последним министром пропаганды «третьего рейха». До последних секунд жизни Гитлера и Геббельса он находился рядом с ними в «бункере фюрера» вимперской канцелярии и покинул его вместе с Борманом и Аксманом только 2мая 1945 г.[34]. Затем Науман скрывался в каком-то до сего дня невыясненном месте и летом 1950 г. объявился в Дюссельдорфе в качестве руководителя экспортного отдела импортно-экспортной фирмы. Ее владелицейбыла вдова Герберта Лухта, бывшего референта по вопросам культуры имперского министерства пропаганды, а позднее референт по вопросам культуры отдела пропаганды /219/ нацистского посольства в Париже.

С возвращением Наумана подпольная нацистская сцена получила в качестве действующего лица члена самой узкой группы доверенных лиц Гитлера, Бормана и Геббельса. Сам Науман перешел на легальное положение. Он сразуже прослыл не только единственным наравне с Аксманом исполнителем последней воли Мартина Бормана, но и хладнокровным нацистским «реальным

политиком» и вместе с тем пропагандистом, «достойным» Геббельса. Не успел он появиться, как к нему, словно к магниту, стали липнуть все еще «чувствующие свой долг» по отношению к бывшему нацистскому «руководству»кадры СС и «Гитлерюгенд». Они ждали, что он возьмет на себя руководство ими, и они ему его предложили, что в свою очередь облегчило Науману включение их в группировавшийся вокруг него «Дюссельдорфский кружок».

«Дюссельдорфский кружок» (под ним понималась вся Рурская область с дюссельдорфской квартирой Наумана как центром) опирался на группу рейнско-рурских членов «Братства». К их числу принадлежал и депутат ландтага от Свободной демократической партии (СвДП), председатель, ее комитета по вопросам внешней политики д-р Эрнст Ахенбах. В начале 30-х годов он некоторое время был одним из управляющих «Фонда Адольфа Гитлера, учрежденного германскими монополиями», затем руководителем политического отдела германского посольства в Париже, где, как считалось, имел большее влияние, чем сам посол Абец. С весны 1943 г. Ахенбах служил в отделе культурной политики министерства иностранных делпод началом Франца Сикса, а после 1945 г. выступал в качестве защитника концерна «ИГ Фарбен» перед военным трибуналом в Нюрнберге, был адвокатоми близким другом Гуго Стиннеса-младшего, члена «узкого кольца» «Братства».

В 1951 г. авторитет «Дюссельдорфского кружка» в глазах фашистов значительно возрос. Он получил серьезное подкрепление в лице осведомленного эсэсовского главаря, бывшего заместителя Гейдриха по службе безопасности (СД) д-ра Вернера Беста, одного из организаторов и начальников PCXА. В 1933 г. Бест в качестве начальника правового отдела НСДАП в Гессене стал автором «Боксхаймских документов»[35], а во время войны был организатором действовавших в Польше так называемых «оперативных групп», начальником военного управления в оккупированной Франции и, наконец, «имперским наместником» в /220/ Дании. В 1948 г. егоприговорили к смертной казни, но в 1949 г. заменили ее пятью годами тюремного заключения (правда, в 1950 г. ввиду поднявшейся волны международного протеста суд увеличил этот срок, до 12 лет). Тем не менеев 1951 г. Бест оказался на свободе, и Эрнст Ахенбах взял его в свою адвокатскую контору.

При таком «блестящем» руководящем составе северо-рейнско-вестфальского кружка «Братства» гамбургскому «Братству» во главе с бывшим имперским руководителем «Гитлерюгенд» Артуром Аксманом, региональным организациям «Братства» в Ганновере, Билефельде и Мюнхене, всей организации в целом было ясно: бразды правления находятся в руках «кружка Наумана». К тому же Науман и Бест создали эффективную пропагандистскую и организационную сеть, объединившую бывших членов CA и СС. Опираясь на нее и включив «Братство» в круг непосредственно руководимых ими доверенных лиц, они создали «внутреннее кольцо». Поэтому с весны 1951 г. наименование «Братство» исчезло с поверхности общественной жизни, а члены его четырех

региональных центров, продолжавших существовать и действовать, стали членами «кружка Наумана», или, как его стали именовать ввиду большого числа входивших в него бывших нацистских гауляйтеров, «кружка гауляйтеров».

Науман целеустремленно продолжал начатую «Братством» работу по формированию фашистского ядра и «солдатского» потенциала, считая это первейшей и важнейшей задачей. Пользуясь многочисленными связями, он расширял сферу своей деятельности. Уже в начале 1951 г. Науман стал политическим советником бывшего генерал-полковника Гейнца Гудериана, подруководством которого надеялся создать солдатский союз, объединяющий всех бывших и будущих солдат. Осуществления этого проекта он добивался всеми имевшимися в его распоряжении средствами. Когда 9 сентября 1951 г.был основан «Союз немецких солдат», «кружку Наумана» удалось с помощью тайных сообщников внутри СвДП земли Северный Рейн-Вестфалия добиться избрания в качестве его «временного» председателя своего кандидата генерал-полковника Фрисснера, первая же речь которого вызвала такую бурюпротестов в ФРГ и за рубежом, что тот долго не продержался на этом посту.

Науман стал политическим советником оберст-группенфюрера СС Пауля Хауссера, стоявшего у колыбели основанного в том же году ХИАГ. В это же время бывшие /221/ гауляйтеры Шеель и Фрауенфельд из Гамбурга установиликонтакты с бригадефюрером СС, командиром дивизии СС «Лейбштандарт АдольфГитлер» Отто Кумом, ставшим официальным основателем ХИАГ, с управляющим делами ХИАГ Карлом Герффом, с одним из основателей этой организации эсэсовским генералом Штайнером.

С июня 1951 г. формирующийся под руководством Наумана единый солдатский союз начал издавать в Мюнхене «Дойче зольдатенцайтунг», которая стала затем органом «Союза немецких солдат». Ее редакцию отличала высокая концентрация «бывших служащих имперского министерства, пропаганды и Главного управления имперской безопасности, которые со своей стороны были теснейшим образом связаны с “кружком гауляйтеров”».

Но Науман оказал содействие не только в издании «Дойче зольдатенцайтунг». Как доказано, уже с конца 1951 г. и в 1952 г., осуществляя не вполне ясное, но достаточно ощутимое посредничество в передаче финансовых средств от французских неофашистских банковских кругов, поддерживал «Национ Ойропа», настойчиво заботился об укреплении экономической базы издательства и сам писал статьи для этого журнала; Артур Эрхард получал от него политические директивы. В таком же тесном контакте Науман находился с Куртом Фовинкелем, бывшим главным редакторомжурнала «Геополитик» и с 1933 г. председателем «Немецкого биржевого объединения»; с Гербертом Бёме из «Немецкого культурного фонда европейского духа»; Вальдемаром Шютцем – владельцем гёттингенского издательства «Прессе ферлаг»; Августом Хаузляйтером; Адольфом фон

Тадденом; Карлом Гейнцем Пристером; д-ром Эберхардтом Таубертом, бывшим руководителем «Антико-минтерновского отдела» в имперском министерстве пропаганды и нынешним секретарем официального «Народного союза за мир и свободу».

Науман вел дневник-календарь, из которого видно, когда и с кем он договаривался о встречах. В число тех, с кем он постоянно встречался, входили Вальтер Стеннес; будущий канцлер ФРГ Курт Георг Кизингер (в прошлом сотрудник отдела политической пропаганды на радио фашистского министерства иностранных дел, отвечавший за радиовещание на зарубежные страны); бывшие гауляйтеры Лаутербахер и Кребс[36]; жена бывшего нацистского посла в Париже Абеца; высокий эсэсовский чин Вильгельм Кепплер (как и Бест, в 1951 г. выпущенный из заключения); Ганс Фриче, /222/ начальник отдела радиовещания в имперском министерстве пропаганды (в 1950 г. был выпущен из тюрьмы и стал специалистом по рекламе продукции рурских промышленных предприятий); бывший коллаборационист бельгиец Хендрик де Ман.

Представителем неонацизма являлся и Отто Скорцени[37], который во время войны был в Главном управлении имперской безопасности начальником специального отдела по руководству диверсиями и саботажем, а затем в 1944 г. – начальником специальной комиссии службы безопасности по расследованию дел офицеров вермахта, участвовавших в заговоре 20 июля. Впоследние недели войны он перебрасывал награбленное эсэсовцами золото в горные районы Австрии – так называемую «Альпийскую крепость», в окрестностях которой приказал создать тайный склад оружия для «Вервольфа» и групп «Гитлерюгенд». Вместе с гауп-штурмфюрером СС Эрихом Кернмайром (который позже под именем Эрих Керн стал главным редактором «Дойче зольдатенцайтунг» и вместе с Адольфом фон Тадденом издавал «Дойчевохенцайтунг») Скорцени был основателем и организатором предшествовавшейорганизации помощи беглым эсэсовцам «Шпине», причем в не меньшей степени, чем фон Овен, который всего несколькими днями ранее Наумана (примерно в конце апреля 1945 г.) покинул «бункер фюрера» в имперской канцелярии, чтобы (по его утверждению), следуя приказу Геббельса, не кончать вместе с последним самоубийством, а скрыться в безопасном месте и после поражения повести работу по «возрождению национал-социализма»[38].

Скорцени и фон Овен, так же как и Науман, представляли в неонацизме в качестве доверенных и посвященных лиц некогда могущественный германский фашизм и его руководящую клику. Фон Овен около пяти лет проживал около Киля под чужой фамилией, а с 1949 г., уже под собственной, – в Буэнос-Айресе. Наверняка не без помощи руководимой Скорцени «Шпине» он издал свой дневник «С Геббельсом до конца», а в декабре 1950 г., воспользовавшись объявленной правительством Аденауэра амнистией, вернулся в ФРГ и стал сотрудником журнала «Шпигель» по отделу внутреннейполитики. Затем в конце 1951 г. он в качестве «южноамериканского

корреспондента» этого журнала отправился в Буэнос-Айрес. Там его немедленно принял как своего человека в местный «кружок Эйхмана» тогдашний советник Перона по вопросам ВВС генерал /223/ «люфтваффе» Ганс-Ульрих Рудель, а также процветавшая и насчитывавшая свыше 60000 членов аргентинская организация НСДАП. Овен быстро порвал со «Шпигелем»,чтобы стать редактором ежедневной нацистской газеты «Фрайе прессе»[39].

Неофашистские организации завязывали в это время многочисленные подстраховывающие их связи как в общественных организациях, так и в крупных партиях и политических объединениях ФРГ. В результате этих связей рождались различные гибридные «программы», традиционные как для нацистов, так и для граничащих с ними крайних правых.

Именно поэтому программа Наумана никоим образом не ограничивалась созданием руководимого фашистами союза бывших солдат и офицеров вермахта. Напротив, она с самого начала была направлена на завоевание позиций в гражданских органах власти (например, должностей обербургомистров и бургомистров городов), на образование неофашистских групп по профессиям и интересам («Сельское население», «Розничная торговля», «Беженцы», «Налогоплательщики»). Эта программа предусматривала также, как называл это Науман, «проникновение» в крупныепартии, завоевание «пусть даже какой-либо одной земельной организации той или иной партии» и внедрение в «общественную жизнь со всеми ее проявлениями», на воссоздание в скором времени фашистской партии. Уже в сентябре 1951 г. Науман и его «узкий круг» (в котором вторым человеком был бывший бригадефюрер СС из «Отдела экономики и управления СС» Густав Адольф Шеель, а третьим – ставший советником «Экономического объединениястали и чугуна» Пауль Циммерман и в который, по всей видимости, входил также и Ахенбах) сочли, что настало время перейти к практической подготовке создания такой партии. Это стало возможным в атмосфере фактически полной свободы для открытого выхода неонацистов на политическую арену.

17–18 сентября 1951 г. бывшим начальником «бюро связи» нацистского «имперского руководства студенчества» оберштурмбанфюрером CA Вернером Трумпфом была проведена тайная встреча представителей «внутреннего кольца» «кружка Наумана» (с участием Наумана, Шееля, Ахенбаха и Трумпфа)с Гердом Шпиндлером – хельденским текстильным фабрикантом и владельцем издававшейся СвДП в земле Северный Рейн-Вестфалия еженедельной /224/ газеты «Дер фортшритт» – и ее редактором Эрихом Шнайдером. Во встрече участвовали также доверенные лица – прежние члены руководства «Братства»генерал фон Мантейфель, генерал Венк, Готфрид Гризмайр и принадлежавший к этой организации генеральный секретарь поощряемого правительством «Общества военного дела» (ОВД) близкий к СД обер-штурмбанфюрер СС профессор Вильгельм Классе. Встреча проходила в доме Шпиндлера. После тщательного отбора с точки зрения надежности их политических взглядов (как заявил Трумпф боявшемуся огласки Аксману) приглашены были также

Зигфрид Цогльман из СвДП Северный Рейн-Вестфалия (бывший «эксперт по зарубежной прессе» в нацистском имперском руководстве молодежи и областной руководитель «Гитлерюгенд»); доверенное лицо СвДП на «Северогерманском немецком радио» радиокомментатор Август Поппе; бывшие нацистские послы Герберт фон Дирксен и Рудольф Ран; д-р Альфред Гилле и д-р Вальтер Экхарт из «Союза изгнанных и лишенных прав»; д-р Карл Эрих из Немецкой партии; Фриц Брем (бывший бригадефюрер СС) из «Немецкого союза» и «Рабочего содружества национальных групп» (РСНГ); три чиновникаминистерств ФРГ (в том числе внутренних дел и экономики), а также журналисты Ганс Церер (тогда – из «Зоннтагсблатт») и Клаус Менерт (тогда– из «Христ унд вельт»)[40].

В ходе дальнейших встреч стали вырисовываться четкие контуры плана, и непозднее середины 1952 г. он приобрел окончательную форму. План предусматривал путем продолжающегося персонального и политического внедрения захватить в свои руки в землях Северный Рейн-Вестфалия и Нижняя Саксония организации СвДП, «Союза изгнанных и лишенных прав» и в значительной мере Немецкой партии, чтобы затем, сначала лучше всего с позиции СвДП, призвать к созданию «Национального объединения». Эти три закрепившиеся в парламентах на федеральном, земельном и коммунальном уровнях организации, или, как ожидалось, их преобладающая часть, объединились бы в нем с тяготеющими к фашизму силами из других партий (особенно из «Союза изгнанных») и с мелкими неофашистскими партиями и группами других организаций в одно «движение». Оно должно было пополниться за счет сильного притока из «солдатских союзов» и придать неофашизму потенциал, который позволил бы ему закрепиться в бундестаге идругих внепарламентских организациях и оттуда обратиться /225/ к уже существовавшим партиям с боевым призывом о создании партии принципиальноиного, фашистского типа.

Большинство предпосылок для осуществления этого плана к моменту его обсуждения уже имелось, а дальнейшее улучшение казалось делом легкодостижимым. Уже в 1951 г. Науману удалось сделать своими «личными адъютантами» и ближайшими доверенными лицами бывшего подчиненного по министерству пропаганды штандартенфюрера СС, Вольфганга Дивержа (начальника отдела радиовещания этого министерства с января по ноябрь 1942 г. и бывшего руководителя пропаганды «гау» Данциг – Западная Пруссия) и председателя СвДП Северный Рейн-Вестфалия (с ноября 1952 г.– второго председателя этой партии) Фридриха Миддельхова, до 1945 г. начальника «службы Запада» отдела политической радиопропаганды министерства иностранных дел. В начале 1950 г. управляющий делами СвДП Северный Рейн-Вестфалия Вольфганг Дёринг, а также перешедший в нее из «Союза изгнанных и лишенных прав» и ставший ее депутатом в бундестаге Зигфрид Цогльман участвовали в заседании «Братства» в Билефельде. На немони оба заверили, что перешли в СвДП лишь потому, что видели в ней наилучший шанс возвращения национал-социалистов к власти.

В феврале 1952 г. д-р Вальтер Бранд, бывший адъютант Конрада Генлейна (главаря НСДАП Судетской области в Чехословакии), и Вернер Науман установили личный контакт с Вольфгангом Дёрингом, позднее погибшим при невыясненных обстоятельствах, который до тех пор поддерживал постоянную связь с Науманом и в земельном партийном аппарате которого, как констатировала в 1953 г. газета «Франкфуртер рундшау», на самом деле, «за немногими исключениями, не работал никто, кто не занимал бы прежде внацистских организациях командного поста, начиная с гауляйтера НСДАП илиже находившегося на действительной службе генерала войск СС»[41].

Аналогичным было положение в организации СвДП в земле Нижняя Саксония, председатель которой предприниматель д-р Артур Штегнер с конца мая 1952 г. вел тайные переговоры с бывшими гауляйтерами Кауфманом и Вегенером о создании «оппозиционной националистической партии» из «правых крыльев» СвДП и НП, а также более мелких групп радикально правого направления. 11июня 1952 г. Штегнер побывал у Наумана. В конце 1952 г. его посетил Миддельхов и не позднее начала ноября того /226/ же года – член фракции СвДП в бундестаге д-р Эрих Менде, который в качестве специалиста этой партии по «солдатским делам» предварительно проконсультировался перед встречей с бывшими эсэсовскими генералами Хауссером и Гербертом О. Гилле[42]. С зимы 1949/50 г. ему в качестве управляющих делами были приданы бывшие ведущие функционеры «Гитлерюгенд» Хорст Хьюсген и ГербертФрайбергер. Оба они еще 3 мая 1952 г. встретились в одном из ганноверских отелей с Науманом, Кауфманом и Шеелем, а также с несколькими бывшими видными нацистами. В их числе был профессор Генрих Хунке, который в прошлом в качестве начальника отдела внешнеполитическойпропаганды имперского министерства пропаганды был одним из глашатаев планов установления господства германского империализма в Европе, членомправления «Дойче банк», а теперь являлся высокопоставленным чиновником министерства финансов земли Нижняя Саксония[43]. В ближайшие дни за этойвстречей последовали и другие.

Нижнесаксонское бюро СвДП в Ганновере в еще большей степени, чем руководимое Дёрингом в Северный Рейн-Вестфалия в Дюссельдорфе, стало поистине наглухо закрытым Эльдорадо для бывших национал-социалистов и наумановских заговорщиков. Здесь они систематически укрепляли позиции своих верных единомышленников внутри СвДП, добиваясь при этом включения в нее неонацистских партий.

Связь «кружка Наумана» с «Немецкой партией» обеспечивал предшественник Шееля на посту нацистского имперского руководителя студентов д-р Дерихсвайлер. Начиная с 1952 г. эти связи активизировались и в результате тайных переговоров о слиянии, которые велись Ахенбахом, Дёрингом и секретарем фракции СвДП земли Северный Рейн-Вестфалия Вильке с представителями НП, практическая цель была близка к осуществлению. Контакт с «Союзом изгнанных и лишенных прав» поддерживался через выступавшего на выборах кандидатом от этой организации и активно

действовавшего в ней Вернера Трумпфа, а также членов ее правления д-ра Альфреда Гилле и д-ра Вальтера Эккарта.

Каким же образом Науману и его «генеральному штабу», несмотря на казавшиеся непреодолимыми программные разногласия, так удивительно легкоудалось объединить в стремлении создать единую большую фашистскую партиюразличные группы и направления, в подавляющем большинстве /227/ своем ориентировавшиеся на Запад, и именно на США, жаждущих вооружения бывших нацистов из «Союза, изгнанных», НП, СвДП и военных кругов с «национально-нейтралистскими» группами неофашизма в духе «Немецкого сообщества», прежней СИП и штрассеровской ВДЕ? Более того, как удалось им привлечь виднейших представителей бывшего «гауляйтерского» крыла Грегора Штрассера и даже кружок «Тат» вместе с Шахтом, в прошлом смертельным врагом Штрассера и Шлейхера, а также со Стиннесом-младшим?

Наиболее убедительный ответ на это дают высказывания Наумана о позиции вотношении США и о взаимосвязи европейской ориентации и союза с Америкой,содержащиеся в двух секретных программных речах, которые он произнес перед гамбургскими членами кружка заговорщиков в ноябре 1952 г.[44]

«Для нас не существует вопроса – Восток или Запад, –

подчеркивал Науман в этом узком кругу посвященных. –

Альтернатива такова: можем ли мы положиться на Запад, на его лозунги, наего силу или нет? Будем ли мы просто использованы, поскольку в нас остронуждаются, или же понимание общей опасности, осознанной, к сожалению, с опозданием на десять лет, действительно существует? Западные союзники уклоняются от ясного ответа на этот вопрос, пытаясь найти выход в ЕОС {«Европейское оборонительное сообщество».– Прим. перев.}, в Страсбурге и сверхдержаве Европа».

«То, что мы, – заверил он,– искренне желаем единства и даже ценой отказаот суверенитета,– это вне всякого сомнения». И далее он обосновал это заверение:

«Мы как народ чувствуем себя достаточно сильными и интеллектуальными, чтобы выдающимся образом проявить себя в единой Европе, если ее единствобудет осуществлено без всякой дискриминации».

Но именно такое условие, отметил он, и отсутствует полностью.

Из этого исходного положения Науман стал развивать стратегическую позицию по отношению к западным союзникам, и особенно США, пользуясь исключительно двумя взаимосвязанными положениями: готов ли действительноЗапад к войне с целью освобождения Европы от большевиков? Готовы ли союзники, пусть с опозданием, осознать связь своей собственной судьбы с судьбой Германии, отказаться от ее «дискриминации»? (Под этим Науман

подразумевал прежде всего денацификацию и все препятствующие возрождениюфашизма и ремилитаризации решения союзников, /228/ а также таможенные охранительные меры соседей ФРГ и все еще неполноправное ее положение в союзах как правопреемницы проигравшей войну фашистской Германии.)

До тех пор пока в США будет сохраняться влияние Рузвельта и Трумэна (которых Науман, как и прежде, называл представителями «власти капитала,находящегося в еврейских руках»), Германии от США ждать нечего. Но в СШАесть и такие люди, как Тафт и Маккарти, которые действительно ведут «борьбу против анонимной силы», и «к этой борьбе мы никоим образом не должны остаться безучастными». Уже Эйзенхауэр может оказаться в таком положении, когда сможет находиться у власти только с помощью «национальных американских кругов». Мы не должны, говорил Науман, переоценивать США и приписывать им силу, которой у них нет. Но надо яснопоказать «тамошним господам», что историческая ситуация вынуждает обе нации действовать сообща, и сказать им:

«Вместе с Германией вы еще сумеете преодолеть все заботы этого мира, но только с такой Германией, которую представляют надежные, стабильные национальные силы немецкого народа»[45].

Итак, здесь не сказано принципиальное «да» или «нет» о союзе ФРГ с США на вечные времена, а выражена позиция, которая – исключительно с точки зрения интересов германского монополистического капитала в освобождении «Срединной Европы» и создании «Великой Европы» – ставит ответ на этот вопрос в принципиальную зависимость от того, будут ли у власти в США стоять силы, которые наиболее решительно выступят за войну против СССР, чтобы навсегда «дебольшевизировать» Европу, и вместе с тем поддержат притязания ФРГ на роль руководящей державы Европы, а также и на ее возвращение к более энергичной, соответствующей ее внутригосударственному строению системе правления, либо те силы, которыестанут препятствовать осуществлению таких ожиданий.

Оценка всех политических проблем с точки зрения создания очищенного от большевизма «крупного пространства Европы» с великогерманским рейхом в качестве его ядра[46] и явилась искомым общим знаменателем, ибо в ней сочетались в конечном счете единые интересы как нейтралистских неофашистских групп, так и групп, стремящихся к милитаризации и союзу с Западом. С точки зрения этих единых интересов в тогдашней ситуации действительно /229/ требовалось и то и другое. С одной стороны, само собой разумеющийся, немедленный (и фактически уже состоявшийся) союз с США – сильнейшей в мире антикоммунистической державой-гарантом, без военного участия которой немыслимо «отбрасывание» социализма и «освобождение восточного пространства» в Европе. А с другой – шантажистский хор тех, кто отказывался от этого союза из «национальных» соображений и старался поставить участие в ремилитаризации и западном военном союзе (вплоть до возрождения у западных держав страха перед

новым «Рапалло») в зависимость от отмены положения о денацификации, прекращения преследования военных и нацистских преступников, ликвидации «дискриминации германских солдат», требуя полнейшей свободы деятельностивсех фашистских объединений и восстановления «чести национальной Германии».

Таким образом намеревались оказать давление на западные державы с целью добиться от них готовности и согласия на участие в этом союзе надежных, зарекомендовавших себя на Востоке германских специалистов.

Учитывая это, будущая партия должна была осуществлять обе функции. Науман предостерегал: вымогательский нажим необходим и должен остаться, но осуществлять его надо не столь демонстративно, как это сделал в своемвыступлении бывший генерал воздушно-десантных войск Герман Бернхард Рамке на первой встрече, устроенной ХИАГ 26 октября 1952 г. в Вердене. Такие встречи лишь отпугивают заграницу и дают «сторонникам Моргентау» {Моргентау Генри (1891 –1967) –министр финансов США в 1934– 1945 гг.; в 1944 г. выдвинул план послевоенного расчленения и децентрализации Германии, «интернационализации» Рурской области и т. п. – Прим. ред.} повод вопить: «Они появились снова!» Вместе с тем нельзя следовать аденауэровским курсом признания вины фашистской Германии за войну и заверений о готовности загладить ее, ибо именно «национальным силам в США, которые рассчитывают на нас, должно быть дано доказательство нашей мощи», а потому «правильный путь», которым следует идти новой партии, должен лежать «между Аденауэром и Рамке»[47].

Чтобы ориентировать будущих партнеров по объединению, наряду с имевшимсяв распоряжении «кружка Наумана» собственным печатным органом (издаваемымБорнеманом /230/ журналом «Комментарии, сообщения и информации») и дополнительно к шпиндлеровскому полуофициальному органу северорейнско-вестфальской СвДП «Фортршрит» («Прогресс»), с начала 1952 г. дюссельдорфская СвДП начала выпускать журнал «Ди дойче Цукунфт» («Германское будущее»), причем его главным редактором стал Зигфрид Цогльман, а редакторами – исключительно поддерживающие связь с «кружком Наумана» бывшие нацисты. 25 июля 1952 г. съезд СвДП земли Северный Рейн-Вестфалия принял на рассмотрение в качестве платформы «Национального объединения» «Германскую программу», составленную Гансом Фриче и 19 июня1952 г. с согласия Дивержа и Бранда переданную Вернеру Науману. Она имела подзаголовок: «Минимальные требования германской политики как фундамент сплочения национальных сил». Текст ее опубликовал «Ди дойче Цукунфт» в номере от 2 августа 1952 г.[48] Встречи представителей дюссельдорфского и гамбургского кружков с Науманом в ноябре 1952 г. свидетельствовали об ориентации на еще более интенсивное проникновение вправые партии и переход к их слиянию в рамках «национального объединения».

Однако в этот момент в дело вмешались английские оккупационные власти. Вночь с 14 на 15 января 1953 г. они арестовали Наумана и шесть других руководителей кружка. Этот удар, как злобно утверждал 27 января 1953 г. Вольф Шенке в гамбургском бюллетене «Реальполитик-тагесдинст», был направлен «не против бывших нацистов, а ... против немцев как таковых».

Английские оккупационные власти передали следствие и судопроизводство поделу о задержанных западногерманской юстиции. Однако Конституционный Федеральный суд в Карлсруэ[49] выпустил их на свободу, а затем оправдал по всем пунктам обвинения.

Этот арест, как и последовавший в октябре 1952 г. запрет СИП, отнюдь не свидетельствовал о стремлении к более решительным действиям против неонацизма в ФРГ. Напротив, в обоих случаях речь шла лишь об устранении (или ограничении влияния) тех его группировок, которые могли помешать процессу практического создания «Западного союза» и тем самым полностью подчинить своему влиянию весь лагерь «национальных правых». Запрет СИП давал и пропагандистскую выгоду: он мог быть использован как акт «борьбыс тоталитаризмом» для уже запланированного правящими кругами ФРГ запретаКоммунистической /231/ партии Германии. Те, кто в лагере приверженцев «холодной войны» делал ставку на войну против Востока, считали важным и необходимым этот удар по внушавшему им страх движению против ремилитаризации ФРГ и планов нового похода на Восток. Они рассматривали запрет КПГ как логически необходимый «уравновешивающий» удар по умеренной и желающей сохраниться «середине», а также по «другим экстремистам».

Годы нового оживления неофашизма Мы не станем подробно излагать последующее развитие неофашизма, а продолжим его с того периода, когда начался процесс теоретико-идеологического «самообновления» и политического оживления неофашизма, типичный для современной ситуации и господствующих в ней тенденций.

Из промежуточного периода отметим лишь три разрозненные и не очень значительные подробности.

Первая. В марте 1955 г. на основе вынесенного в конце 1954 г. Федеральным административным судом решения о восстановлении германского государственного подданства в ФРГ вернулся Отто Штрассер. Он поселился вМюнхене и из земельных и местных групп «Союза обновления Германии», а также других групп, которые под лозунгом «Воссоединение» пытались выступать против «союза с Западом» и открыто отстаивать ориентацию на «Срединную Европу», 17 июня 1956 г. Штрассер создал «Немецкий социальныйсоюз» (НСС), а затем стал выпускать журналы «Дойче фрайхайт» («Немецкая свобода») в Мюнхене и «Циль унд Вег» (во Франкфурте-на-Майне).

Вторая. Организация скрывавшихся эсэсовцев ОДЭССА с 1951 г., распространив свою деятельность на все увеличивавшееся число «беженцев, нуждающихся в помощи», а также занявшись юридическим, финансовым и «моральным» обеспечением арестованных или преданных суду нацистов и членов их семей, создала официальную организацию «Тихая помощь». Ее председателем стала Элене Элизабет, принцесса Изенбургская, родственницабывшего эсэсовского генерала и гиммлеровского протеже, судьи «народного трибунала», известного своими кровавыми приговорами антифашистам, Йозиаса князя цу Вальдек-Пирмонта[50]. /232/

Третья. В 1958 г. Вернер Хавербек создал «Всемирный союз по защите жизни» и пропагандирующий его идеи «Коллегиум гуманум» – нечто вроде учебного семинара, для руководства которым он собрал старых нацистских единомышленников. Доктор Хавербек с 1929 г. был членом имперского правления нацистского «Студенческого союза», затем в 1933 г. Рудольф Гесс назначил его на пост начальника «имперского ведомства по содействиюукрепления германской народности»; с 1940 г. в германском посольстве в Копенгагене и с 1942 г. в министерстве иностранных дел он вел радиопропаганду на Южную Америку. В создании союза ему помогали Отто фонГабсбург, друг Шахта, бывший чемпион мира по боксу Макс Шмелинг и принц Саксен-Кобургский и Готский Эрнст.

В программе союза «защита жизни» рассматривалась как «единая идейная концепция», как программа «сохранения и восстановления порядков, отвечающих законам природы», «возврата к определяемым законами жизни формам существования, при подчинении им с благоговением и самоотречением, независимо от мнимого прогресса и так называемого жизненного уровня», «обновления и осмысления жизни» в духе... естественного жизненного порядка, без высокомерия, жажды прибыли, мании величия, вырождения, эксплуатации и гибели», действий «во имя приоритетадуха, души и личности, против бездуховности и пагубности». Союз без излишней скромности характеризовал себя в качестве «моральной силы будущего для политики, науки, культуры и общества». «Жизнь» в этой, программе понималась как «целостное явление». Соответственно обосновывался ее «приоритет» перед «абстрактной политикой»: выдвигались требования «здорового руководства людьми в интересах живущих», «здорового хозяйства», «здорового мира между всеми людьми, народами, расами».

Программа требовала также приспособления понимаемой как жизненная всеобщность «окружающей среды», включающей в себя общественный и государственный строй, образ жизни народов, развивающейся по своим собственным законам жизни во имя «здоровья» и «защиты самой жизни» посредством применимого ко всем этим ее областям «биологического поворота» или же «биополитики». Таким образом, под вывеской заботы о «здоровье» здесь политически актуализировалось виталистско-«фёлькишское»

понятие «жизни» как стратегия нападения на противоречащие жизни современные порядки и идейные позиции[51]. /233/

В 1964 г. в связи с предстоявшими в 1965 г. выборами в бундестаг на короткое время всплыла «Национал-демократическая партия» (НДП) во главе с Адольфом фон Тадденом. После первоначального успеха на выборах в бундестаг она сумела использовать усилившуюся в последующие годы боязнь кризиса и политическую неустойчивость, чтобы до следующих выборов в парламент ФРГ добиться крутого взлета и на земельных выборах в 1966–1968гг. пройти в семь ландтагов. Тем самым она доказала, что фашизм не потерял способности в кризисные времена «улавливать» массы. Ей впервые удалось привлечь к себе молодежь:) в 1967 г. были созданы организации «Молодые национал-демократы» и «Национал-демократический союз высшей школы».

Однако не эти резко возросшие количественные показатели стали причиной качественного, идеологически аргументированного «обновления» и активизации нацизма. Количественные показатели оказались недолговечными.Итоги выборов в бундестаг 1969 г. (несмотря на то что НДП получила 4,3% голосов) были для нее разочаровывающими. Вслед за этим начался спад: быстро уменьшилось число подаваемых за нее голосов, а следовательно и количество мандатов в землях и общинах. Причем произошло это в то время,когда для ФРГ встал вопрос о проведении более энергичной политики, соответствующей ее экономическому весу. Тем самым приобрело большее значение вновь ожившее националистическое стремление «набрать силу». В этом контексте и следует рассматривать динамику влияния «национальных сил».

Чтобы понять этот процесс, необходимо вспомнить о противоречиях начала 70-х годов, которые определили расстановку сил при рождении новых тенденций неофашизма в ФРГ. С одной стороны, Федеративная республика по экономической мощи стала второй, после США, страной в мире и первой в Западной Европе. С другой – эта, ставшая столь экономически сильной Федеративная республика столкнулась с тем, что в Западной Европе идет процесс политической дестабилизации («революция гвоздик» в 1974 г. в Португалии, падение франкистской диктатуры в Испании; студенческие волнения во Франции и Италии). Обстановка способствовала проведению Западной Германией самостоятельной политики, отвечающей ее национальным интересам; «политика силы» сменялась политикой разрядки напряженности. Для этого периода был характерен /234/ переход к социал-либеральным правительствам. Студенческие волнения свидетельствовали о глубоком разочаровании молодежи и интеллигенции в существующей системе власти; возник особый интерес к произведениям Маркса, начались попытки «наведения мостов» к рабочему движению.

С 1973 г. ситуация усложнилась начавшимся и быстро углублявшимся экономическим кризисом. В странах, где приход к власти левых

правительств становился реальностью, неофашизм переходил к активной подготовке переворотов путем дестабилизации и террористических акций (Италия: заговор Боргезе, деятельность ложи «П-2»).

Такова совокупность факторов, которые привели в ФРГ к разочарованию в неофашизме. Попятное развитие НДП вызвало нападки на правление партии. Это позволило изобразить ослабление позиций неофашизма, как кризис однойлишь НДП.

Для сил, стремившихся к более активным, не сдерживаемым оглядкой на парламентские соображения действиям (а именно такая оглядка ставилась в упрек фон Таддену и считалась причиной падения притягательности НДП), борьба против политики разрядки, которую в годы своего подъема настойчиво вела НДП, и по сей день осталась «альфой и омегой» политики. В 1970 г. НДП призвала провести «Конгресс сопротивления» в знак протестапротив предстоявшей встречи Вилли Брандта с Вилли Штофом в Касселе. По инициативе издателя журнала «Мут. Дас национальойропеише Магацин» Бернхарда К. Винтцека специально для срыва этой встречи была создана организация «Общегерманское действие». Потом из нее, при поддержке НДП, официально родилась «Акция “Сопротивление”» (лозунг: «Брандта – к стенке!»). Она объединила в ФРГ всех тех, кто, давно находясь под впечатлением выступлений французских и итальянских неофашистов, жаждал перехода к таким же «действиям» в ФРГ. Они завидовали притягательной силе, исходившей от демонстраций левого студенческого движения, привлекавшей к себе молодежь, которой им так недоставало[52].

Вошедшие в «Акцию “Сопротивление”» группировки отнюдь не принадлежали только к узкому кругу организаций НДП. К ним прежде всего присоединилисьте многочисленные группы, которые еще в 60-е годы, а частично и в конце 50-х годов конституировались в связи с фашистской «европейской» деятельностью. По аналогии с бывшими /235/ веймарскими «молодыми националистами», или «младогерманцами», они, полностью переняв их «фёлькишские» представления о нации, мире и молодежи, стали называть себя «молодыми европейцами» или же «молодыми националистами». В большинстве случаев они сотрудничали с «Младоевропейским рабочим кружком» (организацией бельгийского фашиста Жана Тириара) и «Национ Ойропа».

Так, например, в Гамбургском университете после запрещения основанного 17 июня 1956 г. Петером Дехоустом, Мартином Мусгнугом и Петером Штёкихтом «Союза национальных студентов» (СНС) его деятельность с того же 1956 г. продолжил «Легион “Европа”». Его глашатаем, а затем и председателем стал студент инженерного факультета Лотар Пенц (псевдоним Рудольф Юнкер). Эта организация (совместно с Артуром Эрхардом и бывшим заместителем имперского шефа печати, а затем неофашистским активистом Гельмутом Зюндерманом) приглашала нестуденческую молодежь на заседания кружка (так называемые «Четверги»), на них обсуждались политико-

идеологические вопросы. Участником этих встреч стал с 1962 г. и Хенниг Айхберг (в 1956 г. он примкнул к гамбургской ветви «Немецко-социальногоосоюза» Отто Штрассера, затем в 1961 г. объявился в созданном Вольфом Шенке и Вольфганом Фенором «Объединении “Немецкое национальное собрание”»; в том же году установил контакт с «Национ Ойропа»).

В 1964 г. «Легион “Европа”» и его «Четверги» раскололись на несколько организаций: на руководимый Лотаром Пенцом рабочий кружок «Молодежный форум» (издававший журнал «Юнгес форум» и требовавший «замены государства для всех народным государством»[53]); на возглавленную Бернхардом К. Винтцеком организацию «Акция: пароль Европа» (которая выпустила первый номер журнала «Мут» («Мужество») с подзаголовком «Национал-европейский пресс-бюллетень») и на руководимое д-ром Тиде «Рабочее содружество по охране родины» (через год влилось в ХСС). Расколпроизошел по вопросу о поддержке НДП в избирательной борьбе, за что выступали Пенц и группа «Молодежный форум».

Об этом повороте Айхберг сразу же опубликовал в «Дойчер штудентен-анцайгер» – органе «Союза национальных студентов» – ряд статей, которые должны были побудить образовывавшихся в ФРГ «новых правых», «подобно французским, вернуться к традициям европейских войск /236/ СС»[54]. С мая 1968 г. Айхберг подвизался (в 1967 г. снова примкнув к «Молодежному форуму» во главе с Лотаром Пенцом) в качестве руководителя «Младоевропейского рабочего конгресса», а в 1970 г. вступил в возникшую в 1967 г. в Бохумском университете (Рур) «национал-революционную» группу, из нее он перешел в «Республиканский союз студентов», органом которого после прекращения выпуска «Рур-штудентен-анцайгер» стал корпоративный студенческий журнал «Штудент».

К началу 1970 г. эта группа оформилась как «национал-революционная базисная группа». Она использовала привнесенные в нее Айхбергом марксистские термины и переняла от местных «молодых троцкистов» лозунг: «Раскол Германии – это раскол германского пролетариата»[55]. 21 мая 1970г. «базисная группа» отправилась в Кассель и там активно участвовала в выходках «Акции “Сопротивление”», имевших целью сорвать встречу Штофа и Брандта.

Но в Касселе она была не единственной группой такого рода. Примерно с 1968 г. «национал-революционные базисные группы» возникли во многих местах. Коротко остановимся здесь только на одной из них, имеющей особоезначение для дальнейшего хода дел, а именно на западно-германском «Внепарламентском сотрудничестве» (ВПС).

Эта группа была основана 24 июня 1968 г. членами националистических союзов учащихся в противовес студенческому движению. В начале 1969 г. в нее вступили главные агитаторы активно проводившейся с октября 1964 г. кампании за «воссоединение» Германии. Их агитация осуществлялась в

сотрудничестве с «Кураториумом “Неделимая Германия”» и организацией «Инициатива молодежи». Возглавлял их Свен Томас Франк. Враги разрядки ориентировали ВПС на «сопротивление», ссылаясь при этом как на борьбу немецкого народа в 1813 г. против наполеоновского ига, так и на заговор 20 июля 1944 г. Они заявляли: «ВПС оказывает сопротивление, ибо немцы...по рекомендации партий и политиков снова хотят смириться с тоталитарнымиусловиями в своем отечестве и стремятся к «урегулированному сосуществованию»... ВПС... обещает начать сопротивление в тот самый момент, когда политики в Западной Германии преступно смирятся с судьбой немцев, проживающих в средней Германии {имеется в виду ГДР. – Прим. перев.}. ВПС будет оказывать сопротивление, если немецкие партии /237/ и политики захотят положить под сукно неразрешенные германские проблемы...ВПС будет оказывать сопротивление, если... поколение со сломленным хребтом и далее будет предавать будущее молодежи». Соответственно практические действия, или «сопротивление», предусматривали: призыв к созданию на предприятиях «групп самопомощи против анархистских и коммунистических провокаций» или организацию «службы блюстителей порядка», «по возможности из рабочих», для охраны запланированных диверсий у берлинской «стены» {так на жаргоне неонацистов именуются пограничные заграждения, установленные на границах ГДР и ее столицы Берлина с Западным Берлином 13 августа 1961 г.– Прим. перев..} и т.п.[56]

В январе 1970 г. эта группа изложила свои взгляды в «основных идеях» национал-революционной платформы, противопоставив «эрзац-идее “демократизации”», господствовавшей в период студенческого движения и прихода к власти в ФРГ социал-либеральной коалиции, путеводную идею «воссоединения» Германии.

1 июля 1970 г., стремясь вновь привлечь внимание к идее «единства рейха», группа «Внепарламентское сотрудничество» открыла «Национальный центр 1871 года» (год бисмарковского объединения Германии «сверху». – Прим. перев.), где регулярно проводила различные мероприятия на тему «История национал-революционного движения в Германии». В конце 1971 г. она, стремясь использовать бунтарские настроения молодежи и ее надежды на появление руководителей, способных возглавить восстание «снизу» и придать своей программе еще более экстремистский характер, назвала свой центр «Баррикадой». Издававшийся ВПС для учащейся националистически настроенной молодежи журнал получил название «Ребелль» («Бунтарь»), под которым подразумевалось «Бунтарь во имя Германии».

Но еще ранее, а именно с конца 1970 г., эта группа вместе с «Восточнополитическим немецким студенческим союзом» (ВНСС) и «Союзом верной родине молодежи» (СВРМ) создала «Сообщество действий национал-революционной молодежи Германии»[57].

С 1971 г. ВПС посылало своих докладчиков и организовывало пропагандистские поездки по ФРГ, чтобы «форсировать обучение молодых

национал-революционеров»[58]. Оно также взяло на себя роль организатора в Западном Берлине проведенных тогда впервые, а затем ставших регулярными «встреч» представителей всех «национал-революционных /238/ базисных групп» различных организационных форм и действующих под различными вывесками.

Правда, во время кассельской демонстрации среди впервые появившихся и активизировавшихся «новых правых» кроме «национал-революционных базисныхгрупп» и явно уголовно-террористических неонацистских организаций, находились и лица, которые по типу не принадлежали к «базисным группам»,однако давно поддерживали тесный контакт с «интеллектуальным руководящимкругом» «идейного сообщества», стремившегося к «обновлению правых». Для координации своих действий и дискуссий по политико-идеологическим вопросам они трижды в год встречались с представителями «базисных групп»и с тяготевшими к «национал-революционерам» членами НДП, а также с бывшими функционерами «Союза национальных студентов». Эти встречи получили название «Забабургских застолий» (г. Забабург находится около Касселя).

Среди групп, принимавших участие в этих встречах, имелись две, деятельность которых имела значение для образования, состава и идеологической направленности нынешних «новых правых».

Первая из них – «Независимая рабочая партия» (НРП), была основана 21 января 1962 г. в Эссене в связи с происходившим тогда по инициативе ОттоШтрассера роспуском «Немецкого социального союза» (НСС) и вобрала в себячасть этого союза в Рурской области. В 1956 г. по возвращении из эмиграции Отто Штрассер организовал не только «Немецкий социальный союз», но и «Союз немецких социалистов» в Сааре. Он сразу же начал сотрудничать с выступавшим за автономию Эльзаса «Европейским народным движением» (ЕНД) (журнал этого движения назывался «Народная Европа»), стал его почетным вице-президентом (немецкая секция возглавлялась одним из сторонников Штрассера). Вместе с ЕНД, а также и НСС Отто Штрассер ещев октябре 1957 г. примкнул к основанному в Австрии неким Соуцеком «Социально-органическому движению за порядок в Европе» и одновременно к «Народной партии Швейцарии», общим печатным органом которых стал журнал «Ойропаруф» («Призыв к Европе»). Таким образом, он с самого начала активно занялся «фёлькишско»-фашистской «европейской деятельностью» и связал себя с нею.

В конце 1962 г. Отто Штрассер распустил НСС и реорганизовал движение. Один из функционеров НСС, Эрхард /239/ Клизе, еще в 1961 г. проявил инициативу по созданию в Рурской области ориентирующейся на программу Штрассера «Рабочей партии». При окончательном конституировании в январе 1962 г. под названием «Независимая рабочая партия» (НРП) она, в отличие от НСС, для которого программным словом было «солидаризм», поставила своей целью «немецкий социализм», потребовав от приверженцев борьбы за

восстановление германского рейха и «воссоединение» Германии в рамках «Европейской федерации». Она выдавала себя за «партию борьбы за демократический свободный социализм немецкой нации», требовала во имя «прав немецкого народа» «отмены денацификации и всех вынесенных вражескими государствами приговоров так называемым военным преступникам»[59]. Все это было записано в принятой на 2-м съезде «Программе действий»[60]. В качестве своего органа НРП стала издавать «Рейхсарбайтерцайтунг», а в 1967 г. создала собственную молодежную организацию «Молодежь голубого орла», программными целями которой были: «восстановление единой Германии в рамках сообщества европейских государств»; приверженность «немецкому социализму как единственному независимому от марксизма и от крупного капитала мировоззрению»[61].

В январе 1969 г. в НРП вступил Вольфганг Штраус, специалист по антисоветской националистической пропаганде, которую он вел среди народов Восточной Европы во имя «национального» социализма или «национал-солидаризма». После 1945 г. он был осужден советским военным трибуналом, а после освобождения, в конце 1956 г., через Западный Берлинперебрался в Мюнхен[62] и там продолжил свою деятельность. В 1968 г. В. Штраус выпустил брошюру «Третья революция»[63] и под различными псевдонимами написал множество статей, предсказывая восстания народов Восточной Европы. В 1969 г. он опубликовал брошюру «Вопреки всему – мы победим!»[64], которая, как иногда считают, оказала большое влияние на становление «новых правых»; в ней, по мнению Г. Барча, впервые был пущенв оборот термин «освободительный национализм»[65].

Вторая группа состояла преимущественно из членов распущенного НСС и ставила своей целью придать «теоретическую» и политическую актуальность штрассеровскому понятию «солидаризм» (которое отнюдь не противоречило понятию «немецкий социализм», а имело лишь различные адреса). /240/

В 1968 г. Карл Йоххайм-Армин, воспитанник «Молодежного Стального шлема» «бригады Эрхарда», член НСДАП с 1927 г. и до конца войны – унтерштурмфюрер войск СС, бывший руководитель штрассеровского «Черного фронта» в Южном Бадене (в 1951 г. участвовал в создании организации «Национальная молодежь Германии»), основал «Социал-революционное боевое содружество Германии», которое вместе с другими аналогичными партиями и группами образовало «Народно-социалистический единый фронт».

Первоочередной задачей «Забабургских застолий» было объединить возникшиек этому времени в ФРГ «народно-социалистические базисные группы» с «национал-революционными базисными группами» в «Содружество действий “Новые нации”». Этот план предусматривал создание «собственной организации социал-революционных националистов Европы» путем сотрудничества прежде всего с основанной тогда же (в конце ноября 1969 г.) во Франции группой «Ордр нуво» и опираясь на итальянские группы

«Народной борьбы», бельгийских «солидаристов», испанских и других «европейских националистов».

Цель плана четко выразил выпускавшийся с января 1973 г. на трех языках ивыходивший раз в два месяца журнал «Вилле унд Тат» («Воля и действие»): «объединение Европы» имеет своей предпосылкой «европейскую, первоначально идейную революцию, предусматривающую максимальную связь с народом»; она будет делом «национальных социал-революционеров» отдельныхстран, которые в целях ее осуществления должны сотрудничать друг с другом. Он призывал, используя энергию «социал-революционных националистов», «распространить Европейское экономическое сообщество до границ континента»[66].

Осенью 1971 г. «Забабургские застолья» создали «координационный комитет», а в ноябре того же года поручили специальному «рабочему кружкупо идеологии» претворить в жизнь главный программный пункт: «создание национал-революционной публицистики для распространения социал-революционных идей». В этот кружок наряду с другими вошли Хенниг Айхберги Герт Вальдман. Руководитель издательства «Национ Ойропа» Петер Дехоустдал кружку возможность публиковать свои материалы в специально созданнойдля этого серии (карманного формата и черного цвета) под названием «Молодая критика», а также помог им основать собственное издательство «Ферлаг дойч-ойропеишер Штудиен», /241/ вокруг которого сгруппировалось «Общество германо-европейских исследований».

Образование нынешней расстановки сил. Возникновение «новых правых» внутри неофашизма в ФРГВ октябре 1970 г. правление НДП под руководством Адольфа фон Таддена предложило создать на базе «Акции “Сопротивление”» временное внепартийное «движение», объединив в нем все воинствующие и стремящиеся к действию неофашистские организации. В учредительном обращении было взято на вооружение «национал-революционное» применение западноберлинским ВПС термина «сопротивление»[67].

Тем самым было положено начало той организационной перегруппировке внутри неофашизма в ФРГ, которая уже во второй половине 1974 г. привела к образованию трех главных лагерей, отличавшихся друг от друга не тольковнешне (несмотря на взаимные перекрестные связи), но и функционально.

Первый возник в 1970 г. и формировался до начала 80-х годов из групп, уже в своих названиях демонстративно подчеркивающих приверженность к

НСДАП и гитлеровскому рейху. В качестве метода борьбы они использовали террор, считая, что он обладает пропагандистской силой[68].

В 1974 г. стали возникать «национал-социалистские боевые группы». Лица, занимавшие самые высокие официальные посты, и просто официальные круги, симпатизировавшие идее возрождения «военных союзов», покровительствовалисозданию «военно-спортивных групп». Самой крупной из них стала «Военно-спортивная группа Гофмана», действовавшая с начала 1974 г. В 1978 г. онаразместилась в замке Эрмрот (около Нюрнберга), где когда-то находилась школа гауляйтеров НСДАП. Группа не только избрала эмблемой эсэсовскую «мертвую голову», но и в своем журнале «Коммандо» и в разработанной Карлом-Гейнцем Гофманом «программе» будущего «движения» недвусмысленно продемонстрировала как свою «европейскую» ориентацию, так и свое назначение – ведение гражданской войны и организацию переворота»[69].

Этот переход непосредственно к террору или созданию /242/ предпосылок для него поневоле вынуждал партии (в том числе и НДП), заинтересованные в том, чтобы доказать свою способность к парламентской деятельности и продемонстрировать терпимость к конституции, в собственных интересах четко отмежеваться от данного лагеря. В результате из него на НДП посыпались те же самые обвинения, которые в свое время штрассеровцы, становясь в позу «последовательных борцов», выдвигали против Гитлера: в «легализме», «обуржуазивании», «примирении с системой», в «отказе от революции».

К образованию второго лагеря привело отторжение откровенно фашистских сил, группировавшихся вокруг НДП, и сосредоточение их вокруг иного центра. Причем он формировался не группами будущих «новых правых» (от которых именно теперь, как и идеологически «динамичных», можно было ожидать растущего влияния на НДП, которая отчаянно искала путей активизации своей деятельности), а сторонниками д-ра Герхарда Фрея, главного редактора «Дойче национальцайтунг» и единоличного владельца ее издательства, а также (с 1964 г.) одного из руководителей издательства «Национ Ойропа».

Еще в январе 1971 г. Герхард Фрей предпринял попытку, создав «Немецкий народный союз» (ННС), компенсировать провал НДП и объединить в рядах этого союза основную массу закоренелых неонацистов на платформе, выдвинутой «Дойче национальцайтунг»: «борьба» против «вины за войну», а несколько позже – и против «лжи о газовых камерах». В результате за короткий срок ННС завоевал большую, чем НДП, популярность и начал отодвигать ее на второй план, как общую партию неофашистских сил. (По непроверенным данным «Бюллетеня ведомства охраны конституции» министерства внутренних дел ФРГ, в 1982 г. ННС насчитывал 10000 членов, а НДП – 6000[70].) Фрей привел эти данные в январе 1972 г. при образовании сотрудничавшего с ННС и служившего ему прикрытием «Совета свободомыслящих»[71].

ННС определяет представляемое им направление как «национально-свободомыслящее». Если это название вообще о чем-либо говорит, то толькоо том, что ННС отмежевывается от оперирующих социальной демагогией групп. Иными словами: в отличие от национал-«социалистических», «признающих рыночное хозяйство» групп, «Совет свободомыслящих» считает себя координатором организаций «национально-свободомыслящего» направления. /243/

Еще в ноябре 1971 г. Тиес Христоферзен (бывший зондерфюрер СС в филиале Освенцима Раиско, а затем руководитель крестьянских организаций, издатель журналов для крестьян, член ХДС, затем Немецкой партии и, наконец, НДП, из которой он вышел, заявив, что она для него «слишком демократическая»[72]) основал принадлежавшую к тому же блоку «Гражданскую и крестьянскую инициативу», а также издательство «Критик-ферлаг», в котором выпустил впоследствии свою брошюру «Ложь об Освенциме». В декабре 1971 г. адвокат Манфред Рёдер (который спустя два года написал предисловие к брошюре Христоферзена об Освенциме и отредактировал ее) переименовал свою прежнюю, действовавшую в рамках «Акции “Ответственность”» «Гражданскую инициативу против моральной и политической анархии» в «Немецкую гражданскую инициативу» (НГИ), котораявременами выступала и под названием «Гражданская инициатива “Германский рейх”».

С середины 70-х годов НГИ выступает совместно с созданным Эрвином Шёнборном «Боевым союзом немецких солдат» (БСНС), «Гражданской и крестьянской инициативой» Христоферзена и несколькими террористическими группами (в частности, «Военно-спортивной группой Гофмана» и «Подпольнойорганизацией вервольфа» из «Викингюгенд»).

В начале 70-х годов НГИ по различным поводам организует всевозможные эксцессы, действуя в том же направлении, что и ННС. Здесь налицо комплекс неразрывно переплетенных между собой группировок с собственной идеологической базой и боевым аппаратом, своим печатным органом «Дойчер анцайгер» – приложением к фрейевской «Дойче национальцайтунг»[73]. Общаянаправленность этих группировок, с одной стороны, их очевидная связь с западногерманским и западноевропейским терроризмом – с другой, не оставляют никакого сомнения в том, что блок ННС фактически был главным блоком внутри западногерманского неонацизма. Приведем лишь один пример –самого д-ра Герхарда Фрея. Как председатель ННС, он не только принадлежит к «кружку друзей» тесно связанной с международным фашистскимтерроризмом «Военно-спортивной группы Гофмана», но и финансирует ее.

Становление третьего лагеря, который стремится распространить свое идеологическое влияние, выходя за рамки организованного неофашизма, и играет среди нынешних /244/ «новых правых» роль передового отряда, произошло спустя год после осуществленной Фрейем концентрации сил вокругННС. В тот момент, когда Фрей основал «Совет свободомыслящих», 9 января

1972 г. из НДП вышли прежний председатель ее земельной организации в Баварии д-р Зигфрид Пёльман и еще 460 ее членов. Эта наиболее радикальная часть партии, резко выступившая против ее правления, объединилась с «национал-революционными базисными группами», «солидаристами», «Независимой рабочей партией» и «народными социалистами» в «Акцию “Новые правые”» (АНП), которая затем присоединилась к фрейевскому «Союзу свободомыслящих».

Это первое объединение «нового национализма», которое возникло с перспективой создания «строго организованного кадрового союза», просуществовало недолго. Ввиду разногласий между входившими в него различными по своей направленности силами в них происходили расколы и возникали новые группировки, пока в августе 1974 г. не сложилась нынешняя организационная структура «новых правых», достаточно хорошо описанная ими самими[74].

История возникновения в недрах НДП, стремившейся к большей активности набазе крайне агрессивной демагогии «Акции “Сопротивление”», началась 17 июня 1971 г. В этот намеренно избранный день {В этот день в 1953 г. в ГДР произошел антинародный путч, организованный реакционными кругами ФРГ. – Прим. перев.} Фридхельм Буссе, исключенный из НДП и вступивший в только что возникшую «Немецкую рабочую партию» (НРП), бывший руководитель комиссии по социальной политике и профсоюзным вопросам правления НДП земли Северный Рейн-Вестфалия, основал в Крефельде «Партиюрабочих – немецкие социалисты». Она действовала вместе с «Акцией “Немецкий социализм”» (Немецкое рабочее содружество – национал-революционное движение), а также с приверженцем Штрассера Вернером Козбабом, пришедшим от «солидаристов» и в это время особенно старавшимсярасширить «народно-социалистические базисные группы» и превратить их в «народно-социалистическое движение». Он выступает также в качестве агитатора «Немецко-социалистической народной партии» и основателя возникшего в 1972 г. «Рабочего содружества за национальную политику». Всех их связывало стремление создать в ФРГ успешно /245/ действующее «национал-революционное и народно-социалистическое движение»[75].

Адольф фон Тадден, старый активист «Немецкой имперской партии», вынужденбыл уступить нараставшей в НДП критике его за «вялость». 21 ноября 1971 г. на 5-м съезде НДП председателем партии стал адвокат Мартин Мусгнуг, который проводил линию на раздувание неофашистского огня. Учитывая быстро проходивший под руководством Мусгнуга (который, например, в 1977 г. выступал в суде защитником Карла-Гейнца Гофмана) процесс сближения НДП с «новыми правыми» по основным программным положениям, это едва ли можно рассматривать как их поражение. И если всего через полтора месяца после замены Таддена Мусгнугом дело дошло до выхода из НДП Пёльмана и конституирования «Акции “Новые правые”», то произошло это отнюдь не потому, что Пёльман (как можно прочесть у Гюнтера Барча) «в определеннойстепени» представлял «левое крыло НДП», а фон Тадден – «правое» и было

«уже поздно» положить конец конфликтам, возникавшим в связи с избранием Мусгнуга. Конфликт с Тадденом был вызван тем, что Пёльман встал во главетех участников «Акции “Новые правые”», которым грозило исключение из партии за участие в террористических акциях; он считал, что Тадден не смеет «снижать эмоциональный накал»[76].

В соответствии с этим в январе 1972 г. (поскольку Мусгнуг, так же как ниодин другой председатель НДП, не мог полностью игнорировать негативное воздействие террористических актов на избирателей) поддерживавшая Пёльмана и его призыв «положить новое начало борьбе за Германию» часть этой партии, будучи «самой эмоциональной», воспламеняющейся или «революционной», то есть наиболее отвечавшей фашистскому духу, вышла из ее баварского отделения. Однако этот конфликт и разрыв с НДП так называемого «левого» крыла в лагере правых отвечали политическим обычаямданного потенциала. Буссе обосновывает это следующим: «Буржуазно-реакционный характер руководящей клики НДП никогда не позволял этой партии быть чем-либо иным, кроме как реакционным правофланговым западногерманской партийной системы...»[77] Речь идет о радикальном воинствующем фашистском крыле НДП, которое в своем неудержимом натиске не желает считаться ни с какими возражениями и ограничениями, и противостоящим ему силам приклеивает /246/ ярлык «реакционных» или «буржуазных», а себя именует «антиреакционным», решительно «антибуржуазным» и зачисляет в «левые». Вот почему «Акция “Новые правые”» даже в названии стала ориентироваться на французскую «Нувель друат», взяв за образец организованную французским «Ордр нуво» «Службу безопасности», и начала подготовку неофашистских кадров.

Кратковременное существование «Акции “Новые правые”» поучительно с точкизрения закономерностей, которым фашизм в целом подвержен при создании своих организаций. Ведь в данном случае была предпринята попытка дать ход и придать вес желаемой «более активной» ориентации неофашизма в том ее двояком значении, которое с самого начала присуще объединяющему боевому призыву к «сопротивлению» (по крайней мере в понимании более энергичных кадров «молодежно-европейских» и «национал-революционных» групп). Это означало переход к более воинственным выступлениям на улицах– «сопротивление во имя Германии!»,– а также идеологическое наступление с особым прицелом на молодежь с ее левацкими движениями протеста (на языке «нового национализма»: «идейно-культурная революция ради Германии») посредством и внутри одной и той же объединенной неофашистской организации. Но в условиях 70-х годов, а тем самым с точкизрения тогдашних, да и сегодняшних, объективных организационных потребностей фашизма это было волюнтаристским мероприятием. Мы видим, как «Акция “Новые правые”» подтверждает это тем, что в силу обусловленных ситуацией фактически противоречивых требований к фашизму распадается сама.

Не успела АНП возникнуть, как выяснилось, что Пёльман намерен передать ведение столь рьяно защищавшегося им против Таддена «эмоционального огня» новой концентрации неофашистских сил вокруг ННС. Как уже говорилось, он незамедлительно присоединяет АНП к «Совету свободомыслящих», созданному в том же самом месяце Фрейем. И снова совершенно ясно, что при наличии общего стремления это в конечном счете приведет к поляризации и распаду этих неоднородных сил на два главных лагеря. Ведь не только Айхберг по просьбе Пёльмана составил «манифест» АНП, но одновременно и сам Пёльман выработал «Призыв к действию». Согласно этому призыву, АНП (по словам Барча) должна стать «движением молодежи за социалистическую нацию Европа и поддерживать всех освободительных /247/ националистов во всех странах». Однако присоединение к «Совету свободомыслящих», т. е. к лагерю Фрейя, означалои присоединение к группам того направления фашизма, националистическая агитация которого непосредственно направлена на реабилитацию гитлеровского, нацистского государства.

Это и определяло несовместимость представлений о мобилизации масс, связанных с деятельностью штрассеровских организаций и «национал-революционных базисных групп», с давно достигшими взаимопонимания относительно основных положений «нового» идеологическо-стратегического кредо идеологами «Идейного сообщества», которое взяло под свой прицел наступательную новую идеологическую рекомендацию фашизма, идущую через Штрассера под опознавательным знаком антигитлеризма, а тем самым и «антифашистский национализм».

Речь идет о двух разных методах мобилизации масс, которые (правда, не с точки зрения политического эффекта, но все же внутри одной организации),исключая друг друга, в конечном счете должны были взорвать ее. Именно это довольно скоро привело к конфликтам (при продолжавшемся два года тесном сотрудничестве), которые проявились уже на учредительном съезде АНП. В течение 1973 г. с обеих сторон имели место попытки исключения из партии, судебные тяжбы из-за права на сохранение ее прежнего названия (победителем из них вышел Пёльман). 2–3 марта 1974 г. прошли два раздельных партийных съезда, которые завершили раскол.

Большинство, прежней АНП вошло во вновь созданную «Национально-революционную организацию созидания» (НРОС), она уделяет основное внимание укреплению своих рядов.

«Солидаристы», «национальные социалисты», «национал-революционеры»

Несмотря на полное единодушие «национал-революционеров», которым больше уже ничто не мешало объединить все «национал-социалистические» силы в рамках этого «освободительно-националистического» направления в одну крупную единую организацию, дело до этого так и не дошло. Наоборот, среди них произошла организационная дифференциация, в результате чего разделились на две части даже представители «Идейного сообщества». Дифференциация /248/ эта весьма показательна. Ведь и в самом штрассеровском направлении все еще не решен вопрос о цели мобилизации – в данном случае той «третьей» модели, которую «новый национализм» обещает взамен объявленных устарелыми систем Востока и Запада. Иначе говоря, вместо капитализма и реального социализма должно появиться якобынечто другое, «преодолевающее» и тот и другой, т. е. «истинный социализм».

Лотар Пенц из группы «Новый форум», выражавший мнение созданной тем временем гамбургской земельной группы НРОС, высказался за «солидаризм». Хенниг Айхберг, сотрудник «Молодежного форума», в полном единодушии со специалистом по «восстаниям в Восточной Европе» «освободительным националистом» Вольфгангом Штраусом стоял за «социализм». Это свидетельствовало о полном тождестве содержания штрассеровского «солидаризма» и «немецкого социализма».

24 августа 1974 г. группировка Пенца провозгласила в Ашаффенбурге «Солидаристское народное движение» (которое позднее было переименовано в«Союз немецких солидаристов»). Оно издавало журнал «Золль (Долг»). 31 августа 1974 г. во Франкенберге-на-Одере под руководством Айхберга и Штрауса оформилась группа «Дело народа – Национал-революционная организация созидания» (ДН/НРОС). Сначала органом этой организации стал журнал «Нойе цайт», который впоследствии объединился со старым печатным органом для неофашистских кадров «Идеологи унд Стратеги». Своей программой ДН/НРОС сделала «Национал-революционную программу», которую уже в 1974 г. Айхберг противопоставил «Солидаристскому манифесту». Ее «главным требованием» была «ликвидация германских сепаратных государств:Бонна, Восточного Берлина и Вены – путем национальной революции, осуществляемой легальными методами, а в случае необходимости – насилием». Начаться эта революция должна была в Западной Германии и Западном Берлине; считалось «возможным», что «центр ее тяжести будет перенесен на территорию ГДР, поскольку необходима общегерманская организация, охватывающая и Австрию»[78].

Кроме этих своих организаций, «солидаристы» создают различные «национал-революционные» группы, из которых ДН/НРОС оставалась крупнейшей, но не единственной. К этим двум главным организациям «национал-революционеров»в 1974 г. присоединилось еще несколько. /249/

Если сравнить программы этих объединенных под такой крышей, но все же самостоятельно организованных групп: «Солидаристский манифест» и

«Солидаристскую программу принципов» «Союза немецких солидаристов»; программу ДН/НРОС «Наша программа для Германии», а также выработанную в качестве «основы национал-революционного самопонимания» «Национал-революционную платформу»,[79] то выясняется, что между ними нет ни малейшего концептуального различия. И это не удивительно, поскольку в основе их лежит один и тот же документ: программа тогдашнего «народно-социалистического движения», что было обусловлено следующей причиной.

Еще в 1968 г. Армин Молер,[80] который в 1942 г. дезертировал из швейцарской армии, чтобы вступить в СС, в 1949–1953 гг. был личным секретарем Эрнста Юнгера и впоследствии одним из руководящих сотрудниковжурнала «Критикой», а с 1964 г. управляющим делами Фонда Карла-Фридриха фон Сименса в Мюнхене, принял участие в рождении до сих пор единственнойв своем роде организации французских «новых правых» – «Groupement de Recherche et d’Etudes pour la Civilisation Europeene» (GRECE) – под руководством Алэна де Бенуа. Это учреждение стало «копиркой» не только для «Идейного сообщества» и «Забабургских застолий» в ФРГ, но и для всехповсеместно возникавших «идеологических групп» в организациях «новых правых» других западноевропейских стран.

В 1981 г. общественность ФРГ стала свидетелем рождения еще одного объединения западногерманского неофашизма, заявившего о себе как о «новой школе». Его председателем стал некий Пьер Кребс из Касселя (а одной из центральных его фигур, само собою разумеется, Армин Молер). Этообъединение утвердилось под откровенным названием «Семинары “Туле”» и уже первым томом – «Рабочий кружок. Исследование и изучение европейской культуры» (подзаголовок «Непреходящее наследие. Альтернативы принципу равенства»),– выпущенным тюбингенским издательством «Граберт-ферлаг» подзнаком эсэсовских рун, оно не оставило ни малейшего сомнения в том, что требуемое для формирования нового национального сознания «фёлькишское» осознание «идентичности» тождественно регенерации расизма.

Подробное ознакомление с выходившими с 1981 г. публикациями «Семинаров “Туле”» показывает, что уже в /250/ предшествовавшие годы (через «национал-революционное» «Идейное сообщество», другие круги и организации правых в Европе) система этого «нового» мировоззрения из ее центров проникла как в аргументацию правых, так и в программные положения.

Поэтому Молер в кратком очерке истории развития германского консерватизма датирует «примерно концом 60-х годов» время, когда консерваторы осознали, что статус-кво в Европе неприемлем, а прошлое вернуть невозможно, и потому консерватизм устремляет теперь свой взгляд «вперед», как это имело место в Веймарской республике, у Мёллера ван денБрука и Эрнста Юнгера.

Необходимо представлять себе облик сегодняшнего консерватизма, имеющего специфическую систему аргументации, которая свидетельствует о возможностях его воздействия на другие потенциальные политические силы.

Идеологический образец и стратегические направления «новых правых»Гюнтер Барч еще в 1975 г. описал эту систему аргументации в главе «Мировоззрение новых правых» своей книги «Революция справа? Идеология и организация неофашистов». Недостаточно логично и последовательно он назвал следующие «шесть столпов» этой системы: «биогуманизм», «европейская теория познания логического эмпиризма», «биологический тип человека», «этноплюрализм с янсенизмом и евгеникой» {Янсенизм – неортодоксальное течение во французском и нидерландском католицизме. Янсенизм формировал тип интеллектуально развитого человека с высоким чувством моральной ответственности, но так же с фанатичной сектантской узостью. – Прим. ред.}, «освободительный национализм» и «европейский социализм».

Речь идет о системе взглядов, которая пытается оправдать требование создания «Большой Европы» и связанное с ним восстановление великогерманского рейха тем, что неевропейские державы подавляют «своеобразие» европейских народов.

По своей специфике это требование направлено не только против обеих нынешних «сверхдержав», но и против всех противостоящих такой ориентацииполитических сил, /251/ которые в конечном счете сводятся к единой враждебной «чужеземной силе».

Именно потому эта система может прочно утвердиться не только на историко-культурной почве (на которой она смешивается со всем «чужеземным» и к тому же подвергается возможности человеческого воздействия), но и, лишь впервые надежно, на почве «биологических» жизненных параметров, то есть на почве непреложного «естественного» значения.

Поэтому составными частями данной системы являются:

Биологическая, основанная на крайних социал-дарвинистских концепциях, антропология, опирающаяся главным образом на «результаты исследований» вобласти наследственной биологии и генетики, а также «науки о поведении» (этологии), которые были получены представителями элитарно враждебных массам и в большинстве случаев стоящих на расистских и социал-дарвинистских позициях.

Расистская этнография (этнология), утверждающая, что «различие», «своеобразие» народов определяется биологическими факторами и что каждому из них присуща специфически расовая логика и соответственно расовая теория познания («западный метод познания»). Базирующееся на всем этом «фёлькишское» учение о государстве, политике и обществе под названием «биогуманизм».

Основанная на этом учении программа мирового «фёлькишского нового порядка» («этноплюрализм»), а также внутриполитическая программа создания нового, «фёлькишского» государственного и общественного строя наций под флагом либо «фёлькишского», «национального социализма» и «органического» государства», либо «солидаризма» («европейский социализм» или только «европейский новый порядок»)[81].

Стратегия осуществления этой общей программы с целью активизации «народной» борьбы за исторически обосновывающую ее теорию «революции» («освободительный национализм»).

Замена прежних «рационалистических», «материалистических» или даже «интеллектуалистских» научных понятий отвечающими «жизни» (именно «особыми» вместо лишь фиктивных «всеобщих») формами «совершенно единого»образа мышления и требующими «мифологического» осознания философии, являющейся историей человеческого духа, которая к тому же отвергает это наименование, поскольку /252/ речь еще идет лишь о «мышлении» («сообщество мышления!»).

1. «Биологический» или «реальный тип человека»

По утверждению «новых правых», следует, пишет Барч, «разрушить антропологические основы господствующих мировых систем» на Востоке и Западе[82]. Для «новых правых» человек – это биологический тип, «сущность которого первично определяется биологической эволюцией и инстинктами»; поэтому все устанавливаемые нормы должны отвечать этим «естественным закономерностям». В чем же они состоят? «Исследование поведения» называет здесь «шесть конкретных инстинктов».

Первый. «Территориальный» инстинкт, который «новые правые» определяют как«групповой механизм отмежевания вовне и сплочения внутри», из чего делается вывод, что данный инстинкт – «антропологическая» первопричина «национализма».

Второй. Инстинкт «доминирования», который «новые правые» определяют как «механизм неравенства»: «только признание неравенства обеспечивает господство самого способного». Это – основа отстаиваемого «Нувель эколь»и «Семинарами “Туле”» учения о дифференциации, на основе которого вырабатывается мировоззрение, охватывающее все сферы жизни и направленное против «принципа равенства» как «противоестественного»[83].

Исходным пунктом является именно «неравенство» как присущий природе «творческий принцип созидания»[84].

Инстинкт «доминирования» «антропологически обосновывает» не только «гуманизм», который отвечает «жизни... и ее принципу неравенства»[85], но и выражает «волю» бороться против «догматизма» и «идеологии»[86]. Темсамым он ведет к «культурному Ренессансу и освобождению Европы», которая«в сотрудничестве с молодыми силами третьего мира будет угрожать империализму великих держав»[87]. В соответствии с этим законом жизни «Семинары “Туле”» пропагандируют «право народов на неравенство», а тем самым «плюрализм» их понятий истины, что подрывает международное право. «Смелые завоеватели» из рядов народа следуют своей собственной, «фёлькишской истине», а не истине завоеванных.

Третий. Инстинкт «собственности», который вытекает «из овладения и формирования материи человеком» и его отождествления «с захваченным и сформированным». Поэтому «частная собственность» – «не что иное, как /253/ конкретизация человека в материи»; это способствует выживанию лучших и укрепляет группу или общество вовне.

Четвертый. Инстинкт «агрессивности», который служит «защите территории,образованию сословий и приобретению собственности». «Материальная форма проявления» этого инстинкта – «оружие», которое «новые правые» объявляют«причиной становления человека».

Пятый. Инстинкт «сообщества», который служит «сохранению» малых и больших групп (таких, как «семья или народ»).

Шестой. «Сексуальный» инстинкт, который способствует «биологической эволюции».

2. «Европейская теория познания»

Эта «теория познания», выдвинутая «новой школой», претендует на принадлежность к «логическому эмпиризму», который уже преодолевает «рационализм» (в понимании любой всеобщей идеи) и тем самым ликвидирует разрыв между мышлением и эмпиризмом. Исходя из этого, «новые правые» строят концепцию расистской «теории познания», делают на ее основе практические политические выводы и выдвигают политические требования. Так, превращение Европы в один из важнейших центров мировой цивилизации они объясняют неким «европейским синдромом» и требуют, чтобы «европейская политика» определялась осознанием этих фактов. «Новые правые» заявляют, что и «общественный строй в Германии должен быть сформирован заново, в соответствии с европейским синдромом».

Считая своей целью создание «Великой Европы», «новые правые» пытаются сконструировать некую «европейскую идентичность», но при этом резко отмежевываются от национал-социалистского расизма периода до 1945 г.,

поскольку тот «хотя видел и принимал в расчет биологические реальности, но неправильно толковал и понимал их». Ведь, по их мнению, «реальность –это деление человечества на европейцев, негроидов и монголоидов. Языковое деление на германские, романские и славянские народы, правда, существует, но имеет второстепенное значение» (вполне понятно почему). Вообще «основная причина политического и военного поражения национал-социалистов» коренилась в этом «ненаучном биологизме», хотя не кто иной,как Ницше, показал, что путь Европы как к мировому господству, так и к «сверхчеловеку» лежит через научное познание природы; именно за такое «познание» «новые правые» и выдают свою «европейскую теорию познания». /254/

3. «Биогуманизм»

Он является применением «реалистического типа человека», «европейской теории познания», дополненной расовой «дифференциацией» к проблемам общественного и государственного устройства. Соответственно этому Барч дает главе название: «Биогуманизм против техномарксизма».

В действительности же речь идет здесь о той издавна главной, а потому классической для всех «фёлькишских» идеологов теме, из которой они пытаются выкристаллизовать «фёлькишский» принцип как таковой, противопоставляя его «либерализму» и «марксизму» (под которыми они понимают рационализм, веру в прогресс, материализм и т. п.) как главным течениям времени, утверждая, будто бы те потерпели банкротство.

4. «Этноплюрализм»

Он является основным звеном всей системы, в котором понятие «национальная идентичность» (в чрезвычайно характерном для «новых правых» «фёлькишском» смысле слова) становится обобщающим идеологическимобоснованием и оправданием как кампаний против иностранцев и направленной против них политики внутри страны, так и (при помощи одной и той же формулы) всей внешнеполитической программы, призывающей к установлению «фёлькишского, нового порядка в Европе», который именуется «этноплюралистским» и развитие которого является теоретическим самообоснованием «нового национализма».

В понятии «национальная идентичность» «национализм» сводится к присущемувсем живым существам «инстинкту захвата территорий», который отвечает «основному биологическому принципу и потому служит прогрессу в деле эволюции»[88]. Поэтому он означает «стремление» народов «к самоутверждению и самовыражению» и тем самым является «экзистенциональным сознанием своеобразности данного народа». «Давлению», которое оказывается на это «своеобразие» (другими «своеобразиями») извне, он противопоставляет «контрдавление изнутри»,

служа тем самым «духовной интеграции всех участников группы в территориальный союз»[89].

Если к этому тезису «новых правых» мы присоединим тезис о том, что отдельный индивидуум вообще что-то значит лишь внутри такого «органического целого», а вне его ничего собой не представляет, то понятие «национальная идентичность» приобретает внутренний импульс, который придает ему особую динамическую силу: каждый в /255/ отдельностиидентичен своей личности, но в связи со всеми он представляет нацию.

Это «фёлькиш»-националистическое понятие «идентичности» – умело применяется в «вопросе об иностранцах». Умерший в мае 1971 г. Артур Эрхардт перед смертью записал на пленку «Призыв к сопротивлению против убийства народа», именуемый с тех пор всеми приверженцами «новой Европы»«политическим завещанием». В нем он, ссылаясь на якобы существующий гигантский вражеский заговор, расписывал «всяческие, вынашиваемые с конца прошлого века планы истребления немецкого народа» посредством «геноцида», «биологического засилья иностранцев» и «сокращения рождаемости».

Тем самым он дал «добро» неофашизму в ФРГ в его попытке создать массовуюбазу путем направленных против иностранцев кампаний, адресованных скрытому расизму «молчаливого большинства». «Научной» опорой «новым правым» послужил проведенный в 1980 г. «Обществом свободной публицистики» и «Национ Ойропа» конгресс на тему «Будущее немецкого народа с биологической и политической точек зрения», который оказал определенное воздействие на политику правительства ФРГ[90].

«Новые правые» стоят на позициях этого «биополитически» (и что весьма интересно, «геополитически») обоснованного курса против иностранцев в ФРГ. Их мысли, как отмечал еще в 1975 г. Барч, «идут в том же самом направлении». Однако специфическим «вкладом» их возникшей в то время и направленной против иностранцев «этноплюралистской концепции» был тот, что кампании, организованные неонацизмом, теперь больше не могли использовать арсенал аргументации, базирующийся на утверждениях о расовой или национальной неполноценности тех или иных народов. Им пришлось изображать эти кампании и акции как проводимые якобы в пользу самих иностранцев, чтобы оградить их от потери своей «национальной» и «культурной», а таким образом, и личностной «идентичности».

Эта аргументация имела свой внутренний, предназначенный для населения ФРГ и собственной «нации» агрессивный смысл. Функционально она полностьюсоответствовала прежнему фашистскому расизму с его «градацией наций по их ценности», а по действенности не уступала ему. Об этом свидетельствовало невиданное возмущение, которое вызвали открыто провозглашенные неонацистами кампании /256/ против иностранцев в ФРГ,

что имело решающее значение для «новых правых», всего западногерманскогонеофашизма.

Во внешней политике концепция «этноплюрализма» находит применение в требовании создать «народные идентичности» путем присоединения к ним территорий тех или иных государств. Это означает пересмотр существующих ныне в Европе государственных границ согласно этническому принципу порядка «фёлькишского самоопределения» в качестве «зародыша нового мирового порядка». Концепция эта имеет «четыре уровня»: «общегерманский», «великогерманский», «континентальный» и «международный».

На «общегерманском уровне» речь, понятно, идет об «объединении» ГДР с ФРГ.

На великогерманском уровне «новые правые» в план создания «нового порядка» включают и Австрию. Дабы Германия смогла возникнуть вновь, нынесуществующие государства ФРГ, ГДР и Австрия должны быть ликвидированы. Кчислу «воссоединяемых» с Германией областей относится и Южный Тироль.

Этот «этнический» порядок надлежит осуществить и на «континентальном уровне», причем взгляды тут направлены на Советский Союз как на «многонациональное государство», которое, по мнению «новых правых», необходимо расчленить на более мелкие, «этнически» идентичные государства. Главное препятствие для установления такого «нового порядкав Европе» – существующие системы экономических и военных блоков, которыеявляются воплощением «ялтинской системы европейского устройства держав-победительниц». Поэтому во имя «национальной идентичности» европейских народов эта послевоенная система должна быть ликвидирована. Европейские народы на Востоке и Западе посредством нынешних двух систем равным образом лишены своего национального лица и «колонизированы» каждой из представляющих эту систему внеевропейских «сверхдержав» (в отношении Советского Союза «новые правые» аргументируют это ссылками на «азиатскийкоммунизм»[91], и это мешает им в результате раскола Европы осуществить свою «европейскую, идентичность» в политическом отношении). Поэтому «свобода от блоков», «свобода от оккупационных держав» как предпосылка «фёлькишского самоопределения» и «этнического» преобразования европейской «системы государств» (в отличие от /257/ ориентирующихся на западный блок консерваторов, или «старых» правых) должны стать лозунгамии первоочередной боевой целью «новых правых».

Результат такого «этноплюралистского» нового порядка в Европе очевиден: в центре континента вновь возник бы «Великогерманский рейх», а СоветскийСоюз должен был бы распасться точь-в-точь с представлениями времен Брестского мира. Вот здесь как на ладони смысл «этноплюралистской» концепции, как и суть «новых правых» вообще.

«Западноевропейское» применение концепции «этноплюрализма» выражается в поддержке движений за автономию ирландцев, басков, южных тирольцев и др., а также издавна интересующих германский капитал движений за распад Бельгии на фламандскую и валлонскую части[92].

На «международном» (глобальном, трансконтинентальном) уровне реализованная в Европе «фёльиишская» система государств должна послужитьзатем «примером для всех». В этом духе пресса «новых правых» равным образом приветствует все без различия как антиимпериалистические национально-освободительные движения, так и действия самых реакционных вооруженных формирований, предназначенных для ведения гражданских войн, а также фашистских террористических групп, лишь бы они были направлены против одной из «сверхдержав», которые «оккупировали и раскололи нашу страну».

5. «Освободительный национализм»

«Новые правые» исходят из того, что «этноплюралистское» преобразование Европы не возникнет само собой. Поэтому европейский национализм должен стать «революционным». За образец выдается «17 июня 1953 г. в ГДР». Этотреакционный путч интерпретируется как «детонирующий взрыв национальной освободительной борьбы во всей Германии» и ежегодно отмечается «новыми правыми» как день революционной борьбы немецкого народа. «Новые правые» стремятся подготовить «восстание восточноевропейских народов», к которому они готовы присоединиться. Такую же «помощь» они обещают и «национальным и оппозиционным меньшинствам в СССР, которые готовы к перевороту».

«Новые правые» реализуют свои идеологические установки, по возможности включаясь во все движения «протеста» (как и параллельно – во все еще «консервативные» фракции правых объединений). Этим преследуется двойная цель: использовать данное движение для пропаганды /258/ и осуществления собственных политических требований и, если удастся, сделать его движением за воссоединение «великой Германии» и ликвидацию послевоенной «ялтинской системы». Вместе с тем «новые правые» стремятся изобразить существующую ныне систему партий и прочих политических сил в ФРГ как систему, порожденную «ялтинскими державами», а идеи разрядки и мирного сосуществования – как «заговор с целью раскола Германии». Они пытаются изобразить представительную систему партий в ФРГ, а также государственный строй социалистических стран всего лишь двумя формами равно «чуждого народам» осуществления власти, порожденной тем же самым «рационально-технократическим» и «универсалистским» духом. Эта позиция рассматривается как альтернатива социализму и потому может быть названа «третьей», от которой в любом случае до «фёлькишской» всего небольшой шаг.

«Новые правые» всерьез рассчитывают на свержение коммунизма в Восточной Европе, включая и Советский Союз. Весь смысл их концепции в том, чтобы, внутри ФРГ ориентируя массы на осуществление великогерманской задачи, способствовать выполнению этой цели, а вне страны оказывать влияние на все антиимпериалистические движения, пытаясь придать им прежде всего антисоветский характер.

6. «Европейский социализм»

Борьба против «американо-советского империализма», против «ялтинских держав» выдается за путь к «третьей системе» (особенно рассчитанный на восточноевропейские государства), за «социализм», отвечающий именно особой европейской сущности, собственно «европейский социализм». Суть этого нового, истинно европейского «социализма» «направлена против требования равенства... Его главная идея состоит в иерархии. Именно в этой идее – отличительная особенность социализма новых правых... Главнаямысль – это намеренное перенесение инстинкта «доминирования» из области психики на экономический строй...»[93].

Иначе говоря: «Что принадлежит человеку по праву при новом порядке? Прежде всего... то положение, которое соответствует его ценности для общества»[94] что будет измеряться его «готовностью проявлять национальную солидарность». «Каждый националист» поэтому «неизбежно является и социалистом», ибо «базирующаяся на естественном /259/ мировоззрении» идея целостности считает «каждого отдельного человека членом социального организма, прежде всего – народа», а под «осуществлением» социализма понимает проведение в жизнь «понятия целостности также и в социально-экономических отношениях». Но «посколькучеловеку присуще стремление выделиться», его надо «удовлетворять», а потому «в рамках регулируемого соревнования» каждый человек должен иметьвозможность «завоевать себе положение». «Новые правые» даже вынашивают мысль о необходимости «создания качественно нового профессионального чиновничества, высокие ранги и столь же высокие оклады которого, как движущие силы свободного предпринимательства, должны быть сохранены». Поэтому «носителем социализма для новых правых является не пролетариат или интеллигенция, а единый народ... Марксистскому классовому социализмуони противопоставляют националистический народный социализм».[95]

Это мировоззрение «свободомыслящих социалистов» как «воплощение самого современного и единственно научного социализма», по мнению Барча, «одинаково далеко» как от «гуманистического восприятия», так и от марксизма.

* * *

Все элементы этой основной идеологической схемы проявляются в программахотдельных «национал-революционных» организаций и тесно примыкают друг к другу в единодушно провозглашаемой ими и закрепленной в «Национал-революционной платформе» «идее пятикратной революции» (национальная, содержащая в себе аспект «охватывающего весь мир освободительного национализма», «социалистическая» или «социальная», «экологическая», «культурная», «демократическая» или «базисная») с постулатом из «Платформы»: «Мы принципиально отвергаем политическую форму господства буржуазного общества – демократический парламентаризм»[96]. Исходя из этих положений, журнал «Вир зельбст» («Мы сами») сформулировал свои шесть пунктов и заявил, что стремится к «созданию новой, независимой, объединенной Германии в Европе свободных народов» и желает «бороться за охватывающий весь мир освободительный национализм». Он также выдвинул «следующие отдельные требования, взятые в их общей взаимосвязи»: «этноплюрализм», «экологический образ мысли», «гуманный социализм» (причем «гуманный» – значит /260/ «биологический» или «реалистический тип человека»), «децентрализация экономики», «культурное обновление» и «базисная демократия».

Теперь становится понятно, почему «новые правые» при первом же своем натиске почти полностью включились в экологическое движение, рассчитываячерез него создать себе массовую базу, и даже попытались с помощью быстро созданных собственных «Эко-групп» с самого начала захватить в неминициативу. Так, «солидаристы» Пенца стали интенсивно сотрудничать с «движением зеленых». Пенц обосновал это следующим образом: «Мы, солидаристы, в духе третьего пути стоим в стороне от правых и левых, от капитализма и коммунизма, и в своих идеях создания нового порядка исходим из экологическо-биологической угрозы, нависшей над людьми и окружающей средой и коренящейся в материалистическом мировоззрении господствующих идеологий. Мы, солидаристы,– изначально «зеленые!»[97]

Смысл этой борьбы за «зеленых» коренится в концепции «биогуманизма». Речь идет о том, чтобы создать «партию против партий», «партию для надпартийной, свободной от партий политики», «партию народного государства» с «солидаристским избирательным списком», партию, которая будет бороться «против раскола, порожденного Ялтой», за «жизненное пространство Срединная Европа» и за «всю Европу».

Становится понятным и то, почему в начале 80-х годов «новые правые» обратили усиленное внимание на движение в защиту мира. Ведь, казалось бы, это противоречит прежним установкам их матадоров из «Акции “Сопротивление”» и кассельского кружка и их действиям против разрядки. Тем не менее они не выступили против этого движения фронтально, а, наоборот, стали стараться закрепиться в нем и приобрести на него влияние. Ведь, в сущности, речь шла здесь непосредственно о главной политической теме и кардинальном устремлении самих «новых правых» – о Европе. Они использовали в пропагандистских целях опасность ядерного

уничтожения, которая грозит как западной, так и восточной части Европейского континента вследствие американской доктрины ограниченной ядерной войны в Европе, а также тезис о невыносимом «порабощении» Европы«ялтинским раскольническим диктатом», призывами к борьбе с «ялтинскими державами» и с их присутствием в Европе, выступая за «единую» и «автономную Европу», /261/ выдавали за самую актуальную задачу по «защите жизни» для всех европейцев на Западе и Востоке. Они призывали бороться против общего врага в лице обеих «сверхдержав», считая, что опасность исходит как от Пентагона, так и от Советского Союза.

Таким образом, «новые правые» стремятся внедриться в движение за мир и, учитывая его большую потенциальную силу, заставить сторонников мира занять основную позицию всех приверженцев «холодной войны»: будто опасность войны в Европе порождается отнюдь не стремлением к ^ пересмотру статус-кво и существующих границ, а именно самим этим статус-кво. Следовательно, его ликвидация, «отбрасывание» социализма и экспансия на Восток и являются путем к миру[98].

Европейская политика США (в частности, размещение в конце 70-х годов в Западной Европе ядерных ракет среднего радиуса) оживили у монополистического капитала в ФРГ, особенно в кругах, горячо ее поддерживающих, надежды на создание «Срединной Европы».

Такие спекулятивные расчеты всегда предполагают возникновение ситуаций «народного восстания» в том духе, в каком его пропагандируют и даже пытаются вызвать «национал-революционеры» возрождая иллюзорные надежды на создание «Срединной Европы» в духе «фёлькишско»-экспансионистской политики, направленной против Востока. /262/

Примечания1. О понятии «фашизм», а также о понятии и функциональном назначении неофашизма, периодизации его истории в ФРГ и нынешних теоретических дискуссиях см. следующие работы автора настоящей книги: Reinhard Opitz. Über Entstehung und Verhinderung von Fachismus. – “Das Argument“, 1974, N 8; Его же: Rechtsentwicklung und Neofaschismus, Gefahren für Demokratie und Frieden. – B: Wie Faschismus entsteht und verhindert wird. Materialien vom Antifaschistischen Kongress Mannheim. Frankfurt amMain,. 1980; Его же: Über vermeidbare Irrtümer. Zum ThemenschwerpunktFaschismus und Ideologie. – “Das Argument“, 1980, N 121; Его же: Die Faschismus-Definition Dimitroffs und ihre Bedeutung für die aktuelle Faschismus-Diskussion. – B: Reden und Beiträge. Internationales Kolloquium der Marx-Engels-Stiftung, 20. Mai 1982. Wupprrtal, aus Anlaβ des 100. Geburtstags Georgi Dimitroffs. Frankfurt am Main, 982; Его же:

Zur gegenwärtigen Diskussion um Faschismus und Neofaschismus. – “Marxistische Blätter“, 1983, H. 1.

2. Simon Wiesenthal. Doch die Mörder leben. München, 1967. Об обеих организациях и путях бегства эсэсовцев см.: Jürgen Pomorin, Reinhard Junge, Georg Biemann. Geheime Kanäle. Der Nazi-Maffia auf der Spur. Dortmund, 1981. О собственности CC см.: J. Pomorin, R. Junge, G. Biemann, H.-P. Bordien. BlutigeSpuren. Der zweite Aufstieg der SS. Dortmund, 1980.

3. Обзор этих организаций см.: Kurt Hirsch. Die heimatlose Rechte. Die Konservativen und Franz Josef Strauß. München, 1979, Anhag, S. 221 ff.

4. См.: Kurt Gossweiler. Otto Strasser. Dokumente gegen Legenden, S. 16; о функциях, выполняемых Франке-Грикшем в нацистском райхе, см.: L. Besymenski.Die letzten Notizen von Martin Bormann, S. 165. Подозрение в выдаче списков членов «Черного фронта» высказывает также Петель: Paetel. Versuchung oder Chance, S. 223, 279.

5. Die “Bruderschaft“. Enthüllungen über eine deutsche Geheimorganisation. – “Baseler National-Zeitung“, 22.11.1950; см. также:Lutz Niethammer. Angefaßter Faschismus. Politische Praxis der NDP. Frankfurt am Main, 1969, S. 39 f.

6. Там же сообщалось, что вместе с бывшими германскими генералами и высшими функционерами нацистской партии внутреннее кольцо «Братства» представляет собой своего рода ложу. Эти люди рассматривают себя как генеральный штаб будущей германской армии, а тайно сформированные ими две дивизии «к концу будущего года смогут стать становым хребтом будущейгерманской армии».

7. “Süddeutsche Zeitung“, 9.IХ.1950.

8. В «Базелер националь-цайтунг» говорилось: «Намного интереснее... глубокие связи с промышленными и финансовыми группами, хотя именно эти связи чрезвычайно ловко маскируются. К примеру, кёльнский банкир Р.О. Пфердменгес, служащим которого в настоящее время является генерал-лейтенант фон Мантейфель, известный как близкий друг и покровитель Аденауэра, не принадлежит непосредственно к внутреннему кругу».

9. Этот раскол «Братства» на два различных крыла отмечался «Зюддойче цайтунг». Газета писала: «Последние сообщения указывают на то, что «Братство» разделилось на два конкурирующих течения. При этом речь идет об официальной политической позиции организации. Бек-Бройхзиттер со своими приверженцами стоит за европейскую политику, а Франке-Грикш – за политику, определяемую национальными соображениями, которая, как представляется, прежде всего поддерживается праворадикальной оппозицией». Разногласия между Бек-Бройхзиттером, Мантейфелем и другими офицерами, с одной стороны, и стоявшими за Франке-Грикшем кругами – с

другой были вызваны имевшей второстепенное значение в только позже ставшей актуальной альтернативой: «Европейское оборонительное сообщество» или НАТО. Бек-Бройхзиттер, Мантейфель и Аденауэр предпочитали ЕОС. Не было общей точки зрения по вопросу о том, создаватьли исключительно немецкую армию или интегрированную в западноевропейскую(Франке-Грикш был явно за последнюю). Но суть разногласий заключалась нев этом. Речь шла либо о вхождении ФРГ в военный союз западных стран, гдеее армия была бы лишь частью общеевропейской армии, либо эта армия сталабы краеугольным камнем для «Европы» как «третьего блока» между атлантическими державами и социалистическими странами, в котором ФРГ, самой собой разумеется, играла бы решающую роль и в котором она неизменно направляла бы взор всей Западной Европы на «Срединную Европу» как на область, «естественно», ей принадлежащую и совершенно необходимую.

10. См.: “Die Wahrheit über die „Bruderschaft“.– В: “Deutscher Unabhängiger Zeitungsdienst“, Düsseldorf, 27.II.1950.

11. “Süddeutsche Zeitung“, 9.IX.1950.

12. См. речь председателя СвДП Вильгельма Хайле при конституировании «Свободной демократической партии» английской зоны 7–8 января 1946 г. в Опладене. В ней говорилось о предстоящих задачах: «Мы должны позаботиться о том, чтобы наш немецкий народ в своей сущности и в государственном устройстве снова стал немецким...» А Фридрих Миддельхоф на том же заседании в заключение сказал: «Мы не знаем ни левых, ни правых, ни буржуазных, ни рабочих партий, мы знаем только весь немецкий народ». – Цит. по: Heinz-Georg Marten. Die unterwanderte FDP. Politischer Liberalismus in Niedersachsen. Aufbau und Entwicklung der Freien Demokratischen Partei. Diss. Göttingen, 1976.

13. “Die Wahrheit über „Bruderschaft“.

14. К. Хирш датирует образование «Братства» еще 1948 г. – К. Hirsh. Die heimatlose Rechte.

15. Явным продолжением этой великоевропейской штрассеровской линии, которую в «Братстве» представлял А. Франке-Грикш, является издаваемый ныне Эккехардом специальный журнал “Diagnosen. Das zeitkritische Magazin“.

16. См.: Biographisches Handbuch der deutschsprachiger Emigration nach 1933, S. 742.

17. Хронологический обзор в таблицах см.: К. Hirsch. Die heimatlose Rechte,S. 211 ff.

18. См.: L. Niethammer. Op. cit., S. 37; Angefaßter Faschismus... О «Немецкой правой партии» и «Немецкой консервативной партии» см.: Kühnl, Ahrweiler, Maessen, Rilling, Tellers. Die NDP. Struktur, Programm und Ideologie einer neofaschistischen Partei. Westberlin, 1967, S. 10 ff.

19. Там же. О программе «Социалистической имперской партии» см.: R. Kühnl. Ahrweiler. Там же, S, 16; цит. по: K.Hirsch. Die heimatlose Rechte.

20. См.: K.Hirsch. Die heimatlose Rechte..., S. 222. Ее историю см. подробно: Richard Stoess. Vom Nationalismus zum Umweltschutz. Die Deutsche Gemeinschaft/Aktionsgemeinschaft Unabhängiger Deutscher im Pateinsystem der Bundesrepublik. Opladen, 1979.

21. См.: К. Hirsch. Die heimatlose Rechte.

22. См.: Helmut Genschel. Die Verdrängung der Juden aus der Wirtschaft im Dritten Reich. – B: Göttinger Bausteine zur Geschichtswissenschaft, Bd. 38.

23. Краткую информацию о «Союзе изгнанных с родины и лишенных прав – Общегерманском блоке», а также политические биографии его важнейших представителей см.: К. Hirsch. Die heimatlose Rechte, S. 149–151, а также: Braunbuch. Kriegs- und Naziverbrecher in der Bundesrepublik und Westberlin, hrsg. vom Nationalrat der Nationalen Front des demokratischen Deutschland, 3. Aufl. Berlin, 1968, S. 295 f.

24. См.: Günter Bartsch. Revolution von rechts? Ideologie und Organisation der Neuen Rechten. Freiburg, 1975, S. 86 f., 95. Об Освальде Мосли и егоорганизации “British Union Fascists” (BUF), поддерживавшейся высшими кругами английской крупной буржуазии и аристократии, см.: Hilde Spiel. Die Geheimmisse Sir Oswalds. Zur Öffnung des Dossiers Ober den englischen Faschistenführer. – “Frankfurter Allgemeine Zeitung“, 12.XI.1983, S. 25.

25. О Карле Эдуарде, герцоге Саксен-Кобургском и Готском (в свое время –покровитель великого князя Кирилла; в 1926–1933 гг.– руководитель «Стального шлема»; в 1934 г. – президент «Национал-социалистского автомобильного корпуса» (НСКК), см.: Die SS – Ein 4. Wehrmachtsteil? MitDokumentation: Arölsen-Erfolgreiche Aktionen gegen SS-Hochburg. – PDI-Taschenbuch 4. München, 1979, S. 113 ff., 123, 171.

26. См.: К. Hirsch.. Die heimatlose Rechte..., S. 223; Hartmut Herb. Neonazismus in der Bundesrepublik Deutschland und staatliche Reaktionen.B: JW-Dienst, Exlusiv-Bericht Rechtsradikale, N 211 vom 10.10.1980, S. 20.

27. См.: Bericht über neonazistische Aktivitäten 1979. – PD-Bericht, 1980, S. 68 f.

28. О «Викингюгенд» см.: PDI-Bericht 1979, S. 119–121, а также: Rechtsradikale Jugendorganisationen. Beiträge und Dokumentation. – PDI-Sonderheft 8. München, 57–60; подробно также: Alwin Meyer, Karl-Klaus Rabe. Unsere Stunde, sie wird kommen. Bombein-Merten, 1979, S. 44–52, 193–216.

29. См.: Rechtsextremismus in Österreich nach 1945, S. 204.

30. Waffen-SS – Stoßtrupp für ein faschistisches Europa. – PDI-Taschenbuch 4, S. 72 ff.

31. См.: Ingrid Reichet. Ideologie und Selbstverständnis der HIAG seit Ende der 60-er Jahre. Marburg, 1979.

32. “Der Freiwillige“, 1976, H. 4, S, 5, 55 f.

33. См.: Fried Wesemann. Die Totengräber sind unter uns. Aus den Dokumenten der Naumann-Affäre. – “Frankfurter Rundschau“, Artikelserie vom 9.VI.–13.VI.1953, Teil III, S. 10 f.

34. Доклад английской секретной службы о влиянии «кружка гауляйтеров» наСвДП земель Северный Рейн-Вестфалия и Нижняя Саксония см. в кн.: F. Grimm.Unrecht im Rechtsstaat. Tatsachen und Dokumente zur politischen Justiz, dargestellt am Fall Naumann. Tübingen, 1957, S. 205–210, а также: W. Gensinger. Faschistische und neofaschistische Tendenzen im deutschen politischen Liberalismus nach 1945. (Staatsex-Arbeit Univ. Mannheim. Fak.f.Sozialwiss. (unveröff.). О завещании Гитлера см.: Willi A. Boelcke (Hrsg.). Kriegspropaganda 1939–1941. Geheime Ministerkonferenzen im Reichspropagandaministerium. Stuttgart, 1966, S. 56.

35. J. Pomorin, R. Junge, G. Biemann., H.-P. Bordien. Blutige Spuren, S. 184 ff.

36. Речь идет о принадлежавшем ранее к «гауляйтерскому крылу» Г. Штрассера, а затем к «кружку гауляйтеров» Наумана Альберте Кребсе, авторе вышедшей после войны книги: Albert Krebs. Tendenzen und Gestalten derNSDAP. Erinnerungen an die Frühzeit der Partei. Stuttgart, 1959. Не путать с последним начальником генерального штаба сухопутных сил нацистского рейха Гансом Кребсом, который 1 мая 1945 г. (на следующий день после самоубийства Гитлера) по указанию Геббельса и Бормана обратился из бункера «фюрера» в имперской канцелярии к Советскому Верховному Главнокомандованию с предложением о заключении сепаратного перемирия с целью придать характер «законного» и «способного на переговоры» правительства Деница. При этом Кребс намекал, что в случае отказа сепаратный мир с западными союзниками может быть заключен действовавшим в недосягаемости от геббельсовского правительства «предателем» Гиммлером. После отклонения советским командованием этого предложения Кребс вместе с Геббельсом и его женой покончил самоубийством. Протокол переговоров Кребса, записанный Евгением

Долматовским, см. в кн.: Lew Besymenski. Der Tod des Adolf Hitlers. München-Berlin, 1982, S. 129–143.

37. F. Wisemann. Die Totengräber. Воспроизведенная там дневниковая запись Наумана гласит: «Он захвачен планом Скорцени. Хочет поддержать его». Науману было ясно, что тот, кто сообщил Аксману о «плане», в свое время уже должен был поддерживать контакт со Скорцени и, возможно, в течение всего времени пребывания того в неизвестном секретном месте имел с ним связь через организацию ОДЭССА. – См. также: J. Pomorin, R. Junge, G. Biemann, H.-P. Bordien. Blutige Spuren, S. 108.

38. См.: G. Biemann. Als Dr. Strauß..., S. 15, со ссылкой на опубликованное 10.IV.1977 b “Philadelphia Bulletin“ интервью журналиста Роберта Простеля с Овеном, а также на его воспоминания: W.von Oven. MIIT Goebbels bis zum Ende, Bd. I. Buenos Aires, 1949, S. 7; J. Pomorin, R. Junge, G. Biemann. Geheime Kanäle, S. 14.

39. J. Pomorin, R. Junge, G. Biemann. Geheime Kanäle, S. 96 f. Рудель одновременно являлся руководителем работавшей на аргентинские ВВС немецкой группы авиаконструкторов и специалистов фирм «Фокке-Вульф», «Мессершмитт», «Дорнье» и. «Даймлер-Бенц», а также, возможно, был аргентинским представителем фирмы «Мерседес-Бенц». – С. 113. Фон Овен позже основал в Аргентине собственный журнал “La Plata Ruf“ а ныне является также главным редактором журнала “Deutschland in Geschichte undGegenwart“, часто выступает в газете “Deutsche National-Zeitung“.

40. F. Wesemann. Die Totengräber, Folge II. Клаус Менерт считался «старым другом» О. Штрассера (как это видно из книги последнего «Майн кампф»). Брат К. Менерта, офицер CA, 9 марта 1933 г. вел автомашину, в которой О.Штрассер выехал из Берлина в Мюнхен. – О. Strasser. Mein Kampf, S. 84.

41. См.: F. Wesemann. Op. cit., Folge V.

42. Britischer Geheimdienstbericht..., Fizz 41. Менде характеризуется здесь как «ведущий борец в бундестаге за дело бывших солдат и военных преступников».

43. О Г. Хунке см.: Wolfgang Schumann, Ludwig Nestler (Hrsg.). Weltherrschaft im Visier. Dokumente zu den Europa und Weltherrschaftsplänen des deutschen Imperialismus von der Jahrhundertwende bis Mai 1945. Berlin, 1975. Приведены выдержки из его статьи «Мировой облик новой Европы», опубликованной в специальном приложении к № 29 (октябрь 1942 г.) хозяйственного бюллетеня “Die Deutsche Vokswirtschaft. Nationalsozialistischer Wirtschaftsdienst“ под заголовком «Конституирование Европейского экономического сообщества» (там же, S. 344 ff.), а также из его статьи «Коренные вопросы экономической борьбы внастоящее время», в которой говорилось: «Германское притязание на порядок и руководство в Европе является выражением германского народного

величия и германского вклада в безопасность континента» (опубликована в № 27, сентябрь 1943 г., того же бюллетеня). – Там же, S. 358 ff. О его функциях до и после 1945 г. см. там же, S. 358, а также дополнительных: Braunbuch. Kriegs-und naziverbrecher in der Bundesrepublik und Westberlin, S. 54.

44. Обе встречи состоялись 1–2 ноября 1952 г. в Дюссельдорфе под председательством Наумана и 18–19 ноября 1952 г. в Гамбурге под председательством Шееля. Науман выступал в «узком кругу» в доме бывшего генерального прокурора Хаака, а также перед более широким кругом в частном образом снятом им номере отеля «Континенталь». – См.: BritischerGeheimdienstbericht.., Ziff. 26.

45. Подробное изложение речи Наумана и приведенные цитаты см.: F. Wesemann. Die Totengräber..., Folge I.

46. См. об этом характерный документ из «Архива Фридриха Наумана» (Бонн), приведенный в кн.: F. Wesemann. Die Totengräber, в приложении как док. XIV. Речь, идет о предложении, внесенном бременскому съезду СвДП, проходившему 11–12 июня 1949 г. Его раздел II был озаглавлен «Срединная Европа» и имел следующий текст: «Срединная Европа, т. е. по меньшей мерете области, которые до 28 июня 1914 г. принадлежали Дунайской монархии (Австро-Венгерской. – Прим. ред.) и Германской империи, должны быть наконец объединены в рамках государственного договора о создании «Европейского союза». Те люди и их потомки, которые были изгнаны из этихобластей после 28 июня 1914 г., имеют право вернуться и поселиться здесь. Всеобъемлющему упорядочению жизненных интересов всех участвующих в рамках государственного договора об основании «Европейского союза» отвечает также заключение договора о колониях. Необходимость воссоединения «Срединной Европы» не охватывает Эльзас и Лотарингию. Поскольку эта земля включает в себя город Страсбург, будущую столицу «Европейского союза», желательно ее автономное положение в данном союзе». Раздел I требует сохранения наименования государства «Германскийрейх», а потому орган, который должен принять решение, именуется «имперским партийным съездом». И наконец раздел IV, озаглавленный «Законодательство по денацификации», гласит: «Мы – несгибаемые противники общего законодательства о денацификации», ибо «карать политическое мировоззрение – аморально» (из речи адвоката Фёге, председателя фракции СвДП в ландтаге земли Нижняя Саксония 29 января 1948 г.).

47. См.: F. Wesemann. Die Totengräber..., Folge I. Заслуживают внимания высказывания Наумана о необходимости изменения внешних форм вступления фашизма в целом на общественную арену: «Нам нужен новый стиль, новые лозунги, новые понятия, новый язык, если мы хотим политически воздействовать на народ и достигнуть своей цели. Этот стиль не будет напыщенным, пропагандистским или прибегающим к превосходным степеням, а

строгим, деловым и серьезным, верным отражением нашего положения». – Тамже.

48. Текст «Немецкой программы» см.: Ossip К. Flechtheim. Dokumente zur parteipolitischen Entwicklung in Deutschland seit 1945, Bd. 6. Westberlin, 1968, S. 296 ff. Программа содержала, в частности, старые требования младоконсерваторов о создании наряду с парламентом «второй палаты», об установлении президентского режима «путем прямых выборов федерального президента». В ней лапидарно констатировалось: «Мы отвергаем приговоры победителей, которые подвергают дискриминации наш народ, а особенно солдат» – и содержался бесстыдный по своей наглости призыв к «примирению народов»: «Мы требуем исправления того беззакония, которое создали национал-социализм и денацификация».

49. 6-й сенат по уголовным делам федерального суда 4 декабря 1954 г. сообщил в печати о том, что дело слушаться не будет.

50. О «Тихой помощи» см.: J. Pomorin, R. Juge, G. Biemann. Geheime Kanäle, S. 9 ff.

51. «Принципиальная программа 1958 г.» «Всемирного союза защиты жизни» цит. по: Weltbund zum Schutze des Lebens, hrsg. im Herbst 1981 vom Weltbund zum Schutze des Lebens. – Internationale Stufe. Salzburg, 1981.

52. См.: H.Herb. Neonazismus in der Bundesrepublik und staatliche Reaktionen. – JW-Dienst, Exklusiv-Bericht Rechtsradikale, Nr. 211, S. 17; Horst Schmaltinger, Richard Stöss. Die Parteien und die Presse der Parteien und Gewerkschaften in der Bundesrepublik Deutschland 1945–1974. München,1975, S. 187 ff. Там же см. сведения о других членах групп «новых правых», а также основные даты по истории НДП.

53. G. Bartsch. Revolution von rechts?, S. 107.

54. Там же, S. 20 f.

55. Там же, S. 134 ff.

56. Там же, S. 118.

57. См. там же, S. 120; о ВНСС см.: Wer mit wem? Braunzone zwischen CDU/CSU und Neonazis: Hamburg, 1981, S. 48 f.; о CBPM см.: Rechtsradikale Jugendorganisatione. – PDI-Sonderheft 8, S. 37 f.

58. G. Bartsch. Revolution von rechts?, S. 121.

59. В преамбуле «Программы действий» НРП, принятой на ее 2-м съезде 18 февраля 1962 г., было записано: «Политика НРП видит свою цель в

внутреннем и внешнем обновлении Германии как предпосылке для создания «Европейской федерации».

60. См.: Rechtsradikale Jugendorganisationen, S. 36.

61. См. там же.

62. Биографический портрет Вольфганга Штрауса см.: G. Bartsch. Revolution von rechts?, S. 28 f.

63. Wolfgang Strauss. Die Dritte Revolution. – “Junges Forum“, Sonderausgabe, 1968, N 2; об аргументации в этой статье см.: G. Bartsch. Op. cit., S. 83 ff.

64. W. Strauss. Trotz allem – wir werden siegen! München, 1969.

65. См.: G. Bartsch. Revolution von rechts?, S. 80.

66. Wille und Tat, Nr. 2, März 1973, S. 5;

67. См. призыв от 16 октября 1970 г. к созданию «Акции “Сопротивление”»,в котором, в частности, говорилось: «Сопротивление убийственному разрушению немецкой нации и праву нашего народа на жизнь есть веление времени... Мы призываем независимо от партийной принадлежности оказать германское сопротивление политике распродажи и подчинения, а также ползучей марксистской революции в нашей общественной жизни». – Цит. по: Н. Herb. Neonazismus in der BRD, S. 18.

68. Перечень возникших после 1970 г. различных неофашистских организацийсм. там же, S. 28, 29, 31.

69. Выдержки из манифеста Гофмана см.: PDI-Bericht 1979, S. 116 ff.

70. См.: Verfassungsschutz 1982, hrsg. vom Bundesministerium des Inneren. Bonn, 1983, S. 113, 114.

71. О «совете свободомыслящих» см.: PDI-Bericht 1978, S. 88; PDI-Bericht1979, S. 73.

72. См.: К. Herb. Neonazismusin in der BRD, S. 20; PDI-Bericht 1978, S. 118; PDI-Bericht 1979, S. 60.

73. См.: Heinrich Lichtenstein. Rechtsextremistische Publizistik, а общий обзор в кн.: Wolfgang Benz. Rechtsradikalismus. Randerscheinung oder Renaissance? Frankfurt am Main, 1980, S. 171.

74. Имеется в виду часто упоминавшаяся книга Г. Барча. Свою политическуюпринадлежность к «новым правым» он достаточно явно доказал последующими публикациями, в частности вышедшей в 1976 г. книгой: G. Bartsch. Wende in

Osteuropa? Revolution und Gegenrevolution seit 1948, а также выпушенной в 1977 г. книгой “Vom Kronstadt- zum Achbergerlebniss. Die Assoziation des Einzelnen“. Его же перу принадлежат статьи: “Der Untergang des Systemkommunismus. Zur osteuropäischen Revolution“, „Ökologie, soziale Frage und Nationalismus. Die Troika der osteuropäischen Revolution“, “Phönixsgeneration und nationale Renaissance“. Историю «национал-революционеров» см.: Karl-Heinz Pröhuber. Die nationalrevolutionäreBewegung in Westdeutschland. Hamburg, 1980. См. также Heinz Werner Hoffken, Martin Sattler. Rechtsextremismus in der Bundesrepublik. Die “Alte“, die “Neue“ Rechte und der Neonazismus. Opladen, 1980; Paul Lersch (Hrsg.). Die verkannte Gefahr. Rechtsradikalismus in der Bundesrepublik. Hamburg, 1980; G. Biemann. Neonazis – endlich auf dem absteigendem Ast? Eine Untersuchung über aktuelle Veränderungen in der, NeonaziSzene. – “Deutsche Volkszeitung“ (“Die Tat“), 27.1.1984, S. 20.

75. См.: Ulrich Chaussy. Speerspitze der neuen Bewegung. Wie Jugendliche zu Neonazis werden. Ein Bericht über die “Junge Front“. – B: W. Benz. Rechtsradikalismus, S. 184 ff.

76. См.: К. Herb. Neonazismus in BRD, S. 11.

77. Цит. по: U. Chaussy. Speerspitze..., S. 188.

78. См.: G. Bartsch. Revolution von rechts?, S. 163 f., 165 ff.

79. См.: Solidaristisches Manifest und Grundsatzprogramm, hrsg. vom BundDeutscher Solidaristen (BDS). Aschaffenburg, Mai 1980; Sache des Volkes – Nationalrevolutioäre Aufbauorganisation, Vorwärts im nationalrevolutionären Befreiungskampf für die Neuschaffung Deutschlands. Unser Programm für Deutschland. – B: Jan Peters (Hrsg.). Nationaler “Sozialismus“ von rechts, S. 254 ff.; Nationalrevolutionäre Plattform, hrsg. vom Nationalrevolutionären Koordinationsausschuß NR-Koordinationsbüro c/o Armin Krebs. Menden.

80. См.: A. Mohler. Die konsevvative Revolution in Deutschland 1918–1932. Grundriß ihre Weltanschauungen. Stuttgart, 1950. Биографические сведенияоб А. Молере см.: Die Herausforderung der Konservativen. Absage am Illusionen, hrsg. von Gerd-Klaus Kaltenbrunner. München, 1974, S. 190; Die Deutschlandsstiftung – rechte Apo von Dregger und Strauß? Unter Mitarbeit von Hella Schlumbegder mit einem Vorwort von Prof. Walter Jens. Schriftenreihe des Pressedienstes Demokratische Initiative, H. 20,Wuppertal, oJ., S. 130; Oraubuch. Expansionspolitik und Neonazismus in Westdeutschland, 2. Auflage: Berlin, 1967, S. 293–295.

81. См.: P. Krebs. Der organische Staat als Alternative in Evolas Vorstellung. Nietsches Projekt und Saint-Exuperys Botschaft. – B: Das unvergängliche Erbe, S. 107 ff.

82. См.: G. Bartsch. Revolution von rechts?, S. 42; Ideologie und Strategie. Westberlin, November 1978.

83. Там же.

84. См.: P. Krebs. Gedanken zu einer kulturellen Wiedergeburt. – B: Das unvergängliche Erbe, S. 15 ff.; A. de Benoist. Gleichheitslehre, Weltanschauung und Moral; die Ausenandersetzung von Nominalismus und Universalismus. – там же, S. 75 ff.

85. См.: P. Krebs. Das Thule-Seminar stellt sich vor. – Там же, S. 419.

86. См.: P.Krebs. Der organische Staat als Alternative. – S. 135 f.

87. См.: P. Krebs. Gedanken..., S. 29.

88. Penz. Die Revolution ist anders. “Jungen Forum“, 1974, H. 5, S. 12.

89. Там же.

90. Die Zukunft des deutschen Volkes aus biologischer und politischer Sicht. Referate und Arbeitsergebnisse des Kongresses für Freie Publizistik vom 29. – 30.1980 in Kassel. – “Nation Europa“, 1980, H. 11/12.

91. См.: Paul Schiemann. Die Asiatisierung Europas. Gedanken über Klassenkampf und Demokratie. – B: Revolutionäre Streitfragen, H. 4, hrsg. vom Generalsekretariat zum Studium des Bolschewismus. Berlin, 1919.

92. См. «национал-революционные» журналы: “Wir selbst“, 1980, H. 5; “Neue Zeit“, 1983, H. 4.

93. G. Bartsch. Revolution von rechts?, S. 56.

94. Taм же, S. 55.

95. Там же, S. 54–56.

96. См.: Nationalrevolutionäre Plattform, Kap. V.

97. См.: Jan Peters (Hrsg.), Nationaler “Sozialismus“ von rechts. Westbelin, 1980, S. 245.

98. См.: “Wir selbst“, 1981, H. 2, S. 5, H. 6.

Неофашизм в других западноевропейских странахИз всех европейских стран откровенно фашистский режим дольше всех существовал в Португалии — с 1926 г. Фашизм в этой стране сумел выжить после второй мировой войны и укрепиться. Салазар, фашистский диктатор Португалии с 1932 по 1968 г., во время гражданской войны испанского народа 1936— 1939 гг. оказывал всестороннюю помощь франкистским мятежникам, а также итало-германским интервентам. В стране с 1932 г. имелась единственная легальная партия, фашистская, — Национальный союз. Во второй мировой войне Португалия формально сохраняла нейтралитет, хотяфактически поддерживала политику фашистских правительств Германии и Италии. И если она открыто не вступила в войну на стороне фашистской «оси», то причиной явились разгром немецко-фашистских войск на советско-германском фронте, а также антифашистское движение в самой Португалии1.

После 1945 г. Салазар и его клика не могли не считаться с новой обстановкой. Гитлеровская коалиция, на которую они делали ставку, потерпела поражение. Мировая демократическая общественность требовала завершения ликвидации фашистских очагов и наказания соучастников гитлеровского разбоя. Португалии угрожала международная изоляция, а внутри страны антифашистские силы требовали восстановления демократических свобод. Однако салазаровцы мобилизовали все силы и средства, чтобы сохранить свое господство, прибегнув при этом к помощи международного империализма, еще более широко распахнув двери Португалиии ее колоний для иностранного капитала. Все это способствовало сохранению фашистской диктатуры. Следует также учитывать и то обстоятельство, что португальские фашисты накопили большой опыт политического лавирования и обмана масс, прибегая как к прямому насилию,так и к социальной демагогии.

Генеральный секретарь Португальской компартии А. Куньял так оценивал политику правительства Каэтану, последнего фашистского диктатора: «Не считая небольших изменений фасада, в политике правительства не изменилось ничего существенного. Продолжают попираться самые элементарные свободы, сохраняется режим одной фашистской партии и унифицированных фашистских профсоюзов. Продолжается политика полицейского террора. Продолжается колониальная война и политика подчинения империализму. Салазаризм властвует без Салазара»2.

В этих условиях Португальская коммунистическая партия основное направление своей деятельности видела в укреплении единства рабочего класса в повседневной борьбе против фашистской политики, расширении рядов и укреплении единства всех демократов, антифашистов и патриотов в борьбе за свержение фашистской диктатуры, за завоевание политических

свобод, прекращение колониальной войны и предоставление независимости португальским колониям3. На международном Совещании коммунистических и рабочих партий, состоявшемся в Москве в 1969 г., правительства Португалии и Испании были охарактеризованы как очаги реакции и фашизма.

25 апреля 1974 г. Португалия вступила на путь свободы и демократии. В этот день Движение вооруженных сил нанесло решительный удар по фашистскому правительству Каэтану. Это был кульминационный момент длительного процесса, развитие которого определялось такими факторами, как кризис фашистского режима, экономические и политические последствия долгой колониальной войны, международное осуждение и изоляция португальского фашизма и колониализма, широкий размах борьбы португальского народа против эксплуатации, дороговизны, против репрессийи колониальных авантюр, а также успехи освободительного движения в Гвинее-Бисау, Анголе и Мозамбике4.

Неофашизм существует и в других европейских странах с традиционной буржуазно-демократической системой, что доказывает хотя бы пример Австрии. Здесь с 1967 г. имеется неофашистская Национал-демократическая партия, которую возглавляет южнотирольский террорист Н. Бургер. Она тесно связана с западногерманской НДП. На выборах в 1970 г. партия собрала всего лишь 2,4 тыс. голосов избирателей5. Но, несмотря на незначительную поддержку населения, неофашисты продолжают активную деятельность; они ориентируются на националистические объединения, солдатские и спортивные союзы. В 1973 г. был создан национал-демократический союз студентов. В марте 1973 г. в Вене состоялся слет неофашистов, в мае в Граце проводились «дни штирийской весны», в которыхучаствовали как австрийские, так и западногерманские нацисты.

Но НДП — не единственная неофашистская организация в Австрии.

Австрийский неофашизм тесно связан с западногерманским неонацизмом. Ратуя за торжество «великогерманского духа», австрийские неофашисты по существу стали пропагандистами неонацистских идей в своей стране. Первыенеонацистские организации возникли здесь в конце 40-х годов. В феврале 1948 г. в Зальцбурге был создан так называемый Институт изучения общественного мнения, куда в основном вошли члены подпольного неонацистского Добровольческого корпуса черных охотников, бывшие нацисты. В стране стал распространяться профашистский журнал «Хайматруф»(«Зов родины»). В сентябре 1948 г. образовалось Австрийское объединение,вскоре властями запрещенное, так как оно оказалось замаскированной неонацистской организацией. В 1949 г. в Граце была раскрыта еще одна экстремистская группа — Добровольческий корпус Шарнхорст, где объединились бывшие эсэсовцы и члены гитлеровской молодежной организации6.

В феврале 1949 г. в Австрии появилась первая легальная неофашистская организация — Союз независимых. Она стала издавать газету «Альпенлэндишер хайматруф» («Альпийский зов родины»), которую затем переименовали в «Фрайе штиммен» («Свободные голоса»), а позже — в «Альпенруф» («Альпийский зов»). Все эти «партии» не имели массовой базы,они возникали, исчезали, появлялись вновь под другими названиями. Работанекоторых из них проводилась при строгом соблюдении правил конспирации. Так например, в конце 40-х годов возникла тайная организация «Шпинне» («Паук»), в задачу которой входило оказание помощи разыскиваемым нацистским преступникам. Через Австрию их переправляли в Италию, а оттуда — в Латинскую Америку. Одним из создателей «Шпинне» был Эрих Керн, бывший руководитель нацистского ведомства печати в Вене.

Большие надежды австрийские неофашисты возлагают на организации бывших военнослужащих. Самые крупные из них — Австрийский товарищеский союз и Австрийский солдатский союз. Если в первом из них ярко выраженные неонацистские тенденции с годами постепенно ослабли, то Австрийский солдатский союз, где объединена часть бывших эсэсовцев, поддерживает контакты с неонацистскими организациями как в своей стране, так и с подобными организациями в ФРГ. Феликс Риннер, руководитель одной из секций этого союза, Товарищества IV, куда входят главным образом эсэсовцы, в свое время вместе с Керном являлся основателем «Шпинне».

В 1956 г. вместо Союза независимых возникла новая партия — Австрийская партия свободы. В ней объединилась часть мелкой и средней буржуазии, ориентирующейся на Западную Германию. В партии много бывших нацистов, судетских немцев.

Было бы неверным недооценивать роль австрийских неофашистов, несмотря намалочисленность и раздробленность их организаций. Их апелляции к «великогерманскому духу», призывы рассматривать Австрию в качестве третьего германского государства находят поддержку среди определенных слоев населения страны.

Отсутствие массовой базы — одна из характерных черт большинства неофашистских движений в послевоенной Европе. Однако факты говорят о том, что фашисты настойчиво добиваются своих целей. Примером тому служатсобытия во Франции конца 50 — начала 60-х годов, когда фашизм стал реальной угрозой.

Прежде всего стоит остановиться на «пужадистском движении», получившем это название по имени его лидера — лавочника Пьера Пужада. Созданная им организация Союз защиты торговцев и ремесленников стала убежищем для французских фашистов. Сначала в нее вошли мелкие предприниматели, ремесленники, торговцы, недовольные налоговой политикой правительства Четвертой республики. Однако вскоре эта организация вышла за рамки борьбы против налогов. На съезде союза, состоявшемся в июле 1955 г. в

Париже, Пужад выдвинул требования пересмотреть существующую конституцию,сохранить колониальную империю «единой и неделимой», передать частному капиталу национализированные предприятия, ограничить социальное страхование, установить контроль над профсоюзами. «Характер этого движения... правый, антипарламентский, вообще говоря, фашистский. Его нужно, однако, ассоциировать, по крайней мере по происхождению, с определенным социальным классом — классом ремесленников, мелких и средних торговцев. Это Франция с ее ремесленными и индивидуалистическимитрадициями восстала против продвижения механизации, которая грозила ее затопить», — пишет известный французский историк А. Зигфрид7. На парламентских выборах 2 января 1956 г. за пужадистов проголосовали почти2,5 млн. избирателей (11,5%). Пропагандируя национализм, шовинизм, антипарламентаризм, они способствовали падению Четвертой республики. Само пужадистское движение, однако, не получив широкой поддержки, вскорераспалось.

В начале 60-х годов фашизм нашел сторонников среди офицерского и сержантского состава французской армии, а также полиции, среди некоторыхкатегорий чиновничества и деклассированных городских элементов. В Алжиреза ним пошла немалая часть европейского населения. Это объяснялось тем, что основная масса проживавших в Алжире лиц европейского происхождения любыми средствами стремилась «сохранить свои привилегии, то есть режим социально-экономического и политического угнетения коренного населения, так как это обеспечивает многим из них гораздо более высокий жизненный уровень, чем средний уровень жизни в Западной Европе»8.

После военного мятежа в 1958 г. в Алжире возникают различные ультраколониалистские организации. Среди них — «Фронт борьбы за французский Алжир», «Молодая нация», «Национальная перегруппировка», «Движение Алжир — Сахара», «Возрождение Франции» и др. Французские фашисты получали поддержка со стороны международного неофашизма. С его помощью в феврале 1961 г. в Мадриде была создана фашистско-террористическая Секретная вооруженная организация — ОАС. Требования, которые выдвигала эта организация, выходили за локальные рамки алжирскойпроблемы. В «Предварительной программе, которая может послужить основой программы национальной реконструкции», говорилось, что «парламент, который не может претендовать на то, что он представляет что-либо, крометрусости, будет распущен, будут распущены также все партии, которые разъединяют и служат интересам финансовых групп или иностранных держав».Далее авторы программы выражались еще яснее. «Как внутренние враги нации, подлежат роспуску коммунистическая партия и «прогрессивные» организации, поддерживающие с нею непосредственные или косвенные связи. Коммунисты, занимающие выборные посты или другие официальные должности, подлежат смещению»9.

Глава ОАС генерал Салан нашел поддержку у правоэкстремистских организаций ФРГ, Швейцарии. В Испании была создана специальная школа ОАС, которой руководил бывший эсэсовский полковник Отто Скорцени.

Оасовская организация быстро нашла общий язык с бельгийскими неофашистами, которые также боялись потерять свои заморские колонии и трубили о «разбазаривании ценностей бельгийской нации». В Бельгии существовал ряд организаций неофашистского толка, такие как «Национальная молодежь», «Ударные отряды молодой Европы». В начале 60-х годов все они слились с Движением гражданского действия, которое выпускает газету «Насьон Бельжик».

Французский народ сорвал планы оасовцев и помешал распространению коричневой чумы. Главари ОАС были арестованы. Но социальные корни французского неофашизма остались. В последнее время активизировала свою деятельность неофашистская организация «Новый порядок», которая считает себя «форпостом антикоммунизма». Во главе ее — бывшие оасовцы. Существуют и другие группировки фашистской и ультраправой окраски.

Хотя в ряде европейских стран неофашистские организаций официально запрещены, они продолжают существовать нелегально или маскируются под националистической личиной.

В Англии в последние годы активизировал свою деятельность профашистский «Национальный фронт», пропагандирующий махровый расизм, натравливающий местных рабочих на выходцев из бывших афро-азиатских колоний Великобритании. Он возник в конце 60-х годов путем слияния различных правоэкстремистских группировок. Позже от него откололась другая организация неофашистов — Национальная партия. Обе партии ставят перед собой задачу пробиться в британский парламент.

В послевоенные годы в некоторые высокоразвитые капиталистические страны хлынул огромный поток иностранных рабочих. Часть их работает в Швейцарии. Шовинистическую, расистскую травлю против этих рабочих ведут три организации — Республиканское движение (называется еще Движение Шварценбаха — по имени его главаря), Национальное действие и так называемые «Бдительные!» Все три «партии» призывают население «охранять швейцарский дух» от посягательств со стороны иноземцев. Если учесть, чтоДвижение Шварценбаха на последних выборах в Национальное собрание получило семь депутатских мандатов, а Национальное действие — четыре, становится очевидным далеко не «беспочвенный» характер националистических лозунгов. Подобные явления встречаются и в других странах, где работают иностранные рабочие.

Неофашистские организации имеются и в скандинавских странах. В Норвегии действует партия Андерса Ланге. На парламентских выборах в 1973 г. за нее проголосовали 5% избирателей, и она получила четыре депутатских

места в парламенте. Председатель партии в 30-х годах являлся активным членом фашистской организации Отечественный союз. Среди неофашистских организаций — Национальный молодежный союз, Антикоммунистический альянс,Партия прогресса. Несколько неофашистских группировок действуют и в Швеции. Одна из них — Северная имперская партия (Нордиска Рикспартиет) ставит своей целью свержение правительства и замену шведской демократии национал-социалистской диктатурой. Полагают, что партия имеет сторонников не только в Швеции, но и в Дании и Норвегии. Наиболее сильные оплоты партии — университетские города.

* * *

Неофашистские партии и организации существуют в разнообразных формах во многих странах капитала. И несмотря на их национальную окраску, у них можно проследить общую характерную черту — стремление установить открытую террористическую диктатуру наиболее правых кругов монополистической буржуазии. Эта общность целей порождает и стремление ксовместным действиям в международном масштабе.

Еще в середине 60-х годов в Австрии возникло так называемое социальное движение порядка Европы со штаб-квартирой в Зальцбурге. Эта организация примкнула к Движению Мальме. Последнее известно также под названием Европейского социального движения, являющегося не чем иным, как международным эсэсовским штабом, созданным в начале 50-х годов в Швеции по инициативе неофашистов ряда европейских стран. Создатель Социального движения Теодор Соучек в 1948 г. за нацистские преступления был приговорен к смертной казни, которую ему заменили пожизненным заключением. Однако через три года его выпустили на свободу. Социальное движение порядка Европы как организация просуществовало недолго, однако неонацистский дух, породивший эту организацию, продолжает жить.

И в последующие годы время от времени в печать проскальзывали сообщения о международных сборищах неофашистов. Так, например, осенью 1972 г. в местечке Планег под Мюнхеном состоялся первый «национал-европейский молодежный конгресс», в котором приняли участие делегаты от неофашистских организаций ФРГ, Австрии, Швейцарии, Италии, Испании, Португалии, Франции, Бельгии, Нидерландов, Англии, Дании, Норвегии и Швеции. В качестве гостей присутствовали представители румынских и украинских антикоммунистических эмигрантских организаций, а также правыхорганизаций Соединенных Штатов Америки и Южной Африки.

Хотя конгресс проходил при закрытых дверях, стали известны проблемы, которые волновали европейских неофашистов. Главный лозунг конгресса— борьба против коммунизма. На конгрессе был создан так называемый генеральный секретариат.

В декларации, принятой на этом сборище, говорилось, что европейские расыявляются «творцами и носителями технической цивилизации». В этом документе подчеркивается, что «только путем изменения статус-кво 1945 г.Европа может стать тем, чем она может и должна быть для мира». Участникиконгресса поклялись «победить марксизм в решающей битве», высказались против договоров, заключенных ФРГ с СССР и ПНР, против созыва конференции по европейской безопасности.

В конце декабря 1947 г. в Лионе, по сведениям французской газеты «Фигаро», фашистский интернационал, объединяющий в своих рядах все неонацистские и неофашистские движения Европы, а также Южной Африки и Соединенных Штатов, провел «совещание на высшем уровне»10. Ядром этой организации является движение «Новый европейский порядок», лидер которого Гастон Арман Амодрюз проживает в Лозанне. Программа этого «движения» ставит своей первоначальной задачей «очищение европейской расы», для чего необходимо отправить на родину африканцев и азиатов, запретить браки между черными, желтыми и белыми. Амодрюз заявляет: «Следует также проводить правильную биологическую политику с тем, чтобы улучшить наследственные особенности народов, которые страдают от слишкомвысокого процента «биологически неполноценных особей». Кроме того, разрешение на брак следует давать лишь тем, кто обладает определенным интеллектуальным коэффициентом...»11

Одно из последних событий в деятельности неофашистов — так называемый конгресс национальных сил Европы, состоявшийся летом 1976 г. в Гамбурге.На нем представители западноевропейских неофашистских организаций согласовывали свою политику в связи с намеченными на 1978 г. выборами в европейский парламент. Лозунги, под которыми проходил неофашистский конгресс, мало чем отличались от тех, что провозглашались фашистами 40—50 лет назад: борьба против «большевистской угрозы» в международном плане и внутри своих стран с целью предотвратить превращение Европы в континент народного фронта «под коммунистическим господством». Эти примеры показывают, что неофашизм, уходя своими корнями в прошлое, в нынешних условиях проявляется прежде всего как реакция на успехи в борьбе за мир и разрядку напряженности. И хотя соотношение сил в послевоенной Европе резко изменилось в пользу социализма, любая недооценка опасности неофашизма была бы ошибкой.

Анализ неофашизма как политического движения и как идеологии дает возможность определить его общие черты как фашизма, который приспосабливается к условиям современного этапа общего кризиса капитализма, к новой расстановке сил внутри капиталистического мира и намеждународной арене. По мнению участников Эссенского международного симпозиума представителей европейских компартий, неофашизм — «это проявление стремлений наиболее реакционных элементов монополистического капитала задержать необратимый процесс распада старого строя не просто путем попрания демократических прав и свобод, жестоких полицейских

репрессий и преследований, антирабочего законодательства, но и посредством установления открыто террористической, контрреволюционной диктатуры...»12.

Современные фашисты ищут различные пути для установления своей диктатуры: с помощью военного путча, завоевания изнутри буржуазной государственной машины, через реакционную правительственную бюрократию, проникая в буржуазно-демократический партийный аппарат. На европейском континенте немало буржуазных партий, где осели бывшие фашисты и выращиваются новые. Иногда они скрывают свои профашистские взгляды, всячески маскируя их.

Ныне в мире открыто неофашистские партии и группы действуют примерно в 60 капиталистических странах. Они объединены в международные организациии располагают крупными финансовыми средствами. Источники поступления этих средств тщательно скрываются, но, безусловно, часть средств черпается из фондов, созданных немецкими и итальянскими фашистами в тот период, когда их разгром во второй мировой войне стал очевиден. Кроме того, их продолжает финансировать крупный капитал, рассчитывая на неофашизм как на последний резерв для спасения своей власти.

Тактика неофашистов, которые зачастую прикидываются «друзьями народа», не останавливаясь перед критикой политики буржуазных правительств и монополий, не может не тревожить прогрессивную общественность. Ведь в относительно недавнем прошлом с помощью социальной демагогии фашистам удалось обмануть подпавшие под их влияние массы, ввергнуть миллионы людей в страшную катастрофу. Нельзя допустить, чтобы история повторилась.

Участники Берлинского совещания коммунистических и рабочих партий Европы, обеспокоенные растущей активностью старых и новых «наци», подчеркнули в итоговом документе, что для демократии и социального прогресса, для сохранения мира и международных отношений, основывающихсяна взаимном доверии и дружественном сотрудничестве, «необходимо искоренить фашизм, предотвратить его возрождение в открытой или завуалированной форме, бороться против организации и деятельности фашистских и неофашистских террористических организаций и групп...»13

Борьба против неофашизма во всех формах его проявления — важнейшая задача как пролетариата отдельно взятой страны, так и международного пролетариата.

За мир, безопасность, сотрудничество и социальный прогресс в Европе, К итогам Конференции коммунистических и рабочих партий Европы. Берлин, 29—30 июня 1976 г.

Примечания

1. См.: Коломиец Г. Н. Очерки новейшей истории Португалии. M., l965, с. 47—48.

2. Международное Совещание коммунистических и рабочих партий, с. 506.

3. См.: «Проблемы мира и социализма», 1973, № 5, с. 29—30.

4. См.: Современный фашизм: его обличье и борьба с ним, с. 29.

5. Oesterreich. Die zweite Republik. Graz, 1972, S. 226.

6. «Volksstimme», 12—13.IV 1974.

7. Цит. во: История Франции, т. III, M., 1973, с. 382,

8. Фенью Б. ОАС. М., 1962, с. 4.

9. Ibid., р. 41-42.

10. «Figaro», 17.IV 1975.

11. «Проблемы мира и социализма», 1973, № 4, 5.