1

ISBN 978-619-91806-4-8 - pdf

ISBN 978-619-91806-5-5 – CD

Тип: сборник трудов конференции

Языки: русский, английский

“International relations and security –

prospective from Europe and Asia”

(20.12.2020.)

Тезисы докладов

Organizers: The Department of Political science of St. Kliment Ohridski University of Sofia,

Bulgaria and International Relations Faculty of Kazakh Ablai khan University of International

Relations and World Languages / KazUIRandWL named after Ablai Khan, Kazakhstan.

Научно-редакционная коллегия: докторант ФФ СУ «Св.Климент Охридски»

Островская И.А., докторант ФФ СУ «Св.Климент Охридски» Стойнова Д.Я.

Полную ответственность за достоверность, качество и оформление

представленного к публикации материала несут участники конференции (авторы)

и их научные руководители.

София, Болгария

2021г.

2

Аннотация:

Мы часто говорим об общем прошлом Европы и Азии. Ищем его в традициях, в

истории, иногда даже как золотоискатели, очищающие его от мусора, мы пытаемся

избавиться от лишних морфем, чтобы найти в них общую сущность в корнях слов.

Однако, погружаясь в прошлое, мы забываем, что течение времени никогда не

останавливается, и, если мы поднимем голову, и посмотрим вперед, мы сами убедимся,

что вызовы, стоящие сегодня перед Европой и Азией, не меньше, чем вызовы, через

которые два континента прошли и устояли на протяжении многих веков.

Да, сегодня они совсем иные. Именно это обстоятельство вызывает необходимость

поиска совершенно нового подхода. Подобный подход, несомненно, является подходом

молодых авторов, представленных в этом сборнике с тезисами докладов. Проблемы, на

которые они обращают наше внимание, разнообразные и различные по своей природе,

но все они вызывают любопытство, как у научных специалистов, исследующих

проблемы политики, безопасности и международных отношений, так и у более широкого

академического сообщества, с его значимостью и актуальностью поставленных

исследовательских вопросов, которые, как мы все считаем, теперь будут искать ответы

и спровоцируют общество задуматься.

Мы убеждены, что тезисы, представленные в этом издании, сохранят свою

актуальность во времени, потому что явления, представленные молодыми авторами,

впредь еще окажут свое влияние на политику, экономику, и будут влиять и на мировой

порядок. Потому что, к сожалению, ни терроризм не исчезнет, ни амбиции ядерных сил

не уменьшатся. Не менее важны, конечно, проблемы энергетики и вопросы

энергетической независимости - цель, которая, вряд ли стоит вне повестки дня какой-

либо страны мира, не говоря уже о странах Европы и Азии, которые больше, чем когда-

либо, стремятся достичь и утвердить свою позицию, свою идентичность и свою

политику. В этом стремлении они неизбежно вступят в конфликты, но также и в союзы,

потому что, как мы знаем из политической теории, конфликты иногда могут стать

движущей силой для новых действия и новых мировых и цивилизационных достижений.

Но будут ли эти союзы прочными, и до какой степени мы можем судить об их

устойчивости? Ответы на эти вопросы и ищут авторы тезисов докладов, представленных

в данном сборнике.

3

Annotation:

We often talk about the common past between Europe and Asia. We look for it in

traditions, in history, sometimes even like gold diggers cleaning it from debris, we try to shake

off unnecessary morphemes to find there the common essence in the roots of words. Sinking

into the past, however, we forget that time never stops. Looking ahead, we will see that the

challenges Europe and Asia are facing today are neither smaller nor less significant than those

they’ve passed through and overcame during the years.

Yes, today those challenges are very different. And this is the very reason way new

approaches are needed. Such a new approach undoubtedly is used by the young authors

presented in this collection. The issues they bring to our attention vary and differ in nature, but

they all would be of interest of scientists studying politics, security and international relations,

as well as of the wider audience, because of their significance and the relevance of the scientific

questions posed, which as we believe are yet to seek their answers and to provoke the public

into thinking.

We strongly believe that the articles presented would remain significant over time,

because the phenomena presented by the young authors are still to reveal their impact on

politics, economics and the world order. Because, unfortunately, neither terrorism is about to

disappear, nor the ambitions of the nuclear-weapon forces will diminish. No less important are,

of course, the issues concerning energy independence - a goal that is hardly off the agenda of

any country in the world, including those of Europe and Asia, which are more than ever seeking

to achieve and consolidate their positions, their identities and their policies. In this endeavor,

they will inevitably enter into conflicts, but also into alliances, because as we know from

political theory, conflicts can sometimes become a driving mechanism for new actions and new

world and civilization achievements.

But would these alliances last in time, and to what extent can we judge for their

sustainability? The articles presented in the collection are looking for answers to these and many

other questions.

4

ISLAM IN THE MEDIA RHETORIC AS PRECONDITION

FOR RADICALIZATION OR COUNTERACTION OF

RADICALIZATION / ИСЛАМ В РИТОРИКЕ СМИ КАК

ПРЕДПОСЫЛКА РАДИКАЛИЗАЦИИ ИЛИ

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ РАДИКАЛИЗАЦИИ

Author: Dora Yaroslavova Stoynova

Annotation: The aim of the report is to reveal the influence the media has over the relation between

religion and politics and its potential to be used agains radicalization in Western societies. The report

gives a brief description of the way media works and defines the role it has as a mediator. Secondly, it

presents the term ‘political capital’. The paper examines the way in which media provides a possibility

for political capital to be accumulated.The hypothesis claims that media can be used as an efficient tool

while fighting terrorism and radicalization and to lower the lever of radicalization in Western societies.

Key words: political capital, media rhetoric, radical Islamism, terrorism, deradicalization, regulator,

antiislamism

Introduction

The present study aims to explore the relation between the information presented by media and

the attitudes which exist in society towards Islam. Basically, it presents the hypothesis that

media can be used as a tool for reducing the degree of radicalization among citizens of Western

societies – a phenomenon whose frequency has risen sharply in the last decade and which can

be seen as a strongly negative trend. The need for its suspension and complete cessation or at

least its partial reduction and the slowing down of this alarming trend determine the relevance

and the importance of the issues under consideration and determine the need for additional

theorizing in this scientific field.

Media as a mediator

The word media itself means a channel or conductor, ie. its main function is to transfer

information, but due to the specifics and peculiarities of this transfer, a certain value could be

added or lost to the object of transfer. Thus, in practice, it turns out that media itself becomes a

component of the interconnection of the other elements, and the way in which it affects it

depends on the specific media and the rhetoric and style it uses. Thus, the role of the media as

a mediator proves to be strategically important in the accumulation or loss of certain political

capital, which in turn could have an impact in the fight against terrorism and radical Islam.

Religion in the field of politics, security issues and radicalization

Political capital

Although identification and comparative capital can distort the political reality, they can

predominate for certain regions and in certain periods of time. Similar trends are characteristic

5

of more unstable regions, such as the Middle East. This is due to several factors. In the first

place, identification and comparative capital require less resources, ie less investment leads to

the accumulation of more capital. It can be concluded, from what was said, that those who

generate more political capital with less investment have an advantage position. This

circumstance is determined by the competitive nature which politics has. In other words, leaders

who seek to accumulate political capital have no interest in the individual, but they rather seek

mass support, which means that the iportant thing is the context, namely who the other players

on the domestic and the international political scene are. The situation in relation to others is

decisive for the gain or loss of political capital. In essence, the latter is a credible trust on the

part of the citizenry. In order for a political entity to gain this trust, it must be "seized" by its

opponents.

Media, as a mediator, consciously or not, also becomes an invisible conduit and contributes to

the accumulation of political capital in one or more of its forms. The opposition between Islamic

and Western cultures and their values, as well as their cultural differences and overall

worldview, is a tempting topic from the point of view of journalistic rhetoric. But it is precisely

the opposition that most often contributes to the accumulation of political capital by an entity

on the international stage. In this way, by creating simplified models in the media space,

accessible to the general public and arousing its interest, certain factual circumstances are

distorted, and the relation between religion and politics is changed.

, Prof. Naidenov's article ‘The term ’Political capital’ and its potential in contemporary political

analisys’ manages to derive the essential characteristics of the concept studied, namely ‘its

symbolic nature, its rational nature and its relativity, which is determined from the point of view

and the context’.1 These characteristics largely correspond to the above characteristics and

features of media as a mediator, because just as it is a kind of transmitter of real events, so do

political capital denotes a completely real phenomenon, such as credited trust in a political force

or international organization, regardless of its nature. From this point of view, it can be assumed

that the interrelation between religion and politics is refracted through more than one prism

before a direct relation between the two phenomena can be reached, ie. here it is difficult to

speak of direct correspondence, but rather of the systematic accumulation of a certain influence,

a term which could hardly be avoided when it comes to media and political capital, as both seek

to provoke a certain change. It is the management of change that could become a prerequisite

for the implementation of a strategy in the fight against terrorism and radicalization, which will

be as effective as possible and which aims to create a counter-action plan that will further reduce

the cases and manifestations of extreme Islamism.

Proper understanding of the functioning and organization of the media is crucial in moderating

the relation between religion and politics. The lack of dialogue between the institutions and the

media is a significant shortcoming in the measures taken in the fight against terrorism and

radicalization.

Religious literacy as a method of counter-terrorism and deradicalization

The use of religion to accumulate political capital and to reap political dividends and achieve

political goals is a phenomenon that cannot be ignored or deterred. It has deep historical roots.

However, it needs to be modified for the needs of certain policy strategies and decisions.

According to John Wolfe and Gavin Moorhead, ‘Religion plays an ambivalent role when it

1 Найденов, Николай. (2016) Понятието „политически капитал” и неговият потенциал в съвременния политически анализ. Политика и демокрация. 30 години българска политология (1986-2016), стр.177

6

comes to threatening or promoting security.’2 The latter circumstance also refers to its strategic

use for the accumulation of political capital through media.

The concept of “media”, in itself, is too broad and extensive to claim that a full media coverage

at the national level could be obtained, but measures could be developed to meet the objectives

and tasks set and a specific deadline can be set. Such measures may include, for example, the

purposeful informing of media about the politics adopted for managing religious minorities, the

holding of various trainings and other specific trainings on the topic, etc. The difficulty of

finding a balance between a very superficial understanding of religion and its functioning as a

factor in the accumulation or loss of political capital stems precisely from the difficulty of

defining its boundaries.

If appropriate steps are taken, media can provide the role of a potent tool and a vital component

and an element of the strategy used against the continuoing trend of more and more young

people to get radicalized. The broader the topic is to be explored, the less the possibility for

ambiguities and misunderstandings to occure and to give space to extreme polarities to take

place. Radical Islam is not massive compared to the number of people who belog to the Islamic

religious group. To put too much enphasis on terroristic attacs, can make the problem deeper.

A certain balance is needed in the way they are presented by media. As Hannah Ritchie put it:

“It can be difficult to separate a rise in attention from a rise in frequency”. The tendency for

media to show the most “attractive” rather than the most objective information can endanger its

role of peacekeeper and an efficient strategic tool and even make it serve the opposite function.

It is a general opinion, which is obvious, in itself, that proactive and preventive measures are

preferable to punitive measures that are taken in the presence of already suspected to be

involved in or to contribute for the preparation of a given terrorist act. It is for this reason that

the active and purposeful involvement of media in the fight against radicalization could lead to

a number of qualitative changes and benefits in terms of maintaining peace and lowering the

levels of xenophobic sentiments among citizens and the general public. Political capital is not

a new phenomenon, but its potential is constantly being proven over time. It needs to be taken

into account, as well as the ways in which it is generated. Since media rhetoric is part of these

ways, it needs to be carefully researched. As a follow-up to this study, appropriate measures

should be identified to serve the purposes of peacekeeping, the suppression of xenophobic

sentiments and the reduction of the level of radicalization among the citizens of Western

societies and especially among the younger generations, whose representatives are considered

to be one of the most risky layers of society in terms of expressing readiness to carry out illegal

political acts and actions.

This trend could be successfully reversed in favor of national security politics if adequate

actions are to be taken. Among them is the greater degree of coordination and cooperation on

the part of the state institutions, as well as the non-governmental organizations involved in the

problems discussed.

In essence, they are not new, but the present study offers a new critical reading of phenomena

that have proven to be sustainable and interconnected over the years, but whose connection

remains complex and incompletely studied.

Conslusion

2 Wolffe, John, Moorhead, Gavin. (2014) Religion, Security and Global Uncertainties, Open University, p.2.

7

Cooperation, the exchange of good practice and experience, the presence of respect for

democratic rights and the guarantee of civil liberties are among the basic criteria for the

development of a society. They are also a sign of modernity. That is why the strategy for

counteracting radicalization is constantly being revised, and the measures are being

supplemented and updated. The present study discusses proposing a new measure, within the

framework of an existing plan. To what extent it could be implemented in practice and what

would be its significance are questions that have yet to be explored and receive their adequate

and scientifically sound answers. References: Кар, К. (2001). Уроците на терора. История на войната срещу цивилно население.

София: Обсидиан.

Костов, Б. (2010). Европейската култура на сигурност: Новите заплахи за сиурността и

развитието на Европейската политика за сигурност и отбрана.Българската

политология пред предизвикателствата на времето, 173 – 186.

Найденов, Н.(2016). Понятието „политически капитал” и неговият потенциал в

съвременния политически анализ. Политика и демокрация. 30 години българска

политология (1986-2016), 170-192.

Al-Qaradawi, Y. (s.a.). Islam Does Not Permit Aggression Against Innocent People,

IslamOnline. Достъп от: http://www.alhewar.com/islam_does_not_permit_aggression.htm

Human Rights, Terrorism and Counter-terrorism – Geneva, 7 July 2008

Khan, M. (2014). What is political Islam. E-International Relations, 1-3.

Osborne, S. (s.a.) US ‘created Isis’ and its war on the terrorists is ‘a lie’, says Iran’s Supreme

Leader. Independent, Etext No. 7787016. June 2017 [viewed 08 September 2020].

Rapoport, David C. (s.a.) The four waves of modern terrorism. sine loco.

Ritchie, Hannah et al. (2013) Terrorism. Sine loco.

Wolffe, John, Moorhead, Gavin. (2014). Religion, Security and Global Uncertainties. Open

University.

Al-Qaradawi, Y. (s.a.). Islam Does Not Permit Aggression Against Innocent People.

IslamOnline. Достъп от: http://www.alhewar.com/islam_does_not_permit_aggression.htm

8

ВОЛОНТЕРСТВО КАК ИНСТРУМЕНТ ВОВЛЕЧЕНИЯ В СИСТЕМУ

ГОСУДАРСТВЕННОЙ МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ ГРАЖДАНСКОГО

ОБЩЕСТВА В СОВРЕМЕННЫХ РЕАЛИЯХ

Курбонов С.Ю.¹,

¹магистрант 2 курса специальности МО, КазУМОиМЯ им. Абылай хана, Алматы, Казахстан

e-mail: Sunatullo6767@gmail.com

Резюме: В настоящее время в Республике Казахстан наблюдается рост

общественно-политической активности молодежи, возрастает важность повышения

качества охвата молодежи государственной молодежной политикой. В этом

контексте волонтерство играет уникальную роль как эффективный инструмент

вовлечения молодежи в систему государственной молодежной политики, а также

решения государственных проблем. В статье рассматриваются перспективы развития

волонтерства в Республике Казахстан для вовлечения молодежи в решение

государственных задач, в том числе в контексте экстренной мобилизации, на примере

пандемии коронавируса.

Ключевые слова: covid-19 / молодежная политика / волонтерство / мобилизация

/ социальные процессы / внутренняя политика / социальные проекты

VOLUNTEERING AS A TOOL OF INVOLVEMENT IN THE SYSTEM OF

STATE YOUTH POLICY CIVIL SOCIETY IN MODERN REALITIES

Kurbonov S.Y.¹,

¹undergraduate master degree student

Ablai Khan KazUIRandWL, Almaty, Kazakhstan

e-mail: Sunatullo6767@gmail.com

Annotation: Currently, in the Republic of Kazakhstan there is an increase in the social

and political activity of youth, the importance of improving the quality of coverage of youth

with state youth policy is increasing. In this context, volunteering plays a unique role as an

effective tool for involving young people in the system of state youth policy, as well as solving

state problems. The article discusses the prospects for the development of volunteering in the

Republic of Kazakhstan to involve young people in solving state problems, including in the

context of emergency mobilization, using the example of the coronavirus pandemic.

Keywords: covid-19 / youth policy / volunteering / mobilization / social processes /

domestic policy / social projects

In recent years, the socio-political activity of young people has been growing in the

Republic of Kazakhstan [1]. In this regard, there are new tasks laid down in the Law of the

Republic of Kazakhstan dated February 9, 2015 No. 285-V ZRK "on state youth policy".

Undoubtedly, for the successful implementation of the state youth policy (hereinafter —

GMP), it is necessary to increase the quality of coverage and the level of involvement of young

people in it. In this context, volunteering plays a special role.

The main distinguishing feature of volunteering from the classic tools for involving young

people in the GMP system is the unifying factor based on a non-political agenda for the

9

implementation of altruistic actions. This, with proper positioning, allows you to involve people

who are initially apolitical or even negatively inclined to the regime in state-controlled

volunteer processes (movements, actions), who previously did not fall within the sphere of

influence of the GMP system through classic involvement tools (for example, forum campaigns,

Patriotic actions, etc.).

Thus, when building the correct positioning of a particular volunteer Association or

campaign, it is possible to quickly mobilize a previously unaffected youth audience through a

non-political agenda, build a managed system and gradually involve young people in projects

for the implementation of GMP.

In fact, volunteerism can be described as a unifying feature through which the audience

is organized, activated and concentrated for further involvement in the work within the

framework of the state policy system [2]. After a formal Association around a neutral socially-

oriented agenda, standard GMP tools can already be applied to volunteers, taking into account

the focus of their interests and while maintaining a moderate distance from the state in their

positioning. As a result of these actions, young people who were previously neutral or negative

about the GMP system actually become an integral part of it, transforming their attitude to the

system and forming a positive social background.

In the Republic of Kazakhstan, at the present stage, volunteerism as a systematic direction

was actively developed by the state in 2015 following the adoption of the relevant legislative

act, which is indicated above. After that, a set of measures aimed at developing the volunteer

movement in the country was implemented [3]. At the same time, the key state actors in

decision-making on the development and coordination of the volunteering system in the

Republic of Kazakhstan were highlighted.

The normative legal framework of youth policy that existed before 2015 was mainly

aimed at regulating the mechanisms of socio-economic adaptation of Kazakhstan's youth. The

law on state youth policy of 2004 set tasks to support young entrepreneurs, provide housing for

young people and young families, create conditions for the development of rural youth, and

provide employment for young people. It should be noted that in the process of implementing

this Law, a mechanism was created and established to implement socio-economic, legal,

organizational conditions and guarantees for the spiritual, cultural, educational, professional

development and physical development of young people, the disclosure of their creative

potential in the interests of the whole society.

The purpose Of the law on youth policy of 2015 is to create conditions for the full

spiritual, cultural, educational, professional and physical development of young people,

participation in the decision-making process, successful socialization and channeling their

potential for further development of the country. To achieve this goal, two new tasks were set:

involving young people in the socio-economic and socio-political life of the country; fostering

citizenship and strengthening the sense of Kazakhstan's patriotism, which logically follow from

the tasks set by the previous Law.

For the effective implementation of youth policy, the Law ensures a permanent multi-

purpose presence of the state in the interests of youth, determines the content and coordination

of the activities of socio-political institutions involved in working with youth, establishes

General principles for regulating the sphere of youth policy and assumes its regulation by other

laws and regulations.

The Law on state youth policy introduced new concepts-young specialist, national report,

regional youth forum, Republican youth forum, and specified the main directions of state youth

policy.

The Republican youth forum was created to ensure a national level of interaction of state

bodies with youth and youth organizations on the implementation of the state youth policy[4].

10

The forum is held in order to create a national level of interaction between government agencies

and young people.

The main task of the regional youth forum[3] is to ensure dialogue and interaction

between local Executive bodies and youth, youth organizations.

Forums are an effective platform for identifying the problems of young people in the

region and for involving the public in solving these problems. By involving young people in

solving urgent issues, local Executive bodies have the opportunity to build effective forms of

interaction to build a competent system of youth public institutions and create tools that direct

the energy of young people in a constructive direction. Of course, holding forums makes it

possible to develop a system of unified political decisions that accumulate new ideas and

technologies for the implementation of tasks not only at the regional level, but also at the

national level.

Measures aimed at developing the youth policy of the Republic of Kazakhstan include:

providing affordable and high-quality education and developing scientific and technical

potential; creating a healthy lifestyle; creating conditions for employment and employment;

developing a system of affordable housing for young families; creating conditions for the

development of entrepreneurship among young people, raising the level of legal culture,

fostering intolerance to corruption; providing conditions for cultural leisure and recreation.

A striking example of rapid mobilization of young people for state needs through the

volunteer agenda is the volunteer action "We are together", which has been implemented on the

territory of the Republic of Kazakhstan since March 2020, and the purpose of which is to

support elderly, disabled citizens and medical staff during the coronavirus pandemic. This

action in a short time mobilized more than 100 thousand people across the country and the

average age of a volunteer is 25 years. As part of the campaign, regional coordination

headquarters were formed. The main tools for involving volunteers in the "We are together"

campaign include mass media, social networks, outdoor advertising, informing the population

through state authorities, using previously developed volunteer assets by GMP bodies, etc.

In addition to the socially significant results of this campaign, the following can be

distinguished::

* increasing the number of volunteers as a socially active group due to the influx of new

people, including those who were not previously involved in the GMP system and volunteering

due to a unifying agenda in the face of a common threat to society;

* testing the mechanism of emergency mobilization of the socially active part of citizens

in certain regions with the presence of coordination centers for managing their actions;

* testing the mechanism of large-scale mobilization of citizens to address socially

significant issues through encouraging campaigning in the media, social networks and other

communication platforms;

* gaining experience in forming a positive public opinion among a part of the population

and shifting the focus of attention of a part of society to positive content in conditions of socio-

economic instability;

* increase of electoral loyalty to the current government on the part of volunteers

participating in the campaign by engaging in joint actions;

• different result.

In the current conditions, there is a development of the system of coordination of

volunteerism in the Republic of Kazakhstan and an increase in the number of people involved

in volunteer activities.

Undoubtedly, the experience of holding such large-scale actions creates prerequisites for

further use of the accumulated human resource for solving tasks that may pursue both the

implementation of the goals laid down in the Law on state youth policy and other, including

political goals. At the same time, volunteers, as potentially the main social force, can be

11

effectively mobilized through a unifying socially significant agenda, while building the

appropriate positioning in the public consciousness.

By developing and involving young people in volunteer activities, the state creates an

effective mechanism for forming a base of socially active people who can be mobilized, if

necessary, to solve emerging socially significant problems, as well as to create a potential socio-

political force. In the context of shifting the priority areas of state activity towards social policy,

volunteers can become important subjects for the implementation of state tasks in the social

sphere. Successful experience in coordinating the activities of volunteers in the context of the

coronavirus pandemic at regional levels confirms the effectiveness of this trend.

The increased incidence of social tension caused by environmental conflicts also allows

for the possible potential role of state-coordinated volunteers in addressing and monitoring local

environmental crises and other social conflicts.

One of the conditions for the formation of civil society is the transition from a vertical

model of the relationship between the government and the population to a model of joint

decision-making. The latter, in turn, is largely associated with the development of the third

sector, public and non-governmental organizations, which include the volunteer movement. In

the works of foreign researchers, volunteerism is considered through the effectiveness of

volunteer work in individual organizations. The research focus in this article is focused on the

problems of functioning and development of volunteerism in Kazakhstan under the influence

of state policy.

The volunteer movement in Kazakhstan is a very new phenomenon. It is still specific,

and in many ways incomprehensible to most of the population. Fixing the involvement of

Kazakhstanis indicates a low culture of volunteering. Thus, according to a sociological study

commissioned by the Committee for civil society Affairs of the Ministry of education and

SCIENCE of the Republic of Kazakhstan in 2018, only 10.7% of respondents have any

experience of volunteering.

In this regard, we assume that the development of volunteerism today is more determined

by the state than by the citizens themselves. The high level of volunteer activity among citizens

is rather episodic.

This is most clearly manifested during any international events (Asian Winter games,

EXPO 2017 Astana, etc.), emergency situations (assistance to victims of spring floods, an

explosion in a military storage facility in the city of Arys) , etc.

Next, you should state what steps have been taken by state bodies to develop volunteerism

among the population.

So, in the framework of the civil society study in 2014, the question was raised "do you

think that Kazakhstan needs a special law on volunteerism?" [5], for which the following

distributions were received:

According to the Law of Kazakhstan, volunteerism is understood as voluntary activity

carried out on a gratuitous basis. The main goal of volunteer movements is to help solve social

problems, as well as to train and increase the role of volunteers.

12

According to the results of a 2018 sociological survey, most of those who have volunteer

experience indicate a social orientation – 22% [6]. This area included assistance to socially

vulnerable categories: low-income families, the elderly, as well as assistance in raising funds

for medical needs.

If you have ever been engaged in volunteering (non-paid activities or work for the benefit

of society), in what areas? (this question is answered only by those respondents who have ever

been engaged in volunteering – 10.7%).

In other words, the problem areas that Kazakh volunteers are responsible for solving are

depoliticized. This feature is similar to what foreign, in particular American, researchers of

volunteerism say. For example, N. Eliasof concludes that the sphere of activity of American

volunteers is of a daily nature, while geographically it is close to the place of residence. And

the issues that volunteer groups take on do not require lengthy discussions, and do not have a

political context. That is, those that they themselves consider feasible [4].

A separate Chapter of this Law is devoted to issues of state regulation in the field of

volunteer activities (Chapter 2). According to this Chapter, the state is the main organizer at

both the Central and local levels. And one of the tasks that state bodies set for themselves is to

create a public platform and expand the volunteer network.

Site preparation. The main developer dealing with this issue is the Ministry of internal

AFFAIRS of the Republic of Kazakhstan, in particular the Committee for the development of

civil society. In the fall of 2019 MIOR representatives of Kazakhstan were presented the Draft

implementation plan of activities, one of which tasks is the development of volunteering and

regional level. The relevance of regional development is confirmed by the results of research

conducted in earlier periods.

Thus, according to 2014 data, the most active activity of volunteer groups, which is noted

by the respondents, was observed in the city of Almaty, Almaty, Kostanay, Zhambyl regions,

as well as in the capital Nur-Sultan. While in the Western region, the indicators were very low.

A study on drawing up a "map of volunteer organizations" conducted at the end of 2017

shows that the results of greater activity of individual regional volunteers are consistent

(https://baigenews.kz/news/v_kazahstane_sozdana_karta_volonterskih_organizatsii/ )

13

The map looked like this-figure 1.

As of 2017, the number of volunteer organizations was 125. The largest number of which

is concentrated in Almaty, Karaganda regions, as well as in the city of Nur-Sultan. In the

Western region, Atyrau and Mangystau regions saw some growth. The exception is the West

Kazakhstan and Aktobe regions, where the level of volunteer movement remains lower.

For the further development of volunteerism, a single platform of volunteers has been

created to date - qazvolunteer.kz (https://qazvolunteer.kz/kk).

The platform allows you to register as a potential volunteer. In the profile, the volunteer

specifies the following data •

* area of residence

• Date of birth

• Area of activity

* Volunteer experience

* Projects (active, completed, planned)

At the moment on the platform QazVolunteer.kz registered 192 organizations, 2692

volunteers, published 58 projects, 27 of them – in the direction of "Social volunteering", 7 -

"Volunteering in medicine", 6 – "Environmental volunteering", 6 – "Event volunteering", 4 –

"Sports volunteering", 3 – "Corporate volunteering", 3 – "volunteering in emergencies", 2 –

"Media volunteering".

In addition, users can leave reviews in the profile, which also affects the overall rating of

the volunteer.

However, analysis of the platform via SimilarWeb indicates low user activity

(https://www.similarweb.com/website/qazvolunteer.kz). This is how the qazvolunteer site is

ranked by traffic.kz is ranked 7,233 in Kazakhstan. In other words, the platform's audience is

quite specific and is characterized by a small number of users. The main source of traffic is

direct traffic-75.5%. Traffic through search, by keywords, is only 19%. Low traffic is recorded

through social networks-3.75%. In this regard, the need for information support of this platform

among the user audience is noted.

Creating a favorable environment. The development of volunteer activities implies the

creation of a favorable environment. However, in contrast to the same Western countries, where

methods of stimulating volunteers include various types of tax incentives, discounts, advantages

in selection to educational institutions, or when applying for a job. In Kazakhstan, such methods

are not used, but are under discussion, which also negatively affects the popularity of

volunteering among the population. Thus, responsible state authority was a proposal for the

consideration of volunteer work when applying to colleges, Universities, and the inclusion of

experience as a volunteer in labor stage(https://tengrinews.kz/kazakhstan_news/vklyuchat-

volonterskiy-opyit-trudovoy-stajpredlagayut-380207/).

14

In addition, despite the principle of grant activities within the organization relevant is the

issue of funding. In Kazakhstan, the state supports volunteers by providing a small grants

program for various initiatives.

The events of the last few years and the manifestation of social activity among citizens

indicate positive changes in the development of the third sector in Kazakhstan. However, the

analysis of volunteer activities indicates that this direction is developed to a greater extent

thanks to the participation of the state. This is particularly relevant, given that 2020 has been

declared the year of volunteering. However, it is worth noting that due to the state policy,

volunteering becomes more structured. In particular, we can mention the adoption of the law,

the creation of a single platform, the expansion of the volunteer network at the regional level,

etc.

At the same time, the development of the volunteer movement in Kazakhstan is focal.

This implies that if at the level of the cities of Almaty, Nur-Sultan and some other regions,

volunteerism is more active, in other regions there is an increase, in some regions the volunteer

movement is rather weak.

In this regard, it is recommended to consider the possibility of introducing additional

benefits and incentives in order to stimulate the growth of the number of potential volunteers.

In addition, it is necessary to develop measures to strengthen the interaction of

organizations and volunteer movements on a regular basis.

List of sources used:

1. Law of the Republic of Kazakhstan dated February 9, 2015 No. 285-V "on state youth

policy" / / http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31661446#pos=1;-299

2. on approval of the procedure for holding the Republican youth forum //

https://tengrinews. kz/zakon/ pravitelstvo_respubliki_kazahstan_premer_ministr_ rk

/obrazovanie/idV

3. Model rules for the regional youth forum // https://tengrinews.kz/zakon/pravitelstvo_

respubliki_ kazahstan_premer_ministr_rk/obpazovanie/idV

4. Utterstrem A, Vanhee Ya. The role of the European youth steering Committee

(CDEJ)in shaping European youth policy // https://www.coe.int/t/dg4/youth/Source/

Resources/ Forum21/Issue_ No9/N9_CDEJ_ru. pdf

5. Analytical report "Studying the situation in civil society" / RSU "Committee for civil

society Affairs of the Ministry of social development of the Republic of Kazakhstan", Astana

2014

6. Analytical report "Studying the situation in civil society" / RSU "Committee for civil

society Affairs of the Ministry of public development of the Republic of Kazakhstan", Astana

2018

15

MAIN INTERNATIONAL TREATIES IN THE FIELD OF NON-PROLIFERATION OF

NUCLEAR WEAPONS

Mansurova Sh. Sh.,

undergraduate master degree student.

This article examines the main international treaties in the field of non-proliferation of nuclear weapons. The

architects of the NPT were the nuclear powers, the United States and the former Soviet Union to control the

proliferation of nuclear weapons. This Treaty has been the subject of serious criticism because it distinguishes

between nuclear-weapon states and non-nuclear-weapon states, so the former can produce atomic devices while

the latter are prohibited. Even nuclear powers such as France and China did not join immediately, considering it

highly discriminatory. Non-nuclear-weapon states also sharply criticized the NPT and did not join immediately,

including three Latin American countries, Argentina, Brazil and Chile. The first two signed the NPT only when

they achieved full nuclear power and autonomy. Chile's immediate non-alignment was due to the decision of

Argentina and Brazil.

Keywords: Nuclear Energy, Non-proliferation , Nuclear Powers, Treaty on the Non-Proliferation of Nuclear

Weapons, NPT

ОСНОВНЫЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОГОВОРЫ В ОБЛАСТИ НЕРАСПРОСТРАНЕНИЯ

ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ

Мансурова Ш. Ш.,

студент 2 курса магистратуры.

В статье исследуются основные международные договоры в области нераспространения ядерного

оружия. Архитекторами ДНЯО были ядерные державы, Соединенные Штаты и бывший Советский

Союз, чтобы контролировать распространение ядерного оружия. Этот Договор подвергался серьезной

критике, поскольку в нем проводится различие между государствами, обладающими ядерным оружием,

и государствами, не обладающими ядерным оружием, поэтому первые могут производить атомные

устройства, а вторые запрещены. Даже ядерные державы, такие как Франция и Китай, присоединились

не сразу, считая это крайне дискриминационным. Страны, не обладающие ядерным оружием, также

резко критиковали ДНЯО и не присоединились сразу, в том числе три латиноамериканские страны,

Аргентина, Бразилия и Чили. Первые два подписали ДНЯО только тогда, когда они достигли полной

ядерной мощи и автономии. Немедленное неприсоединение Чили произошло из-за решения Аргентины и

Бразилии.

Ключевые слова: ядерная энергия, нераспространение, ядерные державы, Договор о нераспространении

ядерного оружия, ДНЯО.

The basis of nuclear weapons, dating back to the 1940s, has become a dangerous disease

of human society, and the direction of "nuclear production" is becoming an urgent problem

today. In the first quarter of the twentieth century, there was an arms race between the great

powers of the world. The first five countries to develop and test the first nuclear weapons: the

US in 1945, the Soviet Union in 1949, the UK in 1952, France in 1960, and the People's

Republic of China in 1964. Since the advent of nuclear weapons, the non-nuclear states of the

world have become increasingly politically dominant. It was clear that such actions by nuclear

powers would create instability between states. These countries signed the Treaty on the Non-

Proliferation of Nuclear Weapons (NPT) on June 1, 1967 in Vienna, under the supervision of

the International Atomic Energy Agency (IAEA). The Treaty stated that, in accordance with

Article IV of the next paragraph of the Treaty on the Non-Proliferation of Nuclear Weapons,

non-nuclear-weapon states have the right to “produce, use and study nuclear energy for peaceful

purposes”. Several states that disagree with some sections of the CSTO noted that the treaty

16

contains discrimination at the national level. India, Pakistan, Israel, South Africa and Brazil

have begun developing their own nuclear weapons. 20th century In the 1980s, South Africa and

Brazil destroyed their nuclear arsenals. The first five nuclear giants could not prevent

subsequent states from developing nuclear weapons. They conducted their nuclear research on

the basis of the NPT. It was clear that the scientific breakthrough of the Soviet Union, the

founding of the world's first nuclear power plant among the nuclear powers, would be of

military, political and peacekeeping interest for the development of nuclear technology. After

seventy years of Soviet rule, the Soviet Union restored its sovereignty and began to interact

with foreign powers in a new way.

The International Treaty on the Non-Proliferation of Nuclear Weapons (NPT) is based on

the Treaty on the Non-Proliferation of Nuclear Weapons, but in recent years we have witnessed

an increase in non-compliance with its principles. The Nuclear Nonproliferation Treaty was

signed in 1968 and entered into force in 1970. Five countries: the United States, Great Britain,

Russia, the People's Republic of China and France are recognized as nuclear powers. India,

Pakistan and Israel were excluded from the 188-nation treaty, while North Korea announced its

withdrawal in 2003. On March 21, 2009, under the auspices of the United Nations, Antarctica,

Latin America, the Caribbean, the Pacific Ocean in 1986, and Southeast Asia in 1995 were

declared nuclear-weapon-free zones. Today there are 115 countries in the region. Although the

group adopted a resolution 17 years ago declaring the Middle East a nuclear-weapon-free zone,

the proposal has yet to be implemented. In 1996, he proposed an end to nuclear weapons testing,

which was supported by 181 countries and ratified by 150 states. For the agreement to enter

into force, it must be signed by the United States, China, Israel, Iran, Pakistan and North Korea.

Despite the entry into force in February 2011 of the Treaty on the Further Reduction and

Limitation of Strategic Offensive Arms between the Russian Federation and the United States,

the accession of other countries, both formal and unrecognized, to the bilateral process of

reducing the Russian-American nuclear arsenal. The question is still open. Obviously, it is

inappropriate to talk about real nuclear disarmament until this process becomes multilateral. It

should be noted that India and Pakistan still do not intend to join the Treaty on the Non-

Proliferation of Nuclear Weapons. There is no progress in restoring North Korea's participation

in the treaty. However, the international community has the right to demand that these countries

ensure the safe storage of nuclear materials and technologies, effectively combat their illicit

trafficking and strengthen the de facto regime of protection of their nuclear facilities. The

difficult situation with Iran's nuclear program. Of the 44 countries with nuclear technology,

some have yet to sign a treaty and some have not. In addition, in order to effectively advance

17

the process of nuclear disarmament, it is necessary to reduce the role of nuclear weapons in the

military doctrines of nuclear states, resolve the issue of their mandatory security guarantees for

non-nuclear weapons states, and reach a consensus on missile defense. It is also important to

start negotiations to ban the placement of nuclear or any other type of weapon in outer space.

In April 2010, the world's attention turned to Washington. The Global Nuclear Security Summit

was held here. The leaders of the world's leading states discussed the issue of ensuring nuclear

safety. Nuclear safety is a global priority today. The Global Summit on Nuclear Security in

Washington was attended by the leaders of 47 countries and the leaders of a number of

important international organizations.

The Global Nuclear Security Summit in Washington DC has always shocked the public.

At this large-scale meeting, the issue of non-proliferation and elimination of nuclear weapons,

which worries all mankind, was discussed in detail, and thus united forces in this direction and

took a concrete step towards building a world without nuclear weapons. At the meeting, which

was attended by the leaders of 47 countries, Nursultan Nazarbayev, for the first time in the

world, came up with an initiative to expand the nuclear-weapon-free zone in Central Asia and

to re-adopt the requirements of the International Treaty on the Non-Proliferation of Nuclear

Weapons. The last time that many leaders came to Washington was in the first half of the last

century, in 1946. The meeting of the leaders of the leading countries was held on March 26 and

27, 2012 in Seoul, South Korea. The Seoul Nuclear Security Summit has become a major global

political event that has given impetus to the international nuclear non-proliferation regime,

which is currently going through a difficult period. Despite some progress in achieving a world

free of nuclear weapons, the international community has not been able to make significant

progress in recent years in the field of nuclear disarmament and preventing the proliferation of

these weapons of mass destruction. While the first summit in Washington in April 2010 was

devoted to the security of nuclear materials, mainly to prevent nuclear terrorism, the Seoul

summit assessed the results achieved in the field of nuclear security and identified future steps.

The Seoul summit agenda was significantly influenced by the accident at the Fukushima nuclear

power plant in Japan, so the forum actively discussed measures to ensure the safe and reliable

use of nuclear energy for peaceful purposes. At the end of the Seoul summit, a final

communique was adopted. It was noted that the next nuclear security summit will be held in

2014 in the Netherlands. The leaders of more than 50 countries attending the Seoul summit

reaffirmed their common goal of non-proliferation of nuclear weapons and the peaceful use of

nuclear energy. They expressed confidence that “measures to enhance nuclear security will not

impede a State's right to promote the peaceful uses of nuclear energy.”

18

The new coronavirus (COVID-19) pandemic has already caused great damage to a

number of countries and the world, not only killing many tens of thousands of people, but also

leading to economic, financial and social crises. It also forced the international community to

cancel or postpone a number of important meetings, including major international conferences.

Unfortunately, one such victim - the Tenth Conference of the Treaty on the Non-Proliferation

of Nuclear Weapons (NPT) - is the central pillar of the current nuclear control and disarmament

architecture.

The tenth NAP Review Conference was scheduled for April 27 - May 22, 2020. However,

Gustavo Zlavinen, president-elect of the conference, said that the review conference would be

postponed until April 2021 due to the pandemic. This, of course, was an adequate and necessary

response to the COVID-19 crisis.

Interestingly, the postponement will help deal with the growing pressures under the NPT

regime. Threats to the Conference and ultimately to the Agreement are growing. There is a long

list of important concerns and problems: the resumption of the nuclear arms race; the crisis in

the architecture of the Nuclear Weapons Control Treaty; the crisis in relations between the states

possessing nuclear weapons; New setbacks in the nuclear deal with Iran and the

nonproliferation crisis in Northeast Asia; growing tensions between nuclear-weapon states and

non-nuclear-weapon states. Therefore, it is important that the CSTO parties use the time

between the current and the beginning of the Review Conference to find ways to make

significant progress. If nothing is done, the situation can worsen.

At a time when the arms control system collapses or disappears, the nuclear-weapon states

are actively improving their nuclear capabilities, including the introduction of advanced

technologies. Examples include new hypersonic missiles and next-generation cruise missiles.

In general, nuclear-weapon States and States using nuclear weapons on their territory continue

to believe that nuclear weapons are an important and legitimate means of protecting them.

The next year will continue with regional tensions and serious nuclear threats. The

escalation of tensions between the two nuclear powers in South Asia, India and Pakistan, is of

great concern. Another problem is the lack of significant progress in combating the nuclear

threat in Northeast Asia. At the same time, the decision of the United States to withdraw from

Iran's nuclear program (JCPOA) and the second US sanctions against institutions and

companies that do not comply with the renewed US sanctions against Iran have created a tense

situation in which the threat of conflict seems very real. In the midst of this conflicting reality,

19

a humanitarian disaster is taking place as sanctions against Iran exacerbate the situation in a

country that has also dealt a serious blow to COVID-19.

Another obstacle to containing and reducing the nuclear threat is the international tensions

and conflicts that could arise from a pandemic. It is important to understand the medium and

long-term impact of the pandemic, but this crisis can provoke or exacerbate conflicts, especially

in the context of current global and regional tensions. If that happens, the pandemic will help

create an environment conducive to nuclear disarmament, progress in the NPT regime, and the

hope of reducing the nuclear threat. In the midst of this dire crisis, there are positive signs.

Initiatives of cooperation between peoples in the struggle against the common enemy of

humanity - disease - were inevitable. Countries share equipment, knowledge and medical

personnel in a variety of ways to combat the disease. Such collaboration is especially important

to help poor countries that struggle to obtain the necessary equipment (eg personal protective

equipment, respirators, etc.) and do not have the necessary medical infrastructure to deal with

the pandemic. In response to COVID-19, the UN Secretary General has called for a global

ceasefire given the critical state of humanity during the time of the virus. For example, Yemen,

as well as Syria, Libya, Sudan and Ukraine, had an official ceasefire during the war (although

the call for a ceasefire was not supported in some countries). Global cooperation was imperfect,

but this international solidarity movement promotes peace and cooperation around the world.

Even if the picture is not completely blurred, a pandemic can have several negative

consequences, making it difficult to move to the next stage. Human losses from coronavirus are

primarily associated with the death of many people. At the same time, severe restrictions on the

movement of people across international borders, as well as within countries, have undermined

the political and human relations of most people. It is clear that the pandemic will have profound

and undoubtedly serious economic consequences. The complete closure of all types of activity

in many countries has almost universally led to an economic crisis, the consequences of which

have not yet been fully disclosed, but will inevitably be negative. The economic crisis will be

global, even if we have significant differences between different countries and different regions.

Countries and regions in a difficult economic situation are trying to restore economic activity

and, of course, tend to think about their narrow, real, nationalist interests. Unfortunately, there

is a temptation to give up the need for collaboration and collaborate with others. In fact, the

general principle of “blaming others” is evident in many places; Indeed, the United States and

China blame each other for the pandemic. As we have seen in Europe, in the current and tense

situation, it will be difficult to forge cooperation, where it was difficult to come to an agreement

on how to find common instruments that will contribute to an overall economic recovery. In

20

short, economic disasters affect international politics. Cooperation is necessary and may be

required, but it will be difficult to achieve. It is to be expected that economic difficulties will

lead to the emergence or exacerbation of many antagonistic views. These antagonistic views

are of particular concern in countries that were previously hostile or hostile to other countries

and / or where religious, ethnic or political antagonists are strong. New wars may also break

out.

References

1 Kennen J. Non-proliferation of nuclear weapons // Los Ageles – 2002

2 Tokayev K. Semipalatinsk is the wound of yesterday, Semipalatinsk is the deposit

of tomorrow // Egemen Kazakhstan. - 1999.

3 Bouton Marshall. Foreign Relations: Elusive Regional Security. India Briefings.

1987.

4 Samokhvalova O.I., Zaitseva V.G. The problem of radioactive waste. -

http://www.nbuv.gov.ua/portal/natural/Nvb/2009_52/samohvalova.pdf

5 Alekseev Yu.A. US Air Force air-launched nuclear missiles. // Foreign military

review, 2000.

21

ATTITUDES OF RELIGIOUS GROUPS IN BULAGIA TOWARD THE EUROPEAN

REFIGEE CRISIS – FIELD STUDY

Dyani Kurulenko

Sofia University "St.Kliment Ohridski”, kurulenko.dv@yahoo.com

Abstract: The following report is a summary of my thesis, which aims to answer is

whether the religious views of the citizens of Bulgaria influence their views on the migrants

that came to the country during the European migrant crisis. For the purposes of answering this

question a field study, consisting of interviewing members of the main religious groups in

Bulgaria, was conducted. The interviews aimed to discover the extent to which the religious

views of the respondents influence their daily lives, as well as their views on the migrants.

Key words: migrant, crisis, religion, Christianity, Islam, Judaism, European Union,

Bulgaria

Religiosity is one of the most important sociological aspects of populations.

M. Ausloos and F. Petroni, 20073

The European migrant crisis is an event that saw an unprecedented wave of migration –

almost 1.9 million migrants – from countries in Africa, the Middle East and Asia towards

Europe4. This wave caused immense stress not only to European institutions and to the

migration systems of the countries, but also to the citizens of the European Union, who were

faced with the challenge of accepting these migrants into their communities. Among the EU

citizens the attitudes were mixed, and a fair few expressed concerns stemming from fears of

crime, terrorism, and even of the simple fact of accepting into European societies people with

vastly different cultures, values and religious views5.

The migrant crisis didn’t affect Bulgaria as much as it did other European counties for

several reasons. Many migrants were choosing more direct routes, which circumvented

Bulgaria, on their way towards Western Europe. This led to a fairly small migrant population

3 Statistical dynamics of religions and adherents M. Ausloos, F. Petroni EPL 77 (3) 38002 (2007) 4 IOM UN, “Statistics”. https://www.iom.bg/bg/content/%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%82%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0 ; 5 Wike, Richard, Bruce Stokes, and Katie Simmons. "Europeans fear wave of refugees will mean more terrorism, fewer jobs." Pew Research Center 11 (2016): 2016. Pp 3-8, online

22

in Bulgaria. Nevertheless, Bulgarians tend to express very similar anxieties towards the

migrants as those of the citizens of the most affected European countries6.

A field study aiming to uncover one possible side of these anxieties was conducted

between 01.12.2019 and 10.05.2020, which consisted of interviewing members of the main

religions in Bulgaria – Orthodox Christians, Muslims, Protestants (Evangelical Christians),

Catholics and Jews. The main focus of these interviews was to look for a link between the

religious views of the respondents, their devotion to their respective beliefs, and their attitudes

towards the migrants in the context of the European migrant crisis.

The interviews were conducted as a directed conversation, rather than as a strict

questionnaire, which aimed at giving the respondents free reign of interpretations of the subject,

terms and views on which the study was centered. Of course, should the respondents go outside

the framework of the study they were directed back to the subject at hand. The resulting 14

interviews were incredibly versatile and multifaceted, resulting in a particularly rich empirical

material.

Analyzing the interviews was made by summarizing the interviews, after which a

subjective grade was given for three different categories – how much the respondents’ religious

beliefs affect their everyday lives; the attitudes of the respondents toward people “different”

from them; the attitudes of the migrants towards the migrants. At the end of “grading” each

interview a “final grade” was given, indicating the presumed influence that the religious beliefs

of the respondents have on their attitudes towards the migrants. The summary of all the “grades”

is presented in Table 1.

Summary of the “grades” of each respondent’s interviews

Religion The Different The Migrants Grade

/ Attitudes

Orthodox

Christians

Ch1 Low Neutral Neutral Low

Ch2 Strong Tolerant Tolerant Moderate

Ch3 Strong Tolerant Moderat. Negative N.A.

6 Кючуков, Л. (2016) Влияние на бежанската криза върху българското общество и българската политика: страхове, но не омраза. Фондация Фридрих Еберт, Бюро България, Анализи. Pp 5-6

23

Protestants

(Evangelicals)

P1 Strong Tolerant Neutral N.A.

P2 Strong Tolerant Relat. Positive Strong

P3 Strong Tolerant Positive Strong

Catholics

Ca1 Strong Positive Positive Strong

Ca2 Strong Positive Positive Strong

Ca3 Strong Positive Positive Strong

Muslims

M1 Moderat. Strong Tolerant Tolerant N.A.

M2 Strong Tolerant Neutral Low

Jews

J1 Moderate Neutral Very Negative N.A.

J2 Relat. Strong Neutral Very Negative N.A.

J3 Relat. Strong Neutral Neutral N.A.

Table 1. Summary of the “grades” of each respondent’s interviews

If we examine the limited set of data of all respondents, who received a grade different

than N.A. (indicating I was not able to give a grade from the material at hand) for the presumed

influence that the religious beliefs of the respondents have on their attitudes towards the

migrants, a definite link can be found between the respondents’ “devotion” and their views of

the migrants. The more devoted the respondents were, the higher the effect religion had on their

attitudes towards the migrants, and the more positive those attitudes were.

That being the case, I would have to conclude that the conducted field study did not

provide enough data for a concrete answer to the question of the link between people’s religious

beliefs and their views towards the migrants.

On one hand the number of respondents was incredibly limited due to budgetary and

logistical constraints, and that limited number had to be narrowed down almost in half for the

aforementioned link to be found. On the other, extracting data from freeform interviews is fully

24

dependent on both the methods of the interviewer and the subsequent researcher summarizing

the key points of the interviews. In this case both roles were taken by me, and I have limited

experiences with both interviewing, and summarizing and extracting data.

Nevertheless, I would state that the conducted study implies that there is a link between

the “religiosity” of the respondents and their attitudes towards “the other”, whoever they might

be – a person of a different faith, ethnicity, of even just a person seeking a better life for

themselves in a foreign country. I would also state that the conducted study shows the need for

more research into the influence that religion has on its followers’ attitudes, daily lives, decision

making processes, etc. Religion must not be underestimated – it is still a big factor in modeling

peoples’ attitudes, both in Europe and worldwide. It is also very susceptible to differing

interpretations, which was seen in the conducted study – some respondents understood their

religions in one way, while implementing them in their everyday life in a different way. These

interpretations, their influence, religion itself have become just another tick box to be recorder

in sociological questionaires, rather than an empirical value, which needs studied in depth by

all social science fields, and not just sociology and theology.

In conclusion, the most important inference from this study is that asking “what

religious people think” is far from enough. We need to look into “why religious people think

this way”, and “how do religions influence these ways of thinking”. The search for answers to

these questions would not only enrich a number of academic fields, but could also be the driving

force behind the understanding of the evolutionary processes within religions views, as well as

the impact these processed have on a multitude of social, economic and political processes,

including in this case the European migrant crisis. I think this study could pave the way for

larger scale studies that can include more factors and empirical values, which could help with

the interpretations of the answers to the questions “how” and “why” in the context of religion

as an important social aspect of populations.

References:

Ausloos, M., Petroni F., 2007. Statistical dynamics of religions and adherents EPL 77 (3)

38002;

Richard, W., Stokes, B., Simmons, K., 2016. Europeans fear wave of refugees will mean more

terrorism, fewer jobs. Pew Research Center 11, Pp 3-8 http://www.politico.eu/wp-

content/uploads/2016/07/Pew-Research-Center-EU-Refugees-and-National-Identity-Report-

EMBARGOED-UNTIL-1800EDT-2200GMT-July-11-2016.pdf ;

25

Кючуков, Л., 2016. Влияние на бежанската криза върху българското общество и

българската политика: страхове, но не омраза. Фондация Фридрих Еберт, Бюро

България, Анализи. Pp 5-6

IOM UN, “Statistics”.

https://www.iom.bg/bg/content/%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%82%D0%B8%D1%81%

D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0 .

26

ON THE INSIDE OF THE CYBERSECURITY SYSTEM IN BULGARIA

student 4th year, bachelor. Selin Dincherova Karova

Sofia University "St. Kliment Ohridski", selinkarova@gmail.com

Abstract: Within the last years, the progress of technologies and the necessity of them

created new kind of global risks and threats. In particularly – the cyberspace. The term is

significantly new, but extremely important. In 2016 the cyberspace is equated with land,

water, air and space. Even NATO included it in their operational fields for leading military

actions. Since then dangers, related to cyberspace are legitimize officially. Cyberspace leads

to problems of unknown scale and potential impact, which in turn requires an increase in

society's cyberculture, the introduction of serious measures in the cybersecurity sector by all

countries and the achievement of cyber resilience in each area.

Key words: cyberspace, cybersecurity, Bulgaria, cybersecurity system, Cyber Resilient

Bulgaria 2020, NATO

1. Cybersecurity

Cybersecurity is relatively new and modern word, which turns into an occasion for world-class

discussions. There are different definitions for the term of cybersecurity, which concerns his

structure and functionality. Due to the lack of single definition about cybersecurity, an

unlimited number of issues and problems arise in the security sector.

Cybersecurity can be defined as a condition, which is determined and measured by the level of

confidentiality, integrity, accessibility, authenticity and resilience of information resources,

systems and services. It is a set of policies, tools, concepts, guides, instructions and good

practices. The very purpose of cybersecurity is related to the preservation of the availability and

integrity of networks and infrastructure, the confidentiality of the information contained in

them, which paradoxically leads to the protection of national security.

2. Bulgaria’s cybersecurity system

2.1 National Cyber Security Strategy “Cyber Resilient Bulgaria 2020”

The 2016 National Cyber Security Strategy, entitled "Cyber Resilient Bulgaria 2020", is the

first official document through which the Bulgarian authorities outline the framework for a

national security system. The strategy addresses the mechanisms for coordination between the

27

various political institutions, the principles for creating an effective platform for cybersecurity

and describes the main goals of Bulgaria in this area.

2.2 Model of the national cybersecurity system in Bulgaria

As we have said, the model of the cybersecurity system in Bulgaria has been developed in the

National Cyber Security Strategy „Cyber Resilient Bulgaria 2020“. It is based on the principles

set out in the Act on the Management and Functioning of the National Security Protection

System, as well as the international commitments made to the European Union, NATO and

other partner organizations.

2.3 According to the terminology used in the National Strategy "Cyber Resilient Bulgaria

2020", cybersecurity covers three pillars - network and information security (MIS), law

enforcement and cyber defense. We will look briefly at all three pillars:

I. The first one is the foundation of cybersecurity and the achievement of such a level of

network and information security that can prevent technological and information risks is of

paramount importance for the national security of the Republic of Bulgaria. The State E-

Government Agency /SEGA/ has a leading role in these activities.

II. The Ministry of Interior is responsible for law enforcement, and the Ministry of Defense

is responsible for cyber defense, and the Stationary Communication and Information System is

responsible for the cyber defense of the command and control system.

Conclusion: From the above it can be seen that the responsibility is diluted between the three

institutions, which is why the strategy envisages the establishment of a Cyber Resilience

Council at the Council of Ministers, as a part-time permanent advisory member with strategic

functions, and at operational and technical level the structures create different sectoral centers.

The national policy is guided by the National Cyber Security Coordinator, and the main unit

for response to crisis situations is the National Information Security Incident Action Center.

3.4 The Cybersecurity Act of Bulgaria

On October 31, 2018, Bulgaria adopted the Cyber Security Act, which introduces the

requirements of the European Union and in particular of Directive 2016/1148. With Bulgaria's

membership in the EU, our country undertakes to follow the measures taken by the Union,

which are aimed at increasing the level of security of network and information systems. Until

the adoption of the Cyber Security Act, Bulgaria does not have a law that specifically regulates

issues in the cybersecurity sector. Cybersecurity is mentioned in the 2016 Act on the

Management and Functioning of the National Security Protection System. It defines

cybersecurity as a key element of Bulgaria's national security, and also the cyberspace as "a

28

specific virtual territory without physical borders, in which the democratic functioning of

institutions and the fundamental rights and freedoms of citizens are guaranteed."

3.5 Key issues in the field of cybersecurity, regulated by the Cybersecurity Act7

Establishment of new national competent authorities in the field

/ National Single Contact Point, National Cyber Security Coordinator, Sectoral Cyber Security

Incident Response Teams (ERICS) /

Regulating the organization of a national cybersecurity system

Institutional framework in the field of cybersecurity, prevention and counteraction to

cyber attacks

The status and functioning of the operators of essential services

The status and functioning of digital service providers

Legitimacy of the definitions of "cybersecurity" and "cyberspace"

3. Conclusion

The model for building and functioning of the national cybersecurity system is outlined in the

National Strategy "Cyber Resilient Bulgaria 2020". It follows the principles set out in the Act

on the Management and Functioning of the National Security Protection System, as well as the

international commitments made to the European Union, NATO and other partner

organizations. With the adoption of the Cyber Security Strategy in Bulgaria, its lag in NATO

and the EU on a documentary level is being overcome. Organizationally, our country is lagging

behind due to the lack of qualified people in the cybersecurity sector. At the moment in Bulgaria

there are no unified educational programs on cybersecurity, which in my opinion is an obvious

omission and speaks of the lack of teachers who have gained experience in this field. Another

major omission is the lack of exchange of information between both government and the private

sector. The effective functioning of the cybersecurity sector requires the state and the private

sector to maintain communication in order to reach a common vision of the various threats,

which is needed in order to assess the trends and techniques in cyber attacks. Achieving

improvements in the cybersecurity sector will contribute to a higher level of national security.

4. Literature

Act on the management and functioning of the system of national security protection,

7 Cybersecurity Act of Bulgaria

29

/ https://www.dar.bg/en/files/113-act-on-the-management-and-functioning-of-the-system-of-

national-security-protection.pdf /

Национална стратегия за киберсигурност „Кибер устойчива България 2020”,

/http://www.strategy.bg/StrategicDocuments/View.aspx?lang=bg-BG&Id=1120 /

Киберсигурност на мрежите и информационните системи,

/ https://eur-

lex.europa.eu/legalcontent/BG/TXT/HTML/?uri=LEGISSUM:4314915&from=DE/

30

РЕЛИГИОЗНАЯ РАДИКАЛИЗАЦИЯ И ТЕРРОРИЗМ В АВСТРИИ И

ФРАНЦИИ(2019-2020)

Йоана Дякова

студент Софийского университета им. Светого Климента Охридского,

ydiakova18@gmail.com

Резюме: В тексте исследуется терроризм на религиозной почве во Франции и Австрии

с 2019 до канца 2020 года. Наша главная цель - представить краткую информацию о

терактах и остановиться там, где есть проблемы в системах безопасности в обеих

странах.

Ключевые слова: радикализация, терроризм, религиозно мотивированный терроризм,

террористические атаки

RELIGIOUS RADICALIZATION AND TERRORISM IN AUSTRIA AND FRANCE

(2019-2020)

Yoana Dyakovа, student of Sofia University Sofia University “St. Kliment Ohridski”,

ydiakova18@gmail.com

Abstract: The text examines religious terrorism in France and Austria from 2019 to the end of

2020. Our main goal is to provide a brief overview of the terrorist attacks and to focus on where

there are security problems in both countries.

Keywords: radicalization, terrorism, religiously motivated terrorism, terrorist attacks

В связи со серьезностью темы необходимо начать с уточнения основных

понятий, а именно радикализации и терроризма.

Согласно общему определению, радикализация является процессом, с помощью

которого человек или группа принимает насильственные формы действий в результате

крайней политической, социальной или религиозной идеологии, подвергая сомнению

существующий социальный, культурный и политический порядок. Важно сказать, что

радикализация – это не только религиозный экстремизм, который затрагивается в

сегодняшней теме, но и охватывает другие явления: неонацистские движения,

экотерроризм и другие. 8

8 Randy Borum, ‘Radicalization into Violent Extremism I: A Review of Social Science Theories’, Journal of

Strategic Security, 4:4. (2011), pp. 7–35. Alexandre Wilner and Claire-Jehanne Dubouloz, ‘Homegrown

31

В самом начале мы сталкиваемся с серьезной проблемой, а именно с определением

терроризма. Об этом же говорил и сам британский посол в ООН еще в 2001 году, когда

в своей речи 11 сентября он заявил: «Все чаще возникают вопросы по поводу проблемы

определения террориста. Давайте будем мудры и сосредоточены на этом: терроризм это

терроризм ... То, что выглядит, пахнет и убивает, как терроризм, это терроризм. "9

Многие исследователи дали свои собственные определения терроризму и

многократно его рассматривали, чтобы прийти к сущности вопроса, но даже

различные правительственные учреждения США не достигли общего определения.

Определения четырех правительственных учреждений США10

1. Палаты представителей США (2002 г.): "Терроризм является незаконным,

преднамеренным насилием или угрозой насилия со стороны субнациональных групп

против имущественных прав с намерением заставить правительство, вселять страх в

население ".11

2. Государственный департамент (1984 год): "Терроризм означает преднамеренное,

политически мотивированное насилие, совершенное в отношении несочетаемых целей

субнациональными группами или незаконными агентами, обычно предназначенными

для воздействия деятельности".12

3. ФБР (1999): "Терроризм определяется как незаконное применение или угроза

применения силы или насилия группой лиц или отдельным лицом , участвующих в

запугивании или принуждении правительства, гражданского населения или любого его

сегмента, в погоне за политическими или социальными целями".13

4. Министерство по борьбе с терроризмом (2000 год): "Терроризм представляет собой

расчетное применение насилия или угрозы насилия для того, чтобы вселить страх; с

целью принуждения или запугивания правительств или обществ к достижению целей,

которые обычно являются политическими, религиозными или идеологическими».14

Terrorism and Transformative Learning: An Interdisciplinary Approach to Understanding Radicalization’,

Global Change, Peace, and Security, 22:1 (2010), pp. 1–26

9 John Collins, Terrorism, in COLLATERAL LANGUAGE: A USER'S GUIDE TO AMERICA'S NEW WAR

167-68 (John Collins & Ross Glover eds., 2002

10 MUSLIM PUBLIC AFFAIRS COUNCIL, supra note 8, app. C 11 Ibid 12 Ibid 13 Ibid 14 Ibid

32

После внимательного взгляда на многочисленные попытки определить терроризм, я

склонна согласиться с тем, что Уоттс писал, а именно что терроризм является понятием

", которое понимается только в определенном контексте", но может быть определен

только в том случае, если "теория является производным , независимо от события" и

построен "не в свете конкретного события".15

С 2001 года исследователи все чаще говорят о существовании нового глобального

терроризма, структурированного горизонтально и сетево, без командной иерархии, с

боевиками, действующими не столько по порядку, сколько по вдохновению и

идентификации с определенными ценностями, воплощенными международными

террористическими сетями, такими как «Аль-Каида» а сегодня «Исламское

государство».

Но ясно одно религиозный терроризм, завоевывает мир и угрожает безопасности более

развитым западноевропейским странам. Об этом свидетельствует количество

террористических атак, осуществленных во Франции и Австрии за короткий период

времени с 2019 до конца 2020 год.

Начнем с Франции, где за этот период произошли четыре религиозных

нападения.

● Первый был проведен 3 октября 2019 года в Париже. Михаэлем Храпоном, который

работает в полиции специалистом по компьютерам, вернулся с обеда с ножом, которым

ему удалось убить трех офицеров и гражданского работника.16

Дело в том, что само нападение было совершено человеком, работающим в милиции- в

отделе, связанном с выявлением и преследованием исламистских радикалов. Вопрос в

том как его коллеги не заметили и не приняли необходимых мер, и как именно эти люди

будут защищать граждан, когда они не в состоянии защитить себя и распознать

радикализацию на их глазах?

Единственным ответом на эти вопросы является крайняя небрежность коллег Храпона,

так как после инцидента они сами говорят, что заметили странность в его поведении

15 WATTAD, M. Saif-Alden. 2006. Resurrecting "Romantics at War": International Self-Defense in the Shadow of the Law of War— Where are

the Borders?, ILSA Journal of International & Comparative Law, 13 (1)

16 LeFigaro. EN DIRECT - Attaque à la préfecture de police de Paris : quatre personnes tuées, l'assaillant abattu. Publié le 03/10/2019 à 14:50. mis à jour le 03/10/2019 à 17:22 https://www.lefigaro.fr/actualite-france/2019/10/03/01016-20191003LIVWWW00003-attaque-a-la-prefecture-de-police-de-paris-quatre-personnes-tuees-l-assaillant-abattu.php

33

после того, как он принял ислам в 2008 году. Они заметили смену одежды, отношение к

женщинам , но не проявили бдительность.

Следователи говорят, что он был в контакте с сторонниками салафизма.

Позже они арестовали еще пять человек, связанных с делом, так как один из

арестованных был имамом и служил в мечети в городе Гоуна и был в списке

потенциальных угроз безопасности франции "Fiche S", а незадолго до несчастного

случая Харпон был в контакте с ним.17

● Сентябрь 2020: Нападение возле бывшей редакции Charlie Hebdo в Париже. Двое были

ранены.

Во время курения горожан, работающих в соседнем доме, на них напал мужчина с

мачете.18

Человек, который был арестован за нападение первоначально скрыл свою самоличность,

утверждая, что его зовут Хасан Али и родился он в Пакистане в 2002 году и прибыл во

Францию в 2018 году.19

Позднее на пресс-конференции национальный прокурор по борьбе с терроризмом,

заявил, что они раскрыли истинную личность этого человека, Захира Хасана Махмуда

25 лет. Он также признался в содеянном и заявил, что он сделал это, потому что ему не

понравились публикации карикатур пророка Мухаммеда.20

● 18-летний студент убил учителя истории и географии в пригороде Парижа из-за

карикатуры Мухаммеда, показанных в классе 16 октября 2020 года.

Молодой человек чеченского происхождения, обезглавивший ножом учителя истории -

был застрелен полицией. Делом занимается контртеррористическая прокуратура.21

Считается, что причиной убийства стало то, что несколько дней назад учитель показал

своим ученикам карикатуру Мухаммеда в курсе по свободе слова.

Эта ситуация затронула нескольких родителей учащихся. На видео, выложенном на

YouTube, отец выражает свое отвращение и называет учителя «бандитом», но

употребляя обидные термины - он же не призывает к насилию.22

17 BBC NEWS Paris killings: Terror at heart of police HQ jolts France By Hugh Schofield Published11 October 2019 https://www.bbc.com/news/49921145 18 Décugis, Jean-Michel. Pham-Lê, Jérémie. Sterlé, Carole. LeParisien. Attaque près des anciens locaux de Charlie Hebdo : ce que l’on sait. Le 25 septembre 2020 à 12h18, modifié le 26 septembre 2020 à 09h30 https://www.leparisien.fr/faits-divers/attaque-a-l-arme-blanche-pres-des-anciens-locaux-de-charlie-hebdo-25-09-2020-8391429.php 19 Ibid 20Ibid 21 Décugis, Jean-Michel. Pham-Lê, Jérémie. Boutry ,Timothée. Folgoas, Ronan. LeParisien. Enseignant décapité à Conflans : l’assaillant n’était pas sur le radar de l’antiterrorisme. Le 16 octobre 2020 à 22h24, modifié le 17 octobre 2020 à 00h47 https://www.leparisien.fr/faits-divers/enseignant-decapite-a-conflans-le-professeur-se-savait-menace-de-mort-16-10-2020-8403602.php 22 Ibid

34

А через несколько минут после ужасного преступления, тревожное сообщение было

размещено на Twitter пользователь с псевдонимом "Tchétchène_270" написал: "От

Абдуллы, слуга Аллаха, Макрону, лидеру неверных, «я казнил одного из ваших адских

гончих, осмелился унизить Мухаммеда, успокоить своих друзей, прежде чем они

наложат суровое наказание на вас ... (sic) ". Твит сопровождался душераздирающей

фотографией отрубленной головы с подписью: Это учитель П.23

● Три человека погибли и шестеро получили ранения в базилике Нотр-Дам в Ницце, через

13 дней после убийства учителя истории в Париже.

21-летний Брахим Исауи приехал в Ниццу из Туниса на 27 октября, а через два дня

совершил кровавое нападение в базилике Нотр-Дам.24

На месте происшествия следователи обнаружили орудие убийства, нож с лезвием 17 см,

сообщает Jean-Francois Ricard. Кроме того, были найдены сумка с личными вещами,

Коран и два телефона, а также два неиспользованных ножа. Эти два телефона работают.

"Его глубокие мотивы, возможная зрелость его проекта до сих пор неизвестны".25

Краткое изложение фактов:

4 взрыва в продолжении на 2 года. Только за последние три месяца - 3. Что это

говорит нам? - Серьезные проблемы борьбы с терроризмом и пробелы в системе.

Другим интересным фактором является то, что в 2 из 4 нападений, карикатуры

пророка Мухаммеда непосредственно участвуют, и это может заставить нас

задаться вопросом, должна ли свобода слова по-прежнему иметь моральные и

этические границы.

В Австрии, за тот же период времени был совершен лишь один террористический

акт.

Стрельба началась в 20:00 2 ноября, когда вооруженный мужчина открыл огонь по

людям в популярном районе ночной жизни Вены.- Четыре человека были убиты и 23

ранены.26

23Ibid

24 A,S. J-M,D. LeParisien. Nice : ce que l’on sait de l’attaque au couteau survenue ce jeudi. Le 29 octobre 2020 à 09h52, modifié le 29 octobre 2020 à 20h57 https://www.leparisien.fr/faits-divers/nice-une-attaque-au-couteau-fait-un-mort-plusieurs-blesses-l-auteur-interpelle-29-10-2020-8405529.php 25 Ibid

26 BBC. Vienna shooting: What we know about 'Islamist terror' attack. 04, November, 2020 https://www.bbc.com/news/world-europe-54798508

35

Преступник был вооружен автоматом, пистолетом и мачете. Специальные службы

быстро приехали на место происшествия, и нападавший был застрелен возле церкви

Святого Патрика. Рудихт".27

Позднее было установлено, что нападавшим является 20-летним исламистский

террорист, который был освобожден из тюрьмы в начале декабря 2019г. Джихадистская

группировка "Исламское государство" (ИГ) заявила в своем пропагандистском

новостном агентстве Amaq, что стоит за этим нападением.28

Министр внутренних дел Карл Ундемер заявил, что он был заключен в тюрьму на 22

месяца после попытки добраться до Сирии, чтобы присоединиться к джихадистам

Исламского государства (ИГ). Он отправился в Турцию в сентябре 2018 года и был

задержан там до возвращения в Австрию и арестован как «иностранный боец» в январе

2019 года.29

В конце концов он был идентифицирован как Куйтим Файзулье, который имел

австрийское и македонское гражданство.30

Резюме фактов из Австрии. Несмотря на огромную ошибку - взрыв в Вене

контртеррористические службы более Эффективны и подготовлены, чем во Франции.

Команды действуют быстрее и организованнее. Однако мы не можем упустить тот факт,

что досрочное освобождение из тюрьмы является результатом не столь обдуманного

решения, которое привело к серьезным последствиям и жертвам.

Уроки, извлеченные из террористические атаки.

● Необходимо более тесное сотрудничество между следственными органами стран

Европы, Азии и Африки. Нападение в Вене свидетельствует о том, что, как и в ряде

случаев в прошлом, национальные учреждения не действовали сообща. Есть сообщения,

что в течение лета Файзула пытался купить боеприпасы в Словакии.Словацкие

следственные органы поделились этой информацией со своими австрийскими коллегами

., но те не проявили бдительность.

● Миграционный контроль является серьезной проблемой.

Последнее нападение во Франции. Службы выяснили, что Брахим Исауи, незаконно

проживает в стране. Итальянские власти издали приказ депортировать его обратно в

27 Ibid 28 Ibid 29 Ibid 30Ibid

36

Тунис за несколько дней до нападения. Не ясно как он добрался до Франции и почему

никто не следил за ним.

● Органы по борьбе с радикализацией часто неадекватны в своих суждениях.

Это мы видим в первом случае во Франции. Мысль о том, что люди, работающие в

отделе борьбы с исламистскими радикалами, не в состоянии обнаружить радикализацию

на их глазах, является крайне непрофессиональны и свидетельствует об огромной

слабости их системы безопасности.

● Европейские политики должны будут уделять больше внимания радикализации общин

и ранней радикализации молодежи.

Все пять взрывов были совершены молодыми людьми. Это свидетельствует о том, что

они были радикализированы либо недавно, либо с раннего детства. Поэтому необходимо

провести точное изучение того, каким образом эта религия преподается молодому

мусульманскому населению. Соответственно,ислам в Европе должен быть передан

преподавателям и имамам, которые пропагандируют мирные формы ислама и

привержены к основным принципам, таким как свобода слова.

Из всего этого мы можем прийти к выводу, что и Франция, и Австрия имеют серьезные

проблемы с системами безопасности, и если они не будут устранены, мы можем стать

свидетелями еще многих террористических атак.

Библиография:

1. A,S. J-M,D. LeParisien. Nice : ce que l’on sait de l’attaque au couteau survenue ce jeudi. Le 29

octobre 2020 à 09h52, modifié le 29 octobre 2020 à 20h57 https://www.leparisien.fr/faits-

divers/nice-une-attaque-au-couteau-fait-un-mort-plusieurs-blesses-l-auteur-interpelle-29-10-

2020-8405529.php

2. BBC. Vienna shooting: What we know about 'Islamist terror' attack. 04, November, 2020

https://www.bbc.com/news/world-europe-54798508

3. BBC NEWS Paris killings: Terror at heart of police HQ jolts France By Hugh Schofield

Published11 October 2019 https://www.bbc.com/news/49921145

4. Décugis, Jean-Michel. Pham-Lê, Jérémie. Sterlé, Carole. LeParisien. Attaque près des anciens

locaux de Charlie Hebdo : ce que l’on sait. Le 25 septembre 2020 à 12h18, modifié le 26

septembre 2020 à 09h30 https://www.leparisien.fr/faits-divers/attaque-a-l-arme-blanche-pres-

des-anciens-locaux-de-charlie-hebdo-25-09-2020-8391429.php

5. Décugis, Jean-Michel. Pham-Lê, Jérémie. Boutry ,Timothée. Folgoas, Ronan. LeParisien.

Enseignant décapité à Conflans : l’assaillant n’était pas sur le radar de l’antiterrorisme. Le 16

octobre 2020 à 22h24, modifié le 17 octobre 2020 à 00h47 https://www.leparisien.fr/faits-

37

divers/enseignant-decapite-a-conflans-le-professeur-se-savait-menace-de-mort-16-10-2020-

8403602.php

6. John Collins, Terrorism, in COLLATERAL LANGUAGE: A USER'S GUIDE TO

AMERICA'S NEW WAR 167-68 (John Collins & Ross Glover eds., 2002

7. LeFigaro. EN DIRECT - Attaque à la préfecture de police de Paris : quatre personnes tuées,

l'assaillant abattu. Publié le 03/10/2019 à 14:50. mis à jour le 03/10/2019 à 17:22

https://www.lefigaro.fr/actualite-france/2019/10/03/01016-20191003LIVWWW00003-

attaque-a-la-prefecture-de-police-de-paris-quatre-personnes-tuees-l-assaillant-abattu.php

8. MUSLIM PUBLIC AFFAIRS COUNCIL, supra note 8, app. C

9. Randy Borum, ‘Radicalization into Violent Extremism I: A Review of Social Science

Theories’, Journal of Strategic Security, 4:4. (2011), pp. 7–35. Alexandre Wilner and Claire-

Jehanne Dubouloz, ‘Homegrown Terrorism and Transformative Learning: An Interdisciplinary

Approach to Understanding Radicalization’, Global Change, Peace, and Security, 22:1 (2010),

pp. 1–26

10. WATTAD, M. Saif-Alden. 2006. Resurrecting "Romantics at War": International Self-Defense

in the Shadow of the Law of War— Where are the Borders?, ILSA Journal of International &

Comparative Law, 13 (1)

38

РОЛЬ НАЦИОНАЛЬНОЙ И ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В

РАЗВИТИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Роман Богданов,

университет им. «Проф. Д-ра Асена Златарова», г. Бургас, rybalko.roman@bk.ru

Резюме: Данная работа посвящена рассмотрению проблемы национальной безопасности сквозь

призму различных моделей идентичности. Исследование проводилось на примере Республики

Казахстан. Если заглянуть в историю, то мы можем наблюдать как в разные периоды времени модели

идентичности играли свои роли. Прослеживается тенденция конструктивной или деструктивной роли. В

определенных ситуациях - идентичность носит амбивалентный характер.

Ключевые слова: международные отношения, национальная безопасность, национальная

идентичность, гражданско-государственная идентичность, многонациональное государство, культурное

наследие.

ROLE OF NATIONAL AND ETHNIC IDENTITY IN THE DEVELOPMENT OF

INTERNATIONAL RELATIONS

Roman Bogdanov,

University named after “Prof. Dr. Asen Zlatarov ", Burgas, rybalko.roman@bk.ru

Abstract: This work is devoted to the consideration of the problem of national security through the

prism of various models of identity. The research was carried out on the example of the Republic of Kazakhstan.

If we look into history, we can observe how identity models played their roles in different periods of time. There

is a tendency for a constructive or destructive role. In certain situations, identity is ambivalent.

Key words: international relations, national security, national identity, civil-state identity,

multinational state, cultural heritage.

В условиях разнообразных внешних и внутренних вызовов времени, большое

значение приобретает проблема национальной безопасности каждой страны, в том

числе и Казахстана. Как известно, национальная безопасность имеет отношение к

обеспечению жизненно важных аспектов существования государства и общества.

С каждым годом по всему миру растет количество террористических атак и

человеческих жертв. Буквально каждый день поступают сообщения о гибели людей от

рук радикалистов в какой-либо из стран. Проблемы терроризма и религиозного

экстремизма актуализируются на всех уровнях власти и общества центрально-азиатских

республик. Необходимостью изучения проблем с точки зрения философии - и

обусловлена цель и актуальность нашей темы.

Задачи нашего исследования: проведение анализа восприятия угрозы радикализма на

национальную безопасность властями стран Центральной Азии; уровень принимаемых

мер; выявление проблем развития радикализации - с философской и политической точек

зрения.

39

Объект исследование: национальная идентичность; религиозный экстремизм - как

угроза национальной безопасности.

Предмет исследования: национальная идентичность, факторы, влияющие на

формирование религиозного экстремизма, национальной безопасности и

межнациональных отношений.

Гипотеза: Радикальный экстремизм - является одной из главных угроз национальной

безопасности. Критерии определения национальной безопасности - необходимо

рассматривать с различных научных точек зрения, в том числе и сточки зрения

философских доктрин религии. Совместная просветительская работа системы

образования и религиозных традиционных конфессий - могут в значительной степени

изменить ситуацию в лучшую сторону.

Методы исследования: - исторический; - социологический; - сравнительный; -

контент-анализ; - системный.

Данная работа - является одной из глав большого исследования по научному

изучению проблем национальной идентичности, радикализации ислама, влияния этих

составляющих на национальную безопасность и роли философии, как науки, в

формировании современной модели национальной безопасности и международных

отношений.

Нельзя не признавать тот факт, что последние годы - стали временем масштабной

трансформации. На место идеологии, которая играла одну из главных ролей прошлого

века, пришли: идентичность, культура и религия. На этом фоне объективное изучение

идентичности - особенно важно для понимания процессов современного экономического

и политического регионализма.

Республика Казахстан является многонациональным государством. Соответственно,

мы можем говорить о том, что Казахстан - это государство-нации или национальное

государство. В науке имеется два варианта происхождения понятия «нация». Первое:

нация - это искусственное политическое образование, конструируемое государством и

его политической элитой с целью придания обществу определенного единства,

несмотря на имеющие место различия. Второе: нация - это до определенной степени

надэтническая, естественно формирующаяся общность, возникающая в результате

взаимных этнических адаптаций и перевода этнических идентичностей в единую

социокультурную и языковую плоскость [2].

Необходимо помнить и о том, что нация - это прежде всего политическое

сообщество. И у этого сообщества - есть свои цели, свои задачи, как внешние, так и

внутри страны. Население страны по сути становится полиэтничническим. Такая же

ситуация происходит и на уровне культур разных народов, проживающих на

территории государства. Образовывается поликультурное и поликонфессиональное

население. Политическая гражданско-государственная идентичность зиждется на двух

столпах: национально-государственной и геополитической. Национально-

государственная идентичность - эта та модель, которую создает само государство. В

основу этой модели заложено осознание народом, народностями, этническими

группами своей топографической, исторической, социокультурной общности. З. Жаде

указывает, что: «геополитическая идентичность представляет собой ключевой элемент

40

конструирования социально-политического пространства, вбирает в себя множество

различных идентичностей. Её основой выступают представления граждан о

геополитическом образе страны, эмоциональное к ней отношение, особая

геополитическая культура» [1].

Исследование национальной идентичности происходят на стыке нескольких наук:

философии, психологии, политологии, социологии, антропологии, культурологии и

этнографии. В философии проблема идентичности связана с главными философскими

проблемами самопознания и сущности человека. Проблема идентичности постоянно

появляется в трудах философов самых разных школ и направлений. Фома Аквинский

считал, что конструктивное развитие общества может быть достигнуто на основе

выработки норм толерантного поведения и навыков межкультурного взаимодействия,

где толерантность - это средство сохранения мира и согласия в обществе. Д. Вико

полагал, что на развитие форм общественной жизни оказывают влияние традиции.

Теория И. Канта гласит, что народ - это результат объединения в одной местности

множества людей, составляющих единое целое.

Первый Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев говорит: «…нам удалось найти

действенные рычаги обеспечения сплоченности и единения народов. Мы всегда

проводили политику, основанную на принципах равноправия и свободного развития

всех. Невзирая на национальную, расовую принадлежность и вероисповедание. Все это

закреплено в нашей Конституции» [5].

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев также четко определяет

национальный вопрос в стране: «На наш взгляд, межэтническое согласие - это

важнейший фактор внутриполитической стабильности, без которого невозможно

устойчивое развитие страны. Казахстан - многонациональное государство. Считаю, что

это большой стратегический плюс, мы исходим из принципа «единство в

многообразии». В Казахстане нет понятия «национальное меньшинство»»[4].

Но выступления ряда общественных деятелей и политологов - не всегда совпадают

с официальной позицией правительства. Политолог Айдос Сарым в интервью изданию

«The Qazaq Times» заявил, что Казахстан по Конституции никогда не был

многонациональным государством. «Мы ни по Конституции, ни по другим документам

не многонациональная страна. У нас есть только одна нация - казахи» - сказал он [3].

В феврале 2019 года Молодежная информационная служба Казахстана проводила в

г. Алматы исследование среди 251 казахстанца. Опрос показал, что социальные

противоречия в среде молодежи присутствуют. Это подталкивает большую часть

студентов искать страну проживания в других регионах мира. Четверть респондентов

(25%) ответили, что лично сталкивались со случаями дискриминации по

национальному признаку. Важная проблема, на которую стоит обратить внимание - это

желание молодежи (58%) уехать из страны на ПМЖ [6].

При проведении анонимного опроса для нашего исследования, мы столкнулись с

рядом проблем. Возраст респондентов от 18 до 65 лет и старше. Однако, большинство

людей отказались принять участие в анкетировании, ссылаясь на то, что потом у них

будут «проблемы».

41

Как показал анализ нашего исследования: национальность респондентов - играет

роль в вопросах занятости населения и отношении к «чужим». В этой проблеме

наблюдается явное разделение казахстанцев по принципу - «свой» и «чужой».

Причины негативного отношения к людям, которые приехали в страну - различны. 55%

респондентов указали, что основная причина - в существующих предрассудках к

мигрантам. 14% отметили, что реальных причин негативного отношения - нет. Ряд

респондентов указали, что мигранты занимают рабочие места граждан Казахстана,

ухудшают криминогенную обстановку или плохо относятся к жителям страны. Только

33% опрошенных указали, что не сталкивались с конфликтами на национальной почве.

Анализ показал, что люди не казахской национальности сталкиваются в Казахстане с

проблемами: незнание государственного языка, притеснением за незнание госязыка,

проблемами по трудоустройству.

На наш взгляд, негативное восприятие «чужих» в собственном «бытие» обусловлено

экономической ситуацией в стране и в мире. Большинство респондентов указали, что

могут позволить себе приобрести только необходимые вещи. При этом, у 22%

респондентов средств не хватает на самые необходимые вещи для жизни.

Существует и проблема «дешёвой миграционной рабочей силы», сокращение

рабочих мест, закрытие предприятий из-за кризиса, банкротства, пандемии

коронавируса. Всё это не может не сказаться на изменении формирования

национальной идентичности. И в этой связи происходит формирование негативного

восприятия и отторжение «чужого» в поле собственной идентичности.

Не может не привлекать к себе внимание и тот факт, что у большинства

респондентов потерян интерес к получению качественного образования. Отвечая на

вопрос «что нужно казахстанцу для успеха?»: большинство респондентов указали -

«связи, положение в обществе, знакомство с нужными людьми и помощь родителей».

Только 8% респондентов указали: для успеха необходимы личные способности и

хорошие знания. Соответственно, у опрошенных граждан наблюдается снижение

интереса к получению и повышению уровня образования. 12% - вообще не

задумывались о достижении успеха. Свободное время большинство респондентов

проводит у телевизора или компьютера. Творческая деятельность, кино, театры,

бассейны, ледовые катки - очень мало интересуют опрошенных. При определении

собственной национальной идентичности на первом месте находится, конечно, родной

язык. На втором и третьем месте: культурные традиции, обычаи, обряды и история

народа. В начале своей работы мы приводили утверждение политолога Казахстана

Айдоса Сарыма о том, что: «У нас есть только одна нация - казахи». В нашем

исследовании 96% респондентов категорически против высказывания политолога.

Вопрос о том, в каком масштабе и в каких формах современное демократическое

сообщество в состоянии аккумулировать культурное и этническое многообразие -

остается открытым для каждой страны. В том числе и для Казахстана. Правильное

управление разнообразием - необходимо для успешного развития национальных

политических сообществ. Критерий «успешности» - качество жизни граждан, а также

социальный климат, который поддерживает межличностное доверие и доверие к

общественным институтам.

42

В процессе анализа установлено, что каркасом национальной идентичности любого

государства является: язык, культура и факторы, влияющие на формирование

личности. Поэтому следует уделять внимание системе мер и мероприятий по

институциональному регулированию влияния глобализационных процессов и

выработке защитных механизмов для сохранения наиболее уязвимых мест в

формировании национальной идентичности, которая является одним из важных

звеньев национальной безопасности страны.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Жаде З.А. Геополитический фактор в идентификационных процессах России //

Теория и практика общественного развития. 2011. № 3.

2. Титов В.В. Формирование национально-государственной идентичности

молодежи в современной России: политикопсихологический анализ., М., 2009.

3. «В Казахстане есть только одна нация — казахи» — Айдос

Сарым//https://365info.kz/2019/01/v-kazahstane-est-odna-tolko-natsiya-kazahi-ajdos-sarym

4. В Казахстане нет понятия «национальное меньшинство», заявил

Токаев//https://vlast.kz/novosti/39961-v-kazahstane-net-ponatia-nacionalnoe-mensinstvo-zaavil-

tokaev.html

5. Нурсултан Назарбаев: Многонациональность - не недостаток, а преимущество

общества//https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1025639#pos1-6363

6. Опрос: Идентичность молодых казахстанцев //HTTPS://MISK.ORG.KZ/RU/RESE

ARCHES/00A4064E-89F9-4F00-951D-854869C8F6BD/

КОНТАКТЫ: rybalko.roman@bk.ru, 087 629 03 70

43

РОЛЬ И ВЛИЯНИЕ ШАНХАЙСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СОТРУДНИЧЕСТВА НА

ТЕНДЕНЦИИ В ОБЛАСТИ БЕЗОПАСНОСТИ В РЕГИОНЕ

АХМЕДОВ Н.Р.¹, ¹ магистрант 2 курса специальности МО,

КазУМОиМЯ им. Абылай хана, Алматы, Казахстан

e-mail: Leonardo9212@mail.ru

В статье анализируется деятельность Шанхайской Организации Сотрудничества

(ШОС). Организация является постоянно действующей межправительственной

региональной международной организацией в ее состав входит 6 государств:

Казахстан, Китай, Кыргызстан, Россия, Таджикистан и Узбекистан. Исследуются

основополагающие документы: «Декларация о создании ШОС» и «Хартия¬¬¬

Шанхайской Организации Сотрудничества». Рассматриваются основные цели

деятельности организации: укрепление взаимного доверия и добрососедства между

странами-участницами; содействие стран их эффективному сотрудничеству в

политической, торгово-экономической, научно-технической и культурной областях, а

также в сфере образования, энергетики, транспорта, туризма, защиты окружающей

среды и других; совместное обеспечение и поддержание мира, безопасности и

стабильности в регионе; продвижение к созданию демократического, справедливого и

рационального нового международного политического и экономического порядка.

Ключевые слова: шанхайская организация сотрудничества (шос) / казахстан /

китай / кыргызстан / россия / таджикистан и узбекистан / "декларация о создании шос"

/ "хартия¬¬¬ шос" / доверие / добрососедство / сотрудничество / международный

политический и экономический порядок /

УДК 327.7:327

МРНТИ 11.25

THE ROLE AND INFLUENCE OF SHANGHAI COOPERATION ORGANIZATION ON SECURITY

TRENDS IN THE REGION

Akhmedov N.R.¹,

¹ undergraduate master degree student,

Ablai Khan KazUIRandWL, Almaty, Kazakhstan

e-mail: Leonardo9212@mail.ru

The article analyzes the activities of the Shanghai Cooperation Organization (SCO). The

organization is a permanent intergovernmental regional international organization

consisting of 6 States: Kazakhstan, China, Kyrgyzstan, Russia, Tajikistan and Uzbekistan. The

article examines the fundamental documents: "Declaration on the establishment of the SCO"

44

and "Charter of the Shanghai Cooperation Organization". The main goals of the organization

are considered: strengthening mutual trust and good-neighbourliness between the

participating countries; assistance to countries in their effective cooperation in the political,

trade, economic, scientific, technical and cultural fields, as well as in education, energy,

transport, tourism, environmental protection and others; joint maintenance and

maintenance of peace, security and stability in the region; promotion of a democratic, just

and rational new international political and economic order.

Keywords: Shanghai Cooperation Organization (SCO) / Kazakhstan / China / Kyrgyzstan

/ Russia / Tajikistan and Uzbekistan / "Declaration on the establishment of SCO" / "Charter ¬

¬ ¬ SCO" / trust / good neighborliness / cooperation / international political and economic

order /

Of course, it is too pathetic to say that the countries of Central Asia are gaining special

importance in the system of international relations, but it is impossible to deny the increased

attention of global actors to them, mainly due to the geostrategic and economic potential of the

region. The complexity of the situation is caused primarily by the abrupt development of certain

processes in certain countries of the region, the origins of which go back to political and

economic problems, as well as to the excesses of the transformations observed since the

independence of the Central Asian States. At the same time, there are several trends that are

particularly evident, including the growing influence of threats and security challenges, which

can lead to a sharp desecuritization of the region and its transformation into the "Asian

Balkans".

The main reasons for this are the military and political situation in Afghanistan, aggravated

political processes and socio-economic tensions in a number of Central Asian republics.

Among the threats that have already become traditional, we note international terrorism, drug

trafficking, destabilization, the spread of military operations to neighboring territories, illegal

migration, the problem of refugees, the spread of religious extremism, and the possibility of

establishing military-dictatorial Pro-Islamist regimes in the Central Asian States [1].

In response to all these threats, the growing integration processes in Central Asia, with an

emphasis on military — political cooperation and security, have become more active. After all,

given the transnational nature of these threats and the low level of independence of each Central

Asian Republic, it is impossible to solve the complex problems of the region alone. Of course,

thanks to the multilateral initiatives of recent years, a system of regional security is beginning

to take shape, which to some extent makes it possible to overcome some problems, but it is

extremely difficult to talk about the effectiveness of these processes.

45

Against this background, it is necessary to highlight the importance of the Shanghai cooperation

organization, which demonstrates extraordinary approaches to solving the problems of Central

Asian countries, including in the field of regional security. According to the SCO member

States, the current threats in this area come from the" five evils": extremism, terrorism,

separatism, drug trafficking and illegal migration of the population. The SCO's integration

efforts are primarily aimed at jointly combating these threats. But at the same time, the

economic cooperation of integration is gradually developing within the Organization.

In General, the evolution of the SCO is characterized by a relatively high rate of formation, as

well as a high level of mutual understanding and solidarity between the participants. Given the

fact that until recently China had an isolationist foreign policy, and all the Central Asian

republics, including the member countries of the Organization, were closed from the outside

world by the "iron curtain", their ability to reach the established level of trust in each other is

impressive. This is evidenced, in particular, by the joint military exercises held with the

participation of the PRC for the first time in history, which (along with other factors) makes it

possible to consider the SCO an extraordinary entity [2].

The Republic of Kazakhstan was interested in creating such a structure with the participation

of Russia and China, as this meets its interests in building a multi-vector foreign policy and

maintaining the balance of power in the region. In its foreign policy strategy, Kazakhstan seeks

to position itself as a" Central Asian integrator", and a significant number of initiatives of our

Republic, as practice shows, are perceived positively by the SCO partners.

It seems to us that at this stage, the Central Asian countries are already quite capable of solving

security problems in the region on their own. To do this, they already have the necessary

potential, but the main thing is a clear understanding and conscious desire. The ill-considered,

and more often uncoordinated entry of external forces into their territory causes a natural

reaction of these States to protect their interests. In this regard, in our opinion, the SCO is now

seeing trends towards strengthening the military component, that is, the Organization is

becoming an informal military bloc, as evidenced by the frequent joint military exercises of the

member countries.

In General, the current stage of the SCO's functioning demonstrates that its founders are trying

to move away from the traditional schemes of international relations that are characteristic of

the era of "hard" geopolitical (military-political) positioning. But world practice shows that

without military support, any strategy is ineffective.

According to experts, an important part of the Organization's activities is the fight against non-

traditional challenges and threats, the use of "soft" methods of corporate security, demonstrative

46

refusal to build blocks, consultations and negotiations as a means of resolving mutual issues.

However, it is likely that the SCO will be forced to develop and strengthen its military and

political potential, possibly as a geopolitical tool in competition with external players.

In many ways, The organization's prospects depend on the foreign policy of the PRC and the

Russian Federation, which is not necessarily related to the countries of Central Asia. Due to the

fact that at this stage Russia does not have sufficient economic resources to maintain its

geopolitical influence in Central Asia, Moscow shares part of the responsibility for regional

stability with Beijing. At the same time, it is undesirable for the SCO to be transformed into

another military tool for realizing the geopolitical ambitions of individual countries — after all,

it was not created for this purpose.

Another historic event of the meeting in Astana is the joining of three major Asian States: India,

Iran and Pakistan — to the common efforts of the SCO countries in the fight against terrorism,

to ensure stability and economic development.

Their entry into the Organization will hypothetically make it the largest integration structure in

the world, which will change the political, economic, military and cultural architectonics on the

European-Asian continent. In other words, a kind of Union of States-Nations and civilizations

is being created, which is the main difference between the Shanghai cooperation organization

and other regional entities. However, it is still premature to talk about its actual expansion, since

the SCO regulatory framework has not been finalized and the process of consolidation of the

current member countries has not been completed. There are a number of contradictory

questions that, unfortunately, are very difficult to answer today.

First, Iran, India, and Pakistan are increasingly interested in economic cooperation with the

Central Asian republics, especially in trade, transport, energy, and energy resources. From this

point of view, the mentioned States can fit into the structure of the SCO, which to some extent

would lead to changes in certain parameters of economic contacts. But this creates the ground

for conflicting competition, on the one hand, between the three countries listed above, and on

the other — between Russia and China, which are no less interested in the region's market,

which can lead to discord in the Organization's mechanisms [3].

Second, South Asia, which includes Iran, India, and Pakistan, is a region with quite acute and

complex differences, complicated and protracted conflicts, and a region even more

contradictory than Central Asia. Therefore, it is likely that as a result of the accession of these

States to the SCO, other accents of the Organization's activities will shift — with a possible

distraction to the problems of South Asia. In this case, the SCO will not be able to purposefully

47

use its already rather limited resources. This, in turn, can lead to new conflicts involving the

Central Asian republics.

Third, India and Pakistan have nuclear weapons and Iran is seeking them, so their entry into

the Organization could upset the balance of its internal structure. In this context, their

integration into the SCO is very problematic. In addition, India has not joined the Treaty on the

non-proliferation of nuclear weapons (NPT), and the SCO countries declared that compliance

with the non-proliferation regime is one of the most important principles for ensuring peace. It

turns out that the SCO will have a reputation as a structure that has gathered nuclear States

under its roof: on the one hand, Russia and China, on the other — India and Pakistan. And all

this will happen against the background of Iran's attempts to create its own nuclear weapons. If

such a scenario is implemented, the SCO itself is more likely to become a source of threats to

international security than a tool to combat them.

Fourthly, Iran follows its own domestic and foreign policy course, which is quite difficult to

reconcile with the positions of the Organization's members. In addition, the SCO may be

involved in a geopolitical confrontation with the United States. After all, relations between

Tehran and Washington are very tense, and in the light of the statements of the Astana summit,

the Organization will be positioned as an anti-American bloc. In other words, Iran's accession

to the SCO may also be complicated by a whole range of problems.

Finally, and fifthly, a very serious problem is the rather tense relations between India

and Pakistan, Iran and Pakistan. In addition, all these countries are interested in geopolitical

dominance in Central Asia, which will also worsen their relations with the countries of the

region, as well as with the Russian Federation and China. Objectively considering the

aspirations of Islamabad and new Delhi to join the SCO, one can see an element of rivalry even

in this aspect: neither state wants to give way to the other in the political, economic and military

spheres. Until there are fundamental positive changes in relations between these countries, the

SCO may become a hostage to their many contradictions and conflicts. At the same time, the

Central Asian republics, Russia and China will also have to fight against the Islamist forces of

Iran and Pakistan in the SCO format, as these countries are largely associated with

manifestations of religious extremism in the region.

Thus, given the huge impact that the accession of Iran, India and Pakistan will have on the SCO,

the question arises: is it able to withstand such an expansion within its current framework? The

organization will not be able to actually work in such a structure. After all, today with great

efforts, relations have been normalized and the barrier of distrust between the PRC, Russia and

the Central Asian republics has been overcome.

48

List of sources used:

1. Kuznetsova Si 2007. 02. 012. Shaimergenov T., Tusupbaeva G. The role of the SCO in the

formation of the Central Asian security environment: geopolitical aspects. Asia and the

Caucasus. - Lulea, 2006. - No. 2. - Pp. 7-18 // Social Sciences and Humanities. Russian and

foreign literature. Ser. 9, Oriental And African studies: Abstract journal. 2007. # 2. URL:

https://cyberleninka.ru/article/n/2007-02-012-shaymergenov-t-tusupbaeva-g-rol-shos-v-

formirovanii-tsentralnoaziatskoy-sredy-bezopasnosti-geopoliticheskie-aspekty-tsentr

(accessed: 28.11.2020).

2. Klimenko A. F., Morozov Yu. V. Summit of the Shanghai cooperation Organization 2016

And tasks of the Organization to ensure the security of its integration plans / / National interests:

priorities and security. 2016. No. 10 (343). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sammit-

shanhayskoy-organizatsii-sotrudnichestva-2016-g-i-zadachi-organizatsii-po-obespecheniyu-

bezopasnosti-ee-integratsionnyh-planov (accessed 28.11.2020).

3. Lu Nasi, Lu Shanbin, Huang Mengfang China's Cooperation with Russia and Central Asian

countries in the "one belt, one road" format as a factor in the development of the SCO // Bulletin

of international organizations: education, science, new economy. 2018. # 3. URL:

https://cyberleninka.ru/article/n/sotrudnichestvo-kitaya-s-rossiey-i-stranami-tsentralnoy-azii-

v-formate-odnogo-poyasa-odnogo-puti-kak-faktor-razvitiya-shos (accessed: 28.11.2020).

49

АНАЛИЗ ВЛИЯНИЕ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ НА ЭНЕРГЕТИЧЕСКУЮ ПОЛИТИКУ РЕСПУБЛИКИ

БОЛГАРИИ И РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

Олга Вихристюк

Университет„Проф. д-р Асен Златаров”

ANALYSIS OF THE IMPACT OF PUBLIC OPINION ON THE ENERGY POLICY OF THE REPUBLIC OF

BULGARIA AND THE REPUBLIC OF KAZAKHSTAN

Olga Vikhristyuk

ABSTRACT: In the current development of economic aspects and international relations, the

problem of energy security is becoming particularly relevant, which is due, on the one hand, to the

depletion of proven reserves of natural energy carriers, and on the other– to the constant increase in

fuel consumption and various types of energy. The principles of equality and consideration of mutual

interests use various tools for constructive dialogue. The article deals with the energy security of

socially oriented enterprises of the oil and gas sector. The forms of public participation and their impact

on energy security and the oil and gas sector are considered. In our work, we tried to define a model of

constructive dialogue on overcoming energy security problems on the part of all participants in this

process. In an innovative time in the industrial sector, oil and gas companies have the opportunity to

use corporate social responsibility for dialogue in the form of answers to relevant and significant

questions for the population. The company, for its part, in order to achieve and receive the benefits of

the industry, must properly and competitively protect and receive the benefits of the development of the

industry. Various forms of public opinion expression are used for this purpose. Ideally, they have an

opinion on Citizens ' Advisory Councils. With CSR, you can track transparency and the introduction of

new innovative opportunities by oil and gas companies. In society, business leaders have different

attitudes to social responsibility. Arguments in favor: favorable long-term prospects for the enterprise;

changing needs and expectations of the public; availability of resources to support social problems;

normal desire to behave in a socially responsible manner. Arguments "against": violation of the

principle of profit maximization; spending on social responsibility; insufficient level (and desire).) Lack

of public accountability; lack of capacity to address social issues. Opponents of CSR argue that this

chain is misleading businesses and consumers. This changes the role of business and the main goals of

economic growth, profit, as well as the desire to change the fundamental economic theory.

Key words: society, public opinion, energy security, oil and gas companies, corporate social

responsibility

Введение

В современных геополитических, социальными и экономическими вызовах роль

человека в экономических процессах является факторам, виляющим на развития всей цепочки

взаимозависящих систем.

Одним из основных показателей благополучия экономики является экономическая

безопасность. При помощи нее можно охарактеризовать такое состояние экономики, при

котором обеспечивается гарантированная защита интересов личности, общества, государства,

социальная направленность политики даже при неблагоприятных условиях развития внутренних

и внешних процессов.

В современном развитие аспектов экономики и международных отношений проблема

энергетической безопасности приобретает особую актуальность, что обусловлено, с одной

50

стороны, истощением разведанных запасов природных энергоносителей, а другой– постоянным

увеличением потребления топлива и различных видов энергии. Принципы равноправия и учета

взаимных интересов используют различные инструменты для конструктивного диалога.

Рассматривать энергетическую безопасность будет правильно наряду с экологической,

экономической, общественной и информационной, составным элементом общей национальной

безопасности.

Словосочетание «энергетическая безопасность» получило распространение среди

западных научных школ после нефтяного кризиса в 1973-1974гг. В данной сфере на текущий

момент не существует единой глобальной методологии. Национальное видение проблематики

зависит от совокупности внутренних (минерально-сырьевая база, режим торговли, устройство

органов управления и уровень развития институциональной среды) и внешних факторов

(изменение инновационной парадигмы, финансовые кризисы, политические риски, проблемы

антимонопольной деятельности и либерализации торговли). Взгляд на концепцию варьируется

через призму экономических школ: неолиберальной, неореалистической, немарксистской,

международной политэкономии, а также в рамках геополитического подхода и теории

конструктивизма [1].

Огромное значение для обеспечения экономической энергобезопасности имеет

устойчивое развитие и стабильность государств-производителей в сфере энергетики. [2].

Цель настоящей разработки на базе литературного исследования изъяснить роль

общественного мнения в контексте развития политики энергетической безопасности в

Республике Казахстан и Республике Болгария.

Дефинированная цель конкретизирается в следующих задачах:

1. конкретизация понятия «энергетическая безопасность» в контексте современных проблем

социально-экономического развития с учетом глобальных энергетических проблем;

2. рассмотреть формы участия общественности в энергетической безопасности

3. проанализировать анализ развития КСО

I Энергетическая безопасность как фактор социальной стабильности

По данной проблеме научный интерес представляет мнение ученых [3, 4, 5, 6], которые

считают, что современные тенденции экономического развития региональных общественных

систем обусловлены неравномерностью размещения запасов топливно-энергетических ресурсов,

зависимостью потребителей от межрегиональных транспортных коммуникаций, низким

уровнем надежности энергетических связей, высокой степенью морального и физического

износа объектов инфраструктуры.

При этом законодательство Республики Казахстан и Республики Болгарии регламентирует

энергетическую безопасность как неотъемлемую составляющую экономической и национальной

безопасности и необходимое условие развития государства.

Проблемы энергетической безопасности рассматриваются в научных трудах ученых Ю.В.

Косова, А.В. Торопыгина [7], которые акцентируют внимание на необходимости обеспечения

системы глобальной энергетической безопасности, учитывая тенденции развития мирового

энергетического рынка, а также интересы стран-импортеров и стран-экспортеров энергетических

ресурсов.

Академик РАН А. Н. Дмитриевский [8] определяет глобальную энергетическую безопасность

как условие обесп ечения жизнедеятельности мирового сообщества посредством создания

действенных инструментов, регулирующих развитие энергетического рынка с учетом

национальных интересов. Научный интерес также представляет подход ученого Д.В. Зеркалова

[9], который полагает, что обеспечение глобальной энергетической безопасности должно

51

основываться на общеэкономических принципах, при условии минимального ущерба для

окружающей среды. Жизнин С.З. [10] полагает, что глобальная энергетическая безопасность —

это сочетание различных видов энергии, способное обеспечить долгосрочное и устойчивое

развитие мирохозяйственных связей, учитывая высокий динамизм мировой экономики и

необходимость диверсификации энергоресурсов. По мнению Е.В. Надеждина энергетическая

безопасность отражает «состояние общества, которое позволяет при наличии угроз внешнего и

внутреннего характера и влияния дестабилизирующих факторов экономического, социально-

политического, природного и техногенного происхождения поддерживать необходимый уровень

национальной энергетической безопасности, устраняя и компенсируя негативное влияние этих

факторов [11]». Развитие энергоемкого производства в странах Западной Европы и Северной

Америки обусловило формирование подхода, в соответствии с которым ученые В. Вильсон и Д.

Хопкинс [12] обосновали, что энергетическая безопасность является важным условием,

обеспечивающим возможность экономического роста государства.

При этом следует учитывать, что международные отношения в сфере экологической и

энергетической безопасности регламентируются Рамочной конвенцией ООН об изменении

климата и принятым к ней в 1997 г. Киотским протоколом. Согласно Киотскому протоколу,

необходимым условием, обеспечивающим устойчивое развитие макрорегионов, является

стабилизация объемов выбросов парниковых газов, основными источниками формирования

которых, являются стационарные и передвижные объекты. Решение данных проблем требует

формирования новой концепции обеспечения энергетической безопасности,

предусматривающей учет региональных особенностей организации экономической

деятельности, определение уровня потребления энергоресурсов, а также оценку энергетического

потенциала региона, что в свою очередь, предполагает разрешение терминологических проблем

в трактовке понятия энергетическая безопасность.

52

Проблемам обеспечения энергетической безопасности посвящены труды таких ученых как В.

Баранник, В. Вербинский, Н. Воропай, В. Геец, И. Дияк, И. Недин, Ю. Косов, А. Торопыгин и др.

Коллективом российских ученых ИСЭМ СО РАН [13] разработан подход, согласно которого

энергетическая безопасность трактуется как состояние защищенности граждан, общества,

государства, экономики от угроз дефицита в обеспечении их потребностей в энергии

экономически доступными энергетическими ресурсами приемлемого качества. Данный научный

подход разделяет В.В. Шлычков [14], уточняя при этом, что основными задачами энергетической

безопасности является защита энергетических рынков, повышение качества инфраструктуры и

сохранение межрегиональных энергетических связей.

Ученый В.В. Морозов[15] под понятием «энергетическая безопасность» предлагает понимать

надежное и бесперебойное снабжение потребителей электрической и тепловой энергией,

учитывая особенности процесса доставки энергоресурсов к потребителям.

В работах исследователей, относящихся к школе международной политэкономии,

рассматривается соотношение между влиянием государственного и частного секторов через

раскрытие структуры национальных ведомств, которые регулируют общественные и

индустриальные институты [16]. Энергетика в этом случае рассматривается как вторичный

инфраструктурный аспект. Первоочередным детерминантом в рамках данной школы является

конкурентная борьба национальных экономик.

Похожее определение даёт Ю.А. Ершов: «глобальная энергетическая безопасность – это

обеспечение устойчивого и бесперебойного снабжения энергетическими ресурсами всех стран

мира по ценам, приемлемым как потребителям, так и производителям этих ресурсов, с

минимальным ущербом для окружающей среды в целях обеспечения устойчивого социально-

экономического развития мирового сообщества»[17]. В другой своей статье этот исследователь

пишет, что основной проблемой обеспечения ГЭБ является проблема поиска путей создания такого

устойчивого и бесперебойного снабжения [18]. Р. Никколов отмечает, что «конструкция глобальной

энергетической безопасности должна основываться на долгосрочных, надёжных и экологически

безопасных поставках энергоресурсов по ценам, приемлемым как для стран экспортёров, так и для

потребителей» [19].

Международное энергетическое агентство, созданное в 1974г., рассматривает

энергетическую безопасность в контексте обеспечения доступа к бесперебойным, экологически

нейтральным и адекватным в ценовом выражении поставкам [20]. Также в рамках международных

организаций разрабатывается методика оценки экономической кооперации как на макро уровнях,

так и на микро уровнях.

Основные составляющие энергетической безопасности ЕС были предложены в Зеленой книге

от 2000 г., где подчеркивалась необходимость обеспечения общественного благополучия и

устойчивого экономического роста через бесперебойное снабжение рынка энергетическими

ресурсами по доступным ценам при соблюдении экологических требований. Ключевые стратегии

ЕС (Лиссабонская стратегия и Стратегия «Европа-2020») оказали непосредственное влияние на

формирование комплексного плана, сочетающего разносторонние целевые ориентиры [21].

Система предписаний по энергобезопасности имеет два контура: во внутриполитических аспектах

через повышение энергоэффективности, поддержание запасов и увеличение доли ВИЭ в ТЭБ

регулируется спрос и предложение, во внешнем контуре с помощью перманентной гарантии

53

доступа к энергоресурсам по адекватным ценам регулируются вопросы снабжения из третьих

стран. В методике определения возможных рисков выделяются две категории: физические – угроза

долгосрочного сбоя в снабжении из-за исчерпания месторождений, прерывание поставок в

краткосрочном периоде из-за возникновения аварий, политических и стихийных факторов;

экономические – недостаточные вложения в воспроизводство, расширение и модернизацию

основных фондов в инфраструктурных областях и резкие ценовые колебания[22].

Различные источники определяют энергетическую безопасность по-разному:• как

энергетическую независимость государства; • как характеристику теплоэнергетического комплекса

страны; • как состояние защищённости граждан, общества и государства от угрозы дефицита

энергии и топливно-энергетических ресурсов; • как состояние общества и экономики, которое

позволяет поддерживать необходимый уровень энергопотребления; • как совокупность условий,

при которых отсутствует дефицит энергии; • как средство экономического и политического

воздействия и т.п. Однако ни одна из рассмотренных формулировок энергетической безопасности

не может быть принята в качестве базового понятия, поскольку не только не отражает сущности

энергетической безопасности, но и не содержит таких базовых основ, как энергетические интересы,

энергетические угрозы и энергетическая защита [23].

Формы участия общественности в энергетической безопасности выражаются в нескольких

аспектах.Конфликты интересов с одной стороны выражаются в взаимоотношении общественности

к экологическим вопросам, а с другой стороны ответственностью нефтегазового сектора[24].

Отношения государств по вопросам обеспечения их национальной энергетической

безопасности, в рамках которого будут созданы условия по предотвращению серьёзных

международных кризисов и конфликтов, связанных с добычей, торговлей, транспортировкой и

потреблением энергоресурсов, а также по снижению остроты существующих противоречий,

возникающих в условиях обострения международной конкуренции за энергоносители. В русле

этого подхода было предложено несколько определений ГЭБ. В частности О. Киндыбалюк

определила ГЭБ как «гарантию не угрожаемого состояния мировой энергетической системы,

связанной с производством, транспортировкой и потреблением энергоносителей,

преимущественно нефти и газа»[25]. С похожим определением выступает и К.В. Турсунов, который,

указывая на общие черты энергетической безопасности всех уровней, он руководствуется тем, что

«энергетическая безопасность – это состояние устойчивости экономических систем различного

уровня в условиях воздействия внутренних и внешних шоков» [26]. Однако важность вопросов

обеспечения энергетической безопасности и их потенциал для провоцирования серьёзных

мировых кризисов, на который мы указали ранее, дают основание расширить эти определения,

включив в них не только мировую энергетическую или экономическую системы, но и

международные отношения в целом.

А.И. Шумилина, «глобальная энергобезопасность может поддерживаться посредством

поиска компромиссов, направленных на сглаживание противоречий глобальных производителей-

экспортёров и потребителей углеводородов» [27].

Если всеобщее удовлетворение энергетических потребностей невозможно, то государства

мира хотя бы могут стремиться к сокращению числа острых международных кризисов, помимо

прочего затрудняющих и решение вопросов обеспечения их национальной энергетической

безопасности.

54

Если глобальная энергетическая безопасность будет эффективно обеспечена, то ее благами

сможет пользоваться неограниченное количество жителей планеты без создания дополнительной

нагрузки на ГЭБ. Напротив, если одно из государств современного мира (в наибольшей степени это

касается крупных и влиятельных государств) по собственному желанию откажется участвовать в

этой системе или будет иметь место попытка участников системы исключить одно или несколько

государств из этой системы, это будет иметь негативные последствия, как для всей системы

обеспечения глобальной энергетической безопасности, так и для национальной энергетической

безопасности отдельных государств, будь то государства, не участвующие в системе, или

полноценные участники системы. В силу этого можно говорить, что ГЭБ обладает основными

характеристиками глобального общественного блага (ГОБ), а именно, свойствами не

конгруэнтности в потреблении и не исключаемой в предоставлении [28] с точки зрения участников

мировой политико-экономической системы. ГЭБ является глобальным общественным благом,

«выгода от создания и существования которого распространяется поверх государственных границ».

Лауреат Нобелевской премии Пол Самуэльсон, определил общественные блага как «блага,

которыми могут пользоваться все в том смысле, что потребление каждого индивида не вызывает

уменьшения объёма блага.

Глобальные общественные блага принято подразделять на две большие группы. К первой

относятся так называемые конечные общественные блага, непосредственно удовлетворяющие те

или иные потребности глобального сообщества (например, сохранение мира, защита окружающей

среды и культурного наследия человечества). Ко второй – промежуточные глобальные

общественные блага, являющиеся наборами правил осуществления и регулирования тех или иных

видов деятельности на международной арене [29].

Энергетические интересы государства и его граждан, – безусловно, жизненно важные и

долгосрочные. Суть этих интересов сводится к рациональному использованию имеющихся

энергоресурсов и получаемых за их счёт всех видов энергии, а также к производству, сохранению и

накоплению энергетического потенциала и энергоресурсов высокого качества, в том числе и за счёт

альтернативных источников энергии. Особая роль в системе энергетических интересов отводится

научно-техническому прогрессу, поскольку именно он определяет уровень развития энергетики,

промышленности и транспортной системы страны и, в итоге, благосостояние граждан, подлинную

независимость, международный авторитет и экономическую мощь любого государства [30].

Энергетические угрозы. Угрозы энергетической безопасности государства и его гражданам бывают

реальные и потенциальные, они могут исходить как изнутри страны, так и извне. Внутри страны –

от отдельных физических и юридических лиц (и государства в целом), деятельность которых

значительно снижает, а в отдельных случаях и исключает производство, накопление и

рациональное использование топливно-энергетических ресурсов, внедрение результатов научно-

технического прогресса, тормозит поступательное развитие энергетики, промышленности и

транспортного комплекса, например, за счёт необоснованного завышения стоимости сырья,

энергоносителей и всех видов энергии. Под энергетической защитой понимаются различные

мероприятия по обеспечению энергетической безопасности страны, а также меры, направленные

на выявление, оценку и устранение реальных и потенциальных энергетических угроз.

Как известно, аксиомой является положение о том, что без участия государства невозможно

достичь желаемого уровня обеспечения энергетической безопасности (ЭнБ) предприятий сферы

энергетики.

55

Это могут быть потребители энергоресурсов, органы власти различного уровня, рынки

энергоресурсов и фонды, привлекающие инвесторов в сферу энергетики, системы органов надзора

и контроля различного уровня за деятельностью энергоснабжающих и энергопотребляющих

предприятий и другие структуры [31]. Они могут быть структурированы по ответственности перед

обществом и государством по десяти секторам обеспечения ЭнБ в энергетической сфере:

Сектор I – органы власти различных уровней (органы государственной власти; органы

местного самоуправления);

Сектор II – общество и общественные организации (общественные организации

производителей и потребителей энер-гетических ресурсов и услуг; торгово-промышленная палата;

профсоюзы; про-фессиональные союзы, ассоциации и объ-единения родственных и

поддерживающих отраслей, и организаций, и домашних хо-зяйств);

Сектор III – энерго снабжающая система (генерирующие компании; энерго сбытовые

компании; диспетчерская служба; сервисные службы; транспортирующие организации,

федеральная (ФСК) и межрегиональные сервисные службы (МРСК); ремонтные службы; добыча,

транспортировка и реализация природного газа; добыча и обогащение руды, фабрикация топлива,

генерация электроэнергии, обращение с отходами производства);

Сектор IV – отраслевая структура энергетики (электроэнергетика; гидроэнергетика; газовая

отрасль; нефтедобывающая отрасль; атомная энергетика; угольная отрасль; нетрадиционные

источники энергии);

Сектор V – энергопотребляющая система (жилищно-коммунальные организации;

промышленные предприятия; соцкультбыт бытовые организации; инфраструктура городов и

поселков);

Сектор VI – органы надзора и контроля (налоговые органы; учреждения юстиций; бюро

технической инвентаризации; правовые институты (налоговый и бюджетный кодексы и др.);

службы производственного ведомственного контроля; органы государственного контроля, надзора

и регулирования);

Сектор VII – рынки и фонды (рынок капитала; банки; фонды, привлекающие средства

инвесторов; гарантийные фонды, страховые организации; регулируемый рынок энергоресурсов;

балансирующий рынок энергоресурсов);

Сектор VIII – инвестиционное строи-тельный комплекс (застройщики, заказчики, инвесторы

(юридические лица); пред-приятия смежных отраслей; общестроительные и специализированные

организации; транспортные предприятия; предприятия стройиндустрии; предприятия строй-

механизации; предприятия строительных материалов; проектно-конструкторские организации);

Сектор IX – научно-исследовательские организации и вузы (вузы; отраслевые институты; НИИ

и КБ; инжиниринговые фирмы; консалтинговые фирмы);

Сектор X – международные организации (Всемирная торговая организация (ВТО); Мировой

энергетический совет (МИРЭС); страны ОПЭК; Европейская энергетическая хартия (ЕЭХ);

Инициатива по транспортировке нефти и газа в Европе (ИНОГЕНТ)) [32].

56

II.Энергетическая безопасность в контексте социального развития Республики Казахстан и

Республики Болгария

Энергетический сектор Казахстана является одним из ведущих звеньев социально-

экономической жизни страны. В данном секторе производится значительная часть промышленной

продукции, и страна в значительной степени развивается за счет экспорта энергоносителей. В связи

с этим очень важно определить основную стратегию устойчивого развития энергетики на

длительный срок. В настоящее время существует более 60 определений устойчивого развития,

затрагивающих его отдельные аспекты [33, с. 59].

Сегодня нефтегазовая отрасль как никогда переживает турбулентные времена.

Риски нефтяного богатства для Азербайджана и Казахстана высоки потому, что приток

нефтяных доходов совпал во времени с периодом государственного строительства. Регулирующие

и налоговые системы, которые служат для изъятия средств у населения и регулирования

коммерческой деятельности, находятся на стадии формирования.

Слабое управление значительно уменьшает шансы стран превратить свои социальные

затраты в улучшение социальных показателей. В то же время, изобилие нефтяных доходов снимает

потребность в улучшении управления. Слабые законодательные органы, судебная система и

политические партии не являются достаточно серьезным препятствием для влиятельных групп в их

стремлении прибрать к рукам управление государством.

В Казахстане прозрачность чрезвычайно важна для успеха работы фондов доходов от

природных ресурсов, но она также должна распространяться и на все другие доходы, полученные

от разработки нефтяных и газовых месторождений.

Модели общественного контроля над промышленностью:

Гражданское участие также означает, что коммерческая целесообразность не является

единственным критерием при принятии решений о том или ином нефтяном проекте. Одной из

моделей организованного гражданского контроля являются Региональные Консультативные

Советы Граждан (РКСГ), созданные на Аляске на волне общественного негодования из-за разлива

нефти в порту Вальдез.

Признавая угрозу изменения климата, в 1992 году страны присоединились к Рамочной

конвенции ООН об изменении климата (РКИКООН) в качестве средства международного

сотрудничества для борьбы с изменением климата путем ограничения повышения глобальной

температуры и устранения неизбежных последствий. Позднее был принят Киотский протокол, в

котором изложены обязательные для развитых стран целевые показатели сокращения выбросов.

Первый период действия обязательств по протоколу начался в 2008 и завершился в 2012 году.

Второй период действия обязательств начался 1 января 2013 года и завершится в 2020 году. 12

декабря 2015 года было принято Парижское соглашение; это соглашение ознаменовало последний

этап в оценке режима противодействия изменению климата ООН и было основано на работе,

осуществленной в рамках Конвенции. В этом соглашении представлен новый курс в глобальных

усилиях по борьбе с изменением климата. В Парижском соглашении признаются и приветствуются

усилия, предпринимаемые местными и региональными органами управления в области

разработки планов действия по борьбе с изменением климата, а также содержится призыв

57

активизировать их участие в Лимско-Парижской программе действий (ЛППД). Повышение

энергоэффективности является одним из основных способов решения будущих вызовов как для

стран ЕС, так и для стран Восточного партнерства. В рамках многостороннего подхода оно имеет

отношение как к действиям в связи с изменением климата, так и к обеспечению энергетической

без-опасности: наличие источников энергии, их доступность, развитие инфраструктуры,

экологические и социальные последствия, регулирование и управление [34].

Подтвердив роль энергоэффективности, ЕС признал ее в качестве одной из пяти своих

основных целей. В 2010 году в своей "Энергетической стратегии на период до 2020 года"

Европейская комиссия констатировала, что "энергетическая эффективность является наиболее

экономически эффективным способом снижения выбросов, повышения энергетической

безопасности и конкурентоспособности, обеспечения большей доступности энергии для

потребителей, а также создания рабочих мест, в том числе в экспортных отраслях

промышленности"[35].

В настоящее время Европейский союз работает над пересмотром своего законодательства об

энергоэффективности, с тем чтобы привести его в соответствие с обязательствами, взятыми на себя

в рамках Парижского соглашения. Европейский комитет регионов (CoR) принял постановление по

законодательным предложениям7 и готовит постановление на тему «Финансирование климата:

важный инструмент для осуществления Парижского соглашения », который также станет основой

участия де-легации CoR на РКИК ООН КС 23 в Бонне в ноябре 2017 года.

Информирование общественности обо всех операциях, связанных с ресурсами, имеет

решающее значение для обеспечения прозрачности в бюджетно-налоговой сфере. Невыполнение

этого требования было постоянным источником озабоченности и вызвало к жизни ряд

международных инициатив, направленных на повышение доступности этих данных для

общественности. ИОПДО является новой масштабной инициативой для содействия добровольной

публикации данных о платежах компаний государству, а также о поступивших государству доходах

от природных ресурсов. Вместе с тем важно, чтобы помимо сведений о текущих доходных

операциях органы государственного управления надлежащим образом отчитывались о

расходовании таких поступлений, о любых долговых или условных обязательствах, принятых под

залог природных ресурсов, о принадлежащих им запасах природных ресурсов и о КФД,

осуществляемой в связи с разработкой природных ресурсов [36].

Демократическое управление сильно зависит от компетентного общественного участия, но

даже в демократически зрелых странах такое участие зачастую не гарантировано. Много дискуссий

в гражданском обществе было посвящено понятию прозрачности, но мало внимания уделялось

концепции общественного участия.

Между этими двумя понятиями есть большая разница. Прозрачность означает просто то, что

общественность имеет неограниченный доступ к информации о правительстве и промышленности

и ясное понимание (или дословно «ясное видение») того, что делают правительство и

промышленность. Однако, прозрачность не означает, что общественность имеет действенный

голос в делах правительства и промышленности.

Даже в устоявшихся демократиях в отношениях между правительством, промышленностью и

общественностью существуют проблемы, которые не позволяют им служить общим интересам. И

58

хотя правительства и законодательные органы обязаны по закону работать в интересах

общественности, многие регулирующие агентства слишком тесно связаны с промышленностью,

которую они регулируют, и не обеспечивают эффективный контроль. В таких условиях

регулирующие и законодательные органы могут быть благосклонны к промышленности в ущерб

социальной, экологической и экономической справедливости. Одной из причин такого

предпочтения в пользу промышленности является то, что усилия по защите общественных и

потребительских интересов в основном плохо организованы, недостаточно финансируются и не

являются продолжительными, в то время как группы, представляющие корпоративные интересы,

хорошо организованы, финансируются и всегда представлены в правительственных кругах. Обычно

общественное мнение активизируется, когда имеет место очевидная и серьезная неполадка в

системе, например, разлив нефти, авиакатастрофа, финансовый кризис или предвыборная

кампания, но оно снова затихает, как только кризис или выборы проходят. Так что наш идеал

компетентной и активной общественности, восприимчивого к общественным нуждам

правительства и сотрудничающего промышленного сектора, которые все вместе работали бы на

защиту общественных интересов, на самом деле далек от действительной демократической

практики.

В нашей работе мы постарались выделить модель конструктивного диалога для преодоления

проблем энергетической безопасности со стороны всех участников процесса

В инновационное время в индустриальном секторе нефтегазовые компании для диалога

имеют возможность использовать Корпоративную социальную ответственность под формой ответа

на текущие и значимые вопросы для населения.

Общественность со своей стороны для достижения и получения благ от индустрии должно

правильно и конкурентоспособно защищать и получать блага от развития индустрии. Для этого

используется различные формы выражения общественного мнения. В идеале они имеют вид на

Консультативные Советы Граждан.

При помощи КСО можно проследить прозрачность и введения новых инновационных

возможностей со стороны нефтегазовых компаний.

В обществе руководители предприятий развивают различные отношения к социальной

ответственности. Аргументы «за»: благоприятные долгосрочные перспективы предприятия;

изменение потребностей и ожиданий широкой общественности; наличие ресурсов для поддержки

социальных проблем; нормальное обязательство вести себя социально ответственными.

Аргументы «против»: нарушения принципа максимизации прибыли; расходы на социальную

ответственность; недостаточный уровень (и желание) отчетности для общественности; отсутствие

способности решать социальные проблемы [37].

Противники КСО утверждают, что эта цепочка вводит в заблуждение бизнес и потребителей.

Так меняется роль бизнеса и основные цели экономического роста, при-были и желаний поменять

фундаментальную экономическую теорию.

Траектория развития практики КСО в странах Европейского Союза прошла путь от

одноразовых благотворительных акций к пониманию экономической значимости социальных

59

программ в долгосрочной перспективе, в конечном счете, к фундаментальному осознанию КСО как

неотъемлемой части современной деловой деятельности [38].

В странах Европы КСО уже давно является неотъемлемой частью как наднациональной, так и

национальной политики. Однако с 90-х годов прошлого века подходы и само понимание КСО

значительно изменились. До тех пор в большинстве европейских стран государство

руководствовалось принципами концепции "государства всеобщего благосостояния", власти

поддерживали нормы защиты прав работников, охраны труда и окружающей среды, социального

обеспечения и т.д. [39, С.49]

Как и во многих процессах в ЕС, современная КСО-система является результатом совместных

усилий предприятий и высших интеграционных институтов. На наднациональном уровне начало

европейской системы КСО было сформировано в 2001 году. Именно тогда Европейская комиссия

опубликовала «Зеленую книгу ЕС», с этого этапа создается «Европейская система КСО» [40]. Еще в

2004 году был опубликован первый доклад по разработке КСО на основе этого документа.

С 2002 года в ЕС проводятся международные форумы по КСО, и каждый год интерес к этой

теме растет. Помимо европейского права на наднациональные корпорации, способствующие

развитию системы КСО в Европе, должны быть включены такие инициативы международных

организаций, как Глобальный договор ООН, рекомендации ОЭСР для многонациональных

корпораций, программа для развития ответственного бизнеса Всемирного банка и т.д.

Параллельно европейский бизнес активно занимается идеями и практиками КСО. В 1995 году

была создана социальная платформа-организация, объединяющая 40 европейских НКО [41].

Основной целью является развитие социального измерения Европейского союза и построение все

более широко развитого общества. А в 1996. европейский бизнес-создать сеть CSR Europe,

объединяющей около 60 мультинациональных компаний. В 2006 году была создана организация -

Европейский альянс КСО, объединяющая 32 предприятия и 26 бизнес-ассоциаций. Европейский

союз поддерживает существующие программы КСО и инициирует новые [42, c.73].

Подход к типологии в модели КСО, основанный на роли государства в регулировании и

поддержке программ КСО. Эта типология была впервые предложена Европейской ассоциацией

бизнеса: [43]

* партнерская модель (Дания, Финляндия, Нидерланды, Швеция): стратегиями партнерства

во всех областях, в том числе вопросы занятости;

* бизнес-модели в обществе (Ирландия, Великобритания)

* устойчивость и гражданство (Германия, Австрия, Бельгия, Франция, Люксембург):

социальный контракт, с акцентом на устойчивое развитие.

Исследования показывают, что европейская модель КСО не является открытой линией

поведения компании и отличается от американских моделей наличием государственного

регулирования социальной ответственности. Эти действия американских компаний, которые

традиционно относятся к КСО, в европейских моделях, регулируются государством в виде

подходящих законов, стандартов и норм [44].

60

Ряд экономистов называют европейскую версию КСО "корпоративной способ-юностью к

социальному реагированию"[45]. А. Крейн. и д. Матен отличает европейскую модель КСО от

американской[46]:

— в дополнение к прибыльности бизнеса и его ответственности по отношению к акционерам,

экономической составляющей пирамиды КСО включает в себя ответ-сдвоенность перед

собственным персоналом и местным сообществом на территории присутствия;

- юридическая ответственность является основой для любой формы социальной

ответственности в странах Европейского союза. В этом случае бизнес рассматривает государство

как учреждение, которое выполняет принятые правила поведения;

- этическая ответственность европейских компаний включает в себя множество проблем

социального, недоверия и их решению в частном секторе;

- участие в благотворительных акциях осуществляется компаниями Европейского союза

посредством юридически закрепленных механизмов [47].

В этом контексте мы рассмотрим Развитие КСО в Болгарии

После присоединения Болгарии к Европейскому союзу компании проявили большой интерес

к корпоративной социальной ответственности. Болгарские корпорации начали применять

принципы и политику социального реагирования в своем управлении, хотя на данный момент их

все еще мало.

Глобальный договор Организации Объединенных Наций в Болгарии в январе 2003 года. под

эгидой президента Първанова. С самого начала в Болгарии глобальный договор объединяет- более

120 компаний в неформальной сети. Болгарская сеть Глобального договора является

неофициальной Ассоциацией компаний, неправительственных организаций и академических

институтов, которые разделяют принципы Глобального договора и применяют социально

ответственную практику; они стремятся обменяться опытом, инициировать диалог или партнерские

отношения с другими лицами, такими как правительство, местные органы власти, организациями

трудящихся, организации гражданского общества и академические институты. Для укрепления и

улучшения роли сети Глобального договора в Болгарии в 2006 году. введена структура управления,

состоящая из консультативного совета и секретариата. В период 2009-2010г. члены нарушили

институциональную основу для будущего организационного развития. В результате этого

Ассоциация "Болгарская сеть Гло-бального Договора ООН" была зарегистрирована 10 сентября

2010.

Еще одна международная инициатива, в которой участвует Республика Болгария,-это

разработка международного стандарта ISO 26000-"руководящие принципы социальной

ответственности", который дает рекомендации по основополагающим принципам и вопросам КСО,

а также способам ее внедрения в одну организацию. По сути, стандарт применим ко всем видам

организаций, включая государственные, неправительственные и бизнес-организации. Цель состоит

в том, чтобы помочь организациям достичь взаимного доверия с заинтересованными сторонами

путем улучшения результатов их деятельности, связанной с социальной ответственностью.

61

Начало исследования роботы КСО в Казахстане описано в роботах А. Артемиева, Н.Касенова,

И. Линдберг [48].

Авторы аналитического обзора рекомендуют изменять процессы принятия решений, чтобы

государство отказалось выполнять основную роль, а компании и местные сообщества активно

участвуют в этих процессах. Кроме того, подчеркивается, что КСО должен обязательно связываться

с основной деятельностью компании, а проекты КСО должны рассматриваться с одинаковой

строгостью в отношении производительности, проверок и отчетности. Аналитический отчет о КСО в

Казахстане с 2012 года это подтверждает, что одним из препятствий для создания хорошей

политики КСО является требование для внебиржевых социальных инвестиций.

Процесс осуществления этих инвестиций, по мнению некоторых наблюдателей, недостаточно

прозрачен, и это увеличивает риск взяточничества и коррупции [49].

Исследование центра научных исследований «САНДЖ» 2013 года – одно из крупнейших в

Казахстане и включает в себя различных областях бизнеса и размеров предприятия. Среди

наиболее важных наблюдений этого исследования-низкая осведомленность сотрудников о

содержание понятия КСО и ее идентификации, как благотворительность, незначительный рост

осведомленности о практике КСО среди представителей бизнеса (в течение 5 лет-3%), внедрение

КСО на предприятия по причине получения руководящих принципов от правительства, а также

нежелание внедрения практики КСО из-за отсутствия стимулов со стороны государства [50].

Следуя мировой практике, Казахстан не имеет отдельных законов, регулирующих КСО. В этом

случае каждая из областей КСО фрагментировано подпадает под определяемые нами

нормативные акты. Основные права человека, включая права на свободный и безопасный труд,

отдых и трудовые споры, закрепились во Всеобщей декларации прав человека.

Что касается законодательных документов, которые конкретно касаются социальной

ответственности бизнеса, Закон РК "О частном предпринимательстве" дает определение

социальной ответственности бизнеса.

В Казахстане существует ряд государственных стандартов, которые не являются

обязательными, но их применение считается хорошей практикой среди компаний. Такие

национальные стандарты включают в себя социальную ответственность. Требования (CT РК 1352-

2012), принятые с 1 января 2014 года, в основе которых Международный стандарт SA 8000:2008 и

цель которого заключается в обеспечении-щита, уважения в отношениях и безопасности

работников, а также, за исключением случаев нарушения прав человека в процессе трудовых

отношений [51, стр. 19].

Казахстанские фирмы участвуют в глобальном договоре (Глобальный договор) и

подготавливают нефинансовые отчеты, совместно с Глобальной инициативой отчетности.

Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) предоставляет руководящие

принципы развития КСО в Казахстане.

Энергетическая безопасность Болгарии, но и всего европейского континента,

в значительной степени определяется сложными отношениями в треугольнике Европа-

Россия-США.

62

Наряду с этими тремя мощными центрами силы, однако, в „великой энергетической игре»

немаловажную роль играет и ряд других "актеров": Китай (к которому Москва пытается

диверсифицировать свой экспорт природного газа); центрально азиатские государства

Казахстан, Узбекистан и Туркмении-стан; Азербайджан (страна, на которой Болгария

возлагает большие надежды на свою энергетическую диверсификацию); Иран; Турция.

Политическая обстановка в Ираке на данный момент слишком нестабильна, чтобы быть

рассматривается как потенциальный источник альтернативных источников энергии для Болгарии.

Также важна проблема делимитации Каспийского моря между Россией, Ираном, Азербайджаном,

Казахстан и Туркменистан в качестве основного мотива для споров является борьба за

энергетические ресурсы.

Почти все перспективы для Болгарии в области энергетической безопасности и

энергетическая дипломатия требует совершенствования навыков политиков и переговорщиков по

энергетическим вопросам для получения максимальных преимуществ от взаимодействие

энергетической "шахматной доски“. Для этого необходимо Болгарии развивать профессиональный

национальный аналитический потенциальный между центрами силами и между другими

странами.

14 ноября 2006 года, Указом Главы государства Республики Казахстан была одобрена

Концепция перехода Казахстана к устойчивому развитию на 2007-2024 годы. Новая программа

развития страны разработана в соответствии с международными обязательствами страны,

подписавшей Программу действий по пере-ходу мирового сообщества к устойчивому развитию -

Повестку дня на XXI век. В документе в качестве единого целого рассматриваются три вектора

развития Казахстана - экономический, социальный и экологический. Одними из основных

принципов перехода к устойчивому развитию являются экономический прогресс в результате

активного внедрения высоких технологий в экономику страны и повышение эффективности

использования ресурсов. Приоритетным для перехода к устойчивому развитию принято считать

внедрение устойчивых моделей производства и потребления; использование новых и

экологически безопасных технологий; развитие устойчивых транспортных систем; энерго

эффективность и энергосбережение [52].

Необходимость решения задачи обеспечения энергетической безопасности государства в

настоящее время приобретает чрезвычайную актуальность в связи с напряженностью топливно-

энергетического баланса в большинстве своем энерго дефицитных ресурсов, старением и

нарастанием физического и морального износа оборудования, ограничением объемов

реконструкции и развития основных фондов ТЭК. Все это в результате может привести к энерго

кризису, который в свою очередь ограничит экспорт нефти и газа для «для энерго безопасности

мирового сообщества» и связано с дефицитом мощностей, дефицитом энергоресурсов, высокой

энер-гоемкостью экономики и дефицитом финансовых ресурсов.

Согласно Алдиярову Б., энергетическая независимость конкретной страны традиционно

оценивается доступностью требуемого вида энергии в требуемом количестве их востребования за

счет собственных ресурсов страны по этому виду энергии в рассматриваемом периоде в широком

диапазоне изменения внутренних и внешних условий. При такой формулировке основными

показателями энергетической независимости будут:

63

• достаточность и доступность первичной энергии для потребностей экономики страны;

• достаточность производительности оборудования по преобразованию первичной энергии

в другие виды энергии по каждому из них;

• достаточность производительности транспортной инфраструктуры для каждого вида

энергии (первичной и/или преобразованной);

• экологическая приемлемость добычи, преобразования и потребления энергии различных

видов и форм.

Энергетическая независимость является мощнейшим механизмом обеспечения

энергетической безопасности страны и гарантией энергетической устойчивости развития по

отношению к внешним факторам [53, с. 36].

Факторы энергетической независимости, которые обеспечивают доступность требуемого

вида энергии в требуемых объемах в любом регионе, являются основными показателями

энергетической безопасности по отношению к внутреннему воздействию. Эти же факторы

характеризуют устойчивость энергетики страны к внешним условиям. Энергетическая безопасность

наряду с факторами, влияющими на энергетическую независимость, определяется также и ценовой

доступностью каждого из видов энергии. Эти формулировки показывают, что эти определения -

независимость, безопасность, эффективность и устойчивость в энергетике, придостаточной разнице

тесно переплетены и оказывают-ют взаимное влияние. Общие принципы устойчивого развития

включают требования обеспечения интересов будущих поколений и сохранения окружающей

среды. Основными параметрами, определяющими устойчивое развитие энергетики по этому

принципу, считаются:

• мировой уровень экономической и технической эффективности во всем цикле

энергетического комплекса страны;

• уровень воздействия энергетики на окружающую среду, обеспечивающий

самовосстановление;

• внутренняя политика, направленная на обеспечение доступности количества всех

требуемых видов энергии всем социальным группам населения не ниже определенного

социального минимума;

• допустимый уровень неравномерность потребления по регионам;

• оптимальная институциональная структура энергетического комплекса;

• участие в международных энергетических рынках.

При рассмотрении устойчивого развития энергетики традиционно анализируется состояние

страны по источникам первичной энергии, по возможности их преобразования в другие виды

энергии, по возможностям транспортирования различных видов энергии во все регионы страны, по

объемам и эффективности потребления каждого из видов энергии.

Заключение

64

В заключении можно сформулировать следующие основные выводы: 1.Изъеснена сущность

энергетической безопасности в контексте социального развития государства.2.Описаны механизмы

участия общественности в развитии нефтегазового сектора Республики Болгарии и Республики

Казахстан.3. Охарактеризованы механизмы восприятия Корпоративной социальной

ответственности для создания положительного имиджа нефтегазового сектора, что в свою очередь

влияет на спокойствие энергетической политики государств.

Литература

1. Borovskiy, Trachuk, 2015 2. Мясникович М.В., Пузиков В.В.Национальная безопасность Республики Беларусь.Минск.

3. Энергия и безопасность: на пути к новой внешнеполитической стратегии / . Ян Х. Калицки, Дэвид

Л. Голдуин. Вашингтон – Балтимор: Вудро Вильсон сентер пресс и Джон Хопкинс юниверсити пресс,

2005. – 604 с.

4. Морозов В.В. Стратегическое инновационное управление в электроэнергетике / В.В. Морозов. – М.:

Альфа – М, 2004. – 258 с.

5. Пожарницкая О.В.,Шарф И.В., Цибульникова М.Р.,Матюгина Э.Г., Романюк В.Б., Вединская О.В.

Современные тенденции развития нефтегазового комплекса. Изд-во Томского политехнического

университета, 2015. –166 с

6. Энергосбережение какфактор повышения энергобезопасности государств - членовСНГ: [Электрон.

ресурс] // Строительство и недвижимость: сайт. – URL: http://www.nestor.minsk.by/sn/2001/39/

sn13906.html/

7. КосовЮ.В.Энергетическая и экологическая безопасность. Канализусовременных концепций / Ю.В.

Косов, А.В. Торопыгин // Евразийская интеграция: экономика, право, политика. – 2009.- № 6. – С. 50-

55.

8. Ергин Д. Старые вопросы, новые ответы: [Электрон. ресурс] / Россия в глобальной политике. –2006.–

№1.– Режимдоступа: http://www.globalaffairs.ru/numbers/18/5299.html

9. Зеркалов Д.В. Энергетическая безопасность. / Д.В. Зеркалов. – К.: «Основа», 2009 – 161 с. 6.

10. Жизнин С.З. Российская энергетическая дипломатия и международная энергетическая безопасность

(геополитика и экономика) / С. З. Жизнин // Вест. Российского государственного ун. им. Канта. – 2010

– №1. – С.48-60.

11. Энергосбережение какфактор повышения энергобезопасности государств – членовСНГ: [Электрон.

ресурс] // Строительство и недвижимость: сайт. – URL: http://www.nestor.minsk.by/sn/2001/39/

sn13906.html/

12. Энергия и безопасность: на пути к новой внешнеполитической стратегии / под ред. Ян Х. Калицки,

Дэвид Л. Голдуин. Вашингтон – Балтимор: Вудро Вильсон сентер пресс и Джон Хопкинс юниверсити

пресс, 2005. – 604 с.

13. Мальцева П.Н. Система государственного управления энергетической безопасностью Северного

региона. Санкт-Петербург.2012

14. Шлычков В.В. Энергетическая безопасность как фактор устойчивого экономического развития / В.В.

Шлычков // Энергетика Татарстана. – 2008. – №3. – С. 65-72.

15. Морозов В.В. Стратегическое инновационное управление в электроэнергетике / В.В. Морозов. – М.:

Альфа – М, 2004. – 258 с.

16. Воробьева И.П.Государственное регулирование национальной экономики : учебное пособие / науч.

ред.Нехорошев Ю.С. – Томск Издательский дом ТГУ, 2014. – 292 с.

17. Ершов Ю.А. Глобальная энергетическая безопасность и интересы России.Москва.2009

18. 79-ая статья Договора о Евразийской Экономическом Союзе // Сайт Евразийской Экономической

Комиссии (электронный ресурс).

Режимдоступа:http://eec.eaeunion.org/ru/act/energetikaiinfr/energ/Documents/раздел%20ХХ%20Энергет

ика%2 0Договора%20о%20ЕАЭС.pdf.

65

19. Афонцев С.А. Политические рынки и экономическая политика. М., 2010. С. 266. 20. Heubauma, Biermann, 2015

21. Salygin, Guliev, Mustafinov, 2016

22. Батаева Б.С. 2017Сотрудничество государства и бизнеса для решения социальных проблем:

коллективная монография. С. 66.

23. Дубровин Е., Дубровин И. Энергетическая безопасность как важная составляющая национальной

безопасности. URL: http://www.eprussia. ru/epr/170/12776.htm (дата обращения: 20.01.2021).

24. Брянцева Л.В. Системная методология технологических процедур сбалансированного управления

развитием перерабатывающих организаций // Вестник Инжекона. 2008. № 22.

25. Издание Организации Объединенных Наций Подготовлено Департаментом по экономическим и

социальным вопросам. Организация Объединенных Наций, 2020 год

26. Дашкевич В.Ф. ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ЗАВИСИМОСТЬ БЕЛАРУСИ: ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ

ЭКОНОМИКИ И ОБЩЕСТВА. Минск Издатель И.П. Логвинов 2005

27. X ВСЕРОССИЙСКАЯ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ. «Актуальные проблемы

развития нефтегазового комплекса России».2014 г.

28. Пахомов Н. В. Политика России в обеспечении глобальной энергетической безопасности.Москва.2016

29. Медведева С.,Томашова И. «Концеп-ция глобальных общественных благ в современных

международных отно-шениях»,Москва,2010

30. Жизнин.С.З. Российская энергетиче-ская дипломатия и международная энергетическая безопасность

(Геопо-плитика и экономика)

31. Половнев С.В..О формировании целевых интересов в сфере обеспечения энергетической безопсности

32. Портер М. Конкуренция. СПб.: Вильямс,2002.

33. Цалик С.Каспийские нефтяные доходы.Кто окажется в выйгрыше?, Институт Открытого Общества,

2003 г.

34. Афонцев С.А. Политические рынки и экономическая политика. М., 2010

35. Европейска енергетическа харта

https://ec.europa.eu/energy/sites/ener/files/documents/2011_energy2020_en_0.pdf

36. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ВАЛЮТНЫЙ ФОНД.Пособие по обеспечению прозрачности доходов от

природных ресурсов (2007 год)

37. Бикеева М.В.2017 Механизмы реализации корпоративной социальной ответственности в европейском

Союзе, Экономические исследования и разработки. №2. С. 144-150.

38. «О принципах корпоративной социальной ответственности 2006 г.» Комитет Ассоциации Менеджеров

по корпоративной ответственности

39. Роль государства в экономическом росте и социально экономических реформах. Доклад ООН о

развитии человеческого потенциала в РФ 2002/2003. Москва «Весьмир» 2003 136 страниц. Раздел

«Позитивные эффекты от участия в социальных инициативах». С.28

40. European Industrial Relations Observa-tory: CSR Basic Search Results [Electron-ic source] URL:

http://search.eurofound.europa.eu/search

41. Плотникова Е.Б., Германов И.А..Корпоративная социальная ответственность: становление практик и

концептуализация понятия (западный и российский опыт) Вестник Пермского университета. Серии:

История и Политология. 2009г.С. 13-19.

42. Social Platform. [Электронен ресурс] - Режим на доступа: http://www.socialplatform.org/

43. Батаева Б.С. 2017Сотрудничество государства и бизнеса для решения социальных проблем:

коллективная монография. С. 66.

44. Плотникова Е.Б., Германов И.А., Плотникова Е.В. 2009г.Корпоративная социальная ответственность:

становление практик и концептуализация понятия (западный и российский опыт) Вестник Пермского

университета. Серии: История и Политология. С. 13-19.

45. Crane A., Matten D. Business Ethics – a European Perspective. Oxford University Press, 2004. – pp. 427-451

46. European Industrial Relations Observatory: CSR Basic Search Results [Electronic source] URL:

http://search.eurofound.europa.eu/search

47. Бикеева М.В.2017 Механизмы реализации корпоративной социальной ответствен-ности в

европейском Союзе, Экономиче-ские исследования и разработки. №2. С. 144-150.

66

48. Корпоративная социальная ответственность в Казахстане. 2013 г. Ситуация, проблемы и перспективы

развития, Центр исследований «Сандж», 2013 г.

49. Social Platform. [Электронен ресурс] - Режим на доступа: http://www.socialplatform.org/

50. Артемьев.А, Касенова.Н ,И. Линдберг. .2012 Корпоративная социальная ответственность в

Казахстане: от обязательств к стратегическим инвестициям.

51. Благов Ю.Е. 2004 Концепция корпоративной социальной ответственност

52. Батаева Б.С. 2017Сотрудничество государства и бизнеса для решения социальных проблем:

коллективная монография. С. 66.

53. Сафрончук М.В.2017 Социальная ответственность корпораций и общественное благосостояние

(экономико-теоретический анализ) /.с. 46-55.

67

The power dynamics of Russia’s, Iran’s and Turkey’s relations- The teeter-totter of

a constant disbalance

Mario Rusinov

The Syrian civil war that broke out in 2011 gave the opportunity for a redefinition of the

role of the regional and global players in the Middle East and North Africa. While the United

States, in the face of the Barack Obama administration were reluctant to act directly, because of

the electoral cost they had to pay, Russia, Iran, Turkey, and a number of non-state actors took

part in the conflict in an attempt to make immediate profits in the zero-sum game.

Using the peace talks held in Astana, Kazakhstan, Russia, Iran and Turkey made an

effort to introduce a new image of themselves to the world- on one hand to present each one

of them as a significant player on the international stage, and on the other as a political trio,

which can impose and projects power together with serious claims to construct the post-

military peace in Syria. The civil war "became" a kind of a “teeter-totter” that balances the short-

term harmonized interest of this ad hoc coalition. With the emergence of the serious internal

problems in the countries, the deepening of the conflict in Libya, The Nagorno Karabakh conflict,

as well as the fundamental disagreement between the three as to what Bashar Assad's fate should

be, the "teeter totter" seems to be fragile. Can it last and what does it mean?

Methodology, hypothesis, and prerequisites

The following work is built on the paradigm of realism and zero-sum game analysis. The

author reasons in the dimension of the concept of the multipolar world. The scientific subject is

the power dynamics, amongst the above-mentioned countries – Russian Federation, the Islamic

Republic of Iran, and the Republic of Turkey. The scientific questions, that the essay rises and will

examine thoroughly are:

Can we think of Russia, Iran, and Turkey as a coalition in the period, marked by the

emergence of the Syrian civil war and the subsequent events?

What are the consequences of that for the rest of the world?

Is the coalition sustainable, based on clash/conflicts of interest in different parts of the

worlds amongst the three?

68

The methodology would rely on qualitative analysis of the on-going conflicts in the

international relation as well as a brief analysis of the political (in terms of current politics, but

also long-lasting cleavages) and economic situation in the different countries.

A few words for the multipolar world and the importance of it to the topic

It is now a common concept in the academic world, that the international system is headed

towards multipolarity. For example, Kissinger claims, that the world would slip from unipolar US

hegemony to one with 6 power centers- US, Japan, Russia, EU, India, and China, with its emerging

economic might and growing political power and military capabilities, alongside with different

regional powers. What Kissinger considers as a plausible problem, is the lack of experience of the

different participators of the world order in the balance of power system. (Kissinger 1994)

Brzezinski discusses “the changing distribution of global power from West to the East”

with China in charge, which has become significantly more apparent after the global financial

crisis from of 2008.

Kagan presents the idea, that the XXI century would have a “new configuration of power

is reshaping…one superpower and many great powers” and an ideological battle between

democracy and autocratic regimes in which China’s successful model would attract and

consolidate junior autocratic regimes, which would eventually challenge the western concept and

would bring conflicts. (Kagan 2008)

Such analyses are built on the perception that international relations are dependent on the

balance of power. When the latter is threatened new conflicts arise, because of the ambitions of

different powers to get to a better place in the system. The author of the current work believes that

such theoretical framework has the capacity to explain the current more aggressive behavior in

recent times.

Iran - the regional player with great ambitions and great challenges

The Islamic Republic of Iran is objectively in the most difficult position of the "trio". On

one hand, because of their difficult economic situation. In 2018, the United States withdrew from

The Iran nuclear deal framework. What followed was a series of unilateral

US economic sanctions[1] , the last of which became a fact in September 2020[2] The

sanctions had a serious effect on the Iranian oil trade. According to the CEIC data, the volume of

its sales dropped from nearly 1,900 barrels per day to 650 immediately after the sanctions took

69

place. [4] . In addition, oil entered a period of a record low price[5] since the end of 2014. Iran is

the fifth-largest producer of "black gold" in the world[6], and according to data from the World

Bank as of 2017, oil sales account for as much as 15.6 percent of their GDP.[7] Another

aggravating factor for the economic situation of Teheran is the damage that Iran took, both in

economic and in health plan the by pandemic COVID-19. [8] Something that the political elite has

been heavily criticized for. Amid the bad economic situation, the country faces internal

pressure. Since November 2019 up to now, there have been a number of protests, leading to more

than 1,500 victims.[9] In an attempt to overcome the economic crisis, Hassan Rouhani, the Iranian

president, is embarking on a deal between Beijing and Tehran, in which the Chinese government

has committed to more than 280 billion in investments in return of the construction of a Chinese

military base on Iranian soil and 25 years of guaranteed oil supplies. [10][11][12] There is also

evidence of an exchange of oil for gold between Venezuela and Iran [13] . These

two actions show that the only way out of isolation for the time being for the Islamic Republic

is to seek a connection with other authoritarian regimes.

In terms of internal affairs, Iran is at the beginning of a process of changing its

supreme leader Ayatollah Khamenei (the strongest figure in the Iranian model, the supreme leader

is a formal head of state, supreme commander and has direct powers in the executive and

legislature). The latter is of an old age. The respected scientific journal for geopolitical

analysis Strategic survey [14] notes that an informal procedure has now been launched to find his

successor. In practice, this leaves the country with three alternative scenarios:

1) The next supreme leader of Iran will be a tougher hardliner, i.e., further escalation of the country's

behavior abroad and staggering towards stricter adherence to religious dogmas

2) Preservation of the status quo

3) The election of a more liberal successor, who will soften the approach towards the West and the

regional contenders

The first and second scenario, however, are much more likely to take place. The choice of

an unsuitable candidate will lead to significant deterioration of the situation of the country, both

externally and internally.

Israel's behavior is another important marker of Iran's situation abroad. One of the first

countries to stand behind the Syrian president was Iran. This happened in the context of the

regional struggle for supremacy with Saudi Arabia and Israel, as an attempt of the Islamic Republic

70

to deploy troops and pro-Iranian paramilitary militias as well as equipment, outside its border. In

response, Iranian bases and targets have been hit hard over the past few years. In this regard, some

analysts note the increased intensity of Israeli attacks, as well as their bolder implementation. In

other words, the attacks on Iranian targets in broad daylight are unprecedented.[15] Another no

less significant, albeit cumbersome, process is underway - the warming of relations between the

Arab states of the Middle East and Israel. For example, Bahrain and the United Arab Emirates

have signed peace agreements with the state of Israel, presumably in an attempt to warm relations

with the Western world, and the United States in particular. [16] In practice, this meant

increasingly abandoning the mythologem of the Arab world against the Jewish state and making

it a more acceptable ally. A number of other countries in the Middle East and North Africa are

sending signals to warm relations, including Saudi Arabia, Morocco, Sudan, Egypt

and others.[17] . This process must also be seen as a profound consolidation against the Persians,

where the latter increasingly displaced the antagonistic image of the Jews among the Arabs. Israel's

growing readiness to annex parts of the West Bank and the US President Donald Trump's need for

victory before the election also had a direct bearing on the process, in the sense that Israeli policy

is becoming bolder.[18] [19] Due to its weaker international position and domestic problems,

Iran is the weakest position on the negotiating table amongst the three countries.

Russia, Turkey, and Iran in Syria. The points of confrontation.

Abroad, the prospects for the Islamic Republic are also not promising. On the one

hand, it seems that their interests diverge drastically from those of the Russian Federation. While

the latter has expressed a growing desire to end the conflict in Syria and even reduce the role of

incumbent President Bashar al-Assad, Iran needs the conflict to continue so that it can continue to

deploy its militias, in order for them to gain experience on the ground, and also to keep Assad

dependent. Russia's calculation, however, is different. At the moment, they do not have the

capacity to rebuild Syria, and in this regard, a significant desire to do so. An estimation of the cost

for rebuilding and reconciliation of Syria is estimated by The Atlantic to be no less than 250

billion US dollars[20]. From the Russian perspective, Moscow partially achieved its goals - to

show itself as a global power challenging the US hegemony, to build and expand its military

capabilities in Syria (Military base in Tatrus, Air Force Base in Hmeymim etc.)[21] and

reached an agreement for the exclusive production of Syrian oil by Russian

companies. [22][23][24] Therefore, as the Guardian newspaper noted, Russia's efforts are focused

71

mostly on establishing and maintaining a leading role in the construction of the new Constitution

of Syria, rather than actively engaging into the actual reconstruction of Syria [25]. Furthermore,

Reuters quoted Vladimir Putin, speaking [26] on "the need for a faster resolution of the conflict"

and that "they support the armed opposition in the fight against ISIL". For Moscow, the time to

focus on other strategic goals, regardless of the willingness of its partners and the price they

have to pay for achieving this role has come. This strategic line can also be seen from the

decelerated positive attitude towards the Kurdish minority and the stands of Russian officials that

the Kurds must be protected by the new constitution, which comes into direct conflict with the

interests of Assad[27]. The Kurdish question could be an "apple of discord" between Ankara

and Moscow, as well. Although the latter's behavior is ambivalent, with the declared support often

being just formal and Russian troops "turning a blind eye" to Ankara's attacks on Kurdish

forces. [28] [29], it is nevertheless an important part of the Russian Federation's goals, since

the Kurds remain one of the few US allies in Syria and attracting them would be a major blow to

Washington. Ankara, on the other hand, fears the creation of a body similar to Iraqi Kurdistan on

its border. The Kurds are the largest minority in Turkey, being estimated to be up to 20 percent of

the population, simultaneously being extremely compact, located mainly in Anatolia. A region that

has been economically neglected compared to other regions of Turkey since the time of Kemal

Ataturk. Their struggle for political representation is long and large-scale, and the demands for an

autonomous region of some of their representatives are a serious challenge for the central

government of Turkey.

Under the pretext of defeating extremist groups such as ISIL, in 2018. Operation Olive

Branch was launched in eastern Syria. However, there are strong arguments that the operation is

rather a de facto mission for taking control of Kurdish occupied territories by counterbalancing the

possibility of a new Kurdistan. In addition, the occupied territories are also likely to be used

for exchange in subsequent negotiations on Syria's future, so preserving them is of

paramount importance to Turkey. A new agreement for a ceasefire in the northeastern region

of Syria Idlib was signed between Russia and Turkey, on March the 5th, this year. The latter states

that 12 miles of protected area will be created, in order to reduce the flow of Syrian refugees at the

border with Turkey, as well as parts of the recaptured territories by the Syrian government will be

recognized by Ankara. [30] [31] The agreement, however, will have to balance those interests of

Turkey and the desire of Assad to fully master the territory of Syria.

72

Libya - the arena of geopolitical interests

2000 km. away from Syria, the Russian Federation and the Republic of Turkey were

involved on both sides of a heated conflict. Russia, France, the UAE, Saudi Arabia, and until

recently, Egypt have sided with Gen. Haftar - a high-ranking general in the Libyan army during

the regime of Muammar Gaddafi, and on the other hand the so-called Government of National

Consent in Tripoli[32] [33], which enjoys the support of Turkey, Qatar, Italy, the UN, and

others. Huge oil and natural gas reserves are at the heart of international involvement in the

conflict. Libya is ranking the 9th country by the volume of its discovered oil reserves and the 22nd

in the world in terms of natural gas reserves. [34] [35] France and Italy defend the interests of their

mining companies, while Turkey fights (and achieved some success) to get direct access to the

resources of Libya[36] [37] [38] [39] [40]. Ankara is currently in advanced stages of negotiations

with Tripoli for the long-term use of two military bases.[41] One of which is the one in Misrata, a

strategic point in the Mediterranean, which in turn could act as a leverage Turkey in the conflict

over Cyprus' economic zones and shelves .[42] The deal between Turkey and the UN-backed

Libyan government is effectively challenging Greece's and Cyprus ' claims for their economic

space, allowing Ankara to acquire deposits to satisfy itself. [43]. A prospect that worries Moscow ,

because Turkey up until recently was a big "customer" of Russian gas, but this changes with a

rapidly decreasing pace - about 52% of Ankara's total consumption was imported from Russia[44],

and for 2019 that number shrunk to 44%. That has economic but importantly political

consequences since it makes Turkey more independent and therefore more autonomous part of

the "trio" - Tehran, Ankara, Moscow. Furthermore, informal sources claim that the agreement

between Tripoli and Ankara allows direct intervention in Libya if Turkey decides that its interests

are harmed. [45]

With the fall of several key military sites [46] Haftar's chances are diminishing, and

the General is clearly aware of this, as in September he announced the lifting of the blockade of

oil and gas refineries, which have been blocked since January 2020. [47] [48], and declared

readiness for peace negotiations with the mediation of Egypt.[49] A cease-fire was agreed on in

late October, and negotiations for an interim setup before presidential and parliamentary elections

on Dec. 24, 2021 are continuing.3132

31 https://news.un.org/en/story/2020/12/1080272 32 https://www.aa.com.tr/en/africa/italy-s-pm-discusses-developments-in-libya-with-haftar/2080901

73

Turkey's future and its power to impose interests in the ad hoc coalition are improved

by the recent positive (for them) outcomes in Libya and Nagorno Karabakh. Libya's

internationally recognized government voiced its support for U.N.-led talks promoting peace and

dialogue but underlined that putschist Gen. Khalifa Haftar should not have an equal role in the

country's future33

Turkey - On its way to autocracy

Turkey's development trajectory is reminiscent of Iran’s. Similarly, in an effort to take

regional leadership, it entered in a spiral of sanctions. In 2019, the United States imposed such,

due to a deal between Ankara and Moscow for the purchase of S-400, a Russian anti-aircraft

complex with long and medium range[50]. Because of its dispute with Greece over the exact size

of its economic zones and shelves[51], The European Union is also discussing the imposition of

sanctions on Turkey[52]. As a result, the Turkish lira collapsed systematically, reaching record

lows. According to the World Bank, Turkey's gross domestic product shrank from 950 billion in

2013. to 754 billion in 2019, which marks a significant decline[53]. The data for this year will

probably be more unpleasant for Ankara because of the outcome of the Covid-19 pandemic. The

Neo-ottoman ambitions of Recep Tayyip Erdogan are causing quite the expense. The electoral

support for him is shrinking and thus in the local elections in 2019, his party lost almost all major

cities in the local elections [54]. Two remarks should be made here:

1) Regardless of the statement above, Erdogan still holds important mechanisms to control the

vote, such as full control of the content of state television, election fraud [55] [56] and widespread

support from the recently urbanized clique, which(the latter) thanks to its urbanization has raised

its standard of living and thus is loyal to the Justice and Development Party, and the religiously

conservative Turks. The share of the latter's part of the population is not to be underestimated.

According to a systematic study conducted by Konda Interactive [57] More than 34 percent of the

population identify as believers and 10 as deeply religious , some of whom remain a constant

electoral reserve for Erdogan.

33 https://www.dailysabah.com/politics/libya-rejects-equal-inclusion-of-haftar-in-political-process-plagued-by-disagreements/news

74

2) The more Erdogan is exploiting these mechanisms, the more severe the opposition will be in the

big cities and the highly educated part of the Turkish population. In this manner, in the first local

election for Istanbul, carried in the 2019, Ekrem Imamoglu , the main contender for mayor from

the Republican People's Party, won with only 13 729 votes advantage[58]. With the cancellation

of the elections and their re-run, his victory was with over 775,000 votes advantage. [59] In other

words, anti-government sentiment and fears of deepening autocratic processes were exacerbated

by the Turkish people. Recep Tayyip Erdogan is aware of this and responds in the only possible

way, namely, to consolidate his power. This is evident in the refusal of the central government

to partner with municipalities run by the opposition[60], and the unsuccessful attempt to politicize

trial in Turkey by introducing a plurality of Bar in cities [61], and even in the referendum to turn

Turkey into a presidential republic.

The deepening autocratic processes, as well as the suffocation of the Turkish economy can

also be traced in the process of warming relations with the People's Republic of China. As the

authoritative publication Foreign policy notes, in the last 4 years Beijing has invested over 3

billion in the Turkish economy. Perhaps in exchange for political drawbacks. For example, while

in the first term, Erdogan protected refugees ygurs[62] and sharply criticized the notorious labor

camps in northwestern China, there was “a change of heart” since in 2019 he has expelled ygurs

back to China.[63]

The process of autocratization of the Republic of Turkey equals its political isolation

by the Euro-Atlantic countries, as well as with a number of Gulf countries. Deepening this

process will make it impossible to choose an alternative other than Russia, Iran, Turkey and

/ or China.

Russia and the cost of projecting force

Currently, the areas of interest to the Russian Federation are multiplying with high

paces. As Ukraine 's rapprochement with Europe and protests against "Europe's last dictator" in

Belarus continue, Russia is fighting on the currency front to consolidate an alternative currency to

the dollar, engaging in an arms race with the United States and China, and intervening in hotspots

in the Middle East and Africa. In addition, Russia has been involved in a number of scandals in

connection with the poisoning of Julia and Sergei Scripal, and in September of 2020 the poisoning

75

of the dissident Alexei Navalny with Novichok34. While there cannot be a clear answer who is

responsible, it can be speculated that Russia projects power through this type of attacks against

citizens of sovereign states and domestic adversaries through the so-called “active events” abroad.

In any case, there are clear indications that Moscow is looking for a new place "under the sun" at

all costs. This in turn implies alliances with other countries with similar interests. The

question, that remains whether such political expansion (in the sense of projecting power, not

territorial gains) is sustainable. The figures show that support for President Vladimir Putin and the

government are at the lowest levels since the annexation of the Crimea, while positive attitudes for

the European Union and the United States are growing[64]. At the same time, the economic

condition of the country has been deteriorating since 2013. The figures from then show, that the

GDP was $ 2.3 trillion. The current levels are about 1,7 trillion USD. At the same time in

2018 [65] protests arise, related to the increments of the retirement age. There is also a process of

increasing the tax burden, which also has long-lasting negative effects. Nevertheless, the result

of this year's referendum shows that there is no direct link between the economy and politics in

the Russian political process. Hence the goal of the plebiscite was to legitimize the change of

constitutional texts with which to remove the limit of two consecutive terms. Or with other words

to make the possibility of lifelong rule of Vladimir Putin de jure. The spectacular 78 percent of the

voters answered affirmative to the questions[66], although such result should be perceived with a

dose of healthy skepticism, with all of the allegations for election frauds35. At the same time, the

chance for a partnership between the West and Russia is becoming less and less likely, at the

moment.

Conclusions

In the article, the relations of the Russian Federation, the Republic of Turkey and the

Islamic Republic of Iran are examined and are declared as a coalition on an ad hoc principle that

can act in synchrony on some issues. This is possible due to their active participation on the Middle

East stage and their coinciding interest in creating de-escalation zones. At the same time, the clash

of the various interests can be derived along the lines of (but not limited to):

34 https://www.bellingcat.com/news/uk-and-europe/2020/12/14/fsb-team-of-chemical-weapon-experts-implicated-in-alexey-navalny-novichok-poisoning/ 35 https://www.nytimes.com/2020/07/01/world/europe/putin-referendum-vote-russia.html

76

1) The future of the Syrian President Assad

2) The Kurdish question

3) The outcome of the civil war in Libya

On the other hand, the text clarified the process of deepening isolation between Iran, Russia and

Turkey, and the rest of the world, as well as their serious economic problems. The conclusion that

can be drawn is that it is most likely, that this political "trio" to continue to act together, though the

role of Iran becomes more secondary, on the account of Turkey’s role. In this sense, the "teether-

toter" is likely to continue to operate in the short to medium term, albeit will be often shaken by

momentary disbalances. However, in this newly formed blocks system, China engages into

political cooperation, with each member of the "trio", as for example the deal with Moscow for

signing a contract for a trade of oil worth 55 billion each year [67], which means that in there is a

second possible scenario - the withdraw from the trio of one (or more members) of the countries at

the expense of an alliance with the PRC. In either case the author of this essay believes that the

presented sort of a “case study” proves the cited above academics in the matter of the multipolar

world and (sadly) the reluctance of leaving power of balance strategies. Furthermore, looks like

Kagan hypothesis for the appeal of Chinese political model is confirming itself.

[1] https://edition.cnn.com/2018/11/05/politics/iran-sanctions/index.html

[2] https://news.bg/int-politics/sasht-s-novi-sanktsii-sreshtu-iran-1.html

[3] https://www.bbc.com/news/world-us-canada-45652670

[4] https://www.ceicdata.com/en/indicator/iran/crude-oil-exports

[5] https://www.macrotrends.net/1369/crude-oil-price-history-chart

[6] https://www.eia.gov/international/data/world#/?pa=000000000000000000000000000000000

02&c=ruvvvvvfvtvnvv1vrvvvvfvvvvvvvfvvvou20evvvvvvvvvvvv&&==0&&D=0& = 2019

[7] https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.PETR.RT.ZS

[8] https://covid19.who.int/?gclid=EAIaIQobChMIh-

LdqdLy6wIVpQwGAB1uCQ6AEAAYASAAEgK57vD_BwE

[9] https://women.ncr-iran.org/2019/12/16/1500-protesters-killed-during-iran-uprising-29-

women-confirmed-dead/

[10] https://www.nytimes.com/2020/07/11/world/asia/china-iran-trade-military-deal.html

[11] https://clubz.bg/101547-pekin_predizvikva_sasht_stroi_voenni_bazi_v_iran

77

[12] https://foreignpolicy.com/2020/08/09/irans-pact-with-china-is-bad-news-for-the-west/

[13] https://www.reuters.com/article/us-venezuela-iran-idUSKBN25J0M3

[14] 210 Strategic survey

[15] https://www.vesti.bg/temi-v-razvitie/tema-koronavirus/izrael-zasili-udarite-si-po-iran-

dylboko-v-siriia-6109488

[16] https://nova.bg/news/view/2020/09/15/299460/%D0%B8%D0%B7%D1%80%D0%B0%D0

%B5%D0%BB-%D0 % BE% D0% B0% D0% B5-% D0% B8-% D0% B1% D0% B0% D1%

85% D1% 80% D0% B5% D0% B9% D0% BD-% D0% BF% D0% BE% D0% B4% D0% BF%

D0% B8% D1% 81% D0% B0% D1% 85% D0% B0-% D0% B8% D1% 81% D1% 82% D0%

BE% D1 % 80% D0% B8% D1% 87% D0% B5% D1% 81% D0% BA% D0% B8-% D1% 81%

D0% BF% D0% BE% D1% 80% D0% B0% D0% B7% D1% 83% D0% BC% D0% B5% D0%

BD% D0% B8% D1% 8F-% D0% B7% D0% B0-% D0% BC% D0% B8% D1% 80-% D0 %

B2% D0% B8% D0% B4% D0% B5% D0% BE /

https://edition.cnn.com/2020/09/15/politics/israel-uae-bahrain-white-house-analysis-intl

/index.html

[17] See in-depth analysis on: https://www.vesti.bg/sviat/izrael-pravi-tajni-sreshti-za-sblizhavane-

s-arabski-dyrzhavi-6105306.

[18] https://www.al-monitor.com/pulse/originals/2020/09/israel-seizure-west-bank-

archeological-sites-settlements.html

[19] https://www.middleeastmonitor.com/20200919-israel-seals-off-west-bank-gaza-strip/

[20] https://www.theatlantic.com/international/archive/2019/03/where-will-money-rebuild-syria-

come/584935/

[21] https://www.smh.com.au/world/middle-east/syria-agrees-to-let-russia-expand-hmeimim-air-

base-20200820-p55nfo.html

[22] https://oilprice.com/Energy/Energy-General/Russia-Is-Taking-Over-Syrias-Oil-And-

Gas.html

[23] https://www.reuters.com/article/us-syria-oil-russia-idUSKBN1YL0VK

[24] https://www.washingtoninstitute.org/fikraforum/view/russias-energy-goals-in-syria

[25] https://www.theguardian.com/world/2019/oct/30/russia-backed-syria-constitution-talks-

begin-in-geneva

[26] https://www.reuters.com/article/us-mideast-crisis-syria-putin-idUSKCN0UQ09H20160112

78

[27] https://www.kurdistan24.net/en/news/2f3887b0-6220-45db-a397-5f22b5f6b075

[28] https://www.vesti.bg/sviat/shte-uspee-li-rusiia-da-specheli-kiurdite-v-siriia-6112287

[29] https://www.voanews.com/extremism-watch/sdf-chief-our-trust-united-states-its-lowest

[30] https://www.aljazeera.com/indepth/opinion/long-turkish-russian-deal-idlib-

200316135110613.html

[31] https://www.theguardian.com/world/2020/mar/05/russia-and-turkey-agree-ceasefire-in-

syrias-idlib-province

[32] See in-depth analysis at https://www.aljazeera.com/news/2020/01/libya-war-supporting-

200104110325735.html.

[33] https://www.vesti.bg/sviat/bitkata-za-prirodnite-resursi-na-libiia-se-izostria-6104865

[34] https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/rankorder/2253rank.html

[35] https://www.eia.gov/international/data/world#/?pa=00000000000000000000000000000000

00002&c=ruvvvvvfvtvnvv1vrvvvvfvvvvvvvfvvvou20evvvvvvvvvvvv&&==&& = 2016

[36] https://www.worldoil.com/news/2020/9/10/turkey-in-talks-to-secure-libyan-oil-and-gas-

exploration-rights

[37] https://www.petroleum-economist.com/articles/politics-economics/middle-east/2020/turkey-

strengthens-libyan-position

[38] https://atalayar.com/en/content/turkey-sets-out-conquer-libyas-oil

[39] https://www.vesti.bg/sviat/bitkata-za-prirodnite-resursi-na-libiia-se-izostria-6104865

[40] https://www.worldoil.com/news/2020/9/10/turkey-in-talks-to-secure-libyan-oil-and-gas-

exploration-rights

[41] https://www.reuters.com/article/us-libya-security-turkey-russia-idUSKBN23M1D9

[42] https://www.dailysabah.com/op-ed/2019/12/27/haftar-is-russias-stone-to-kill-many-birds

[43] https://www.aa.com.tr/en/africa/analysis-strategic-legal-aspects-of-turkey-libya-

deal/1673079

[44] https://www.aa.com.tr/en/energy/general/turkeys-gas-imports-from-russia-down-43-in-

1q19/25502

[45] https://english.alarabiya.net/en/News/north-africa/2020/07/04/Turkey-signs-a-military-

agreement-with-Libya-s-GNA-Sources

[46] https://www.vesti.bg/sviat/turciia-i-rusiia-v-sblysyk-v-libiia-es-ochakva-bezhanski-natisk-

6110076

79

[47] https://www.aljazeera.com/news/2020/09/haftar-announces-conditional-lifting-libya-oil-

blockade-200918134841754.html

[48] https://www.investor.bg/drugi/338/a/gen-haftar-blokadata-vyrhu-iznosa-na-petrol-v-libiia-

triabva-da-byde-premahnata-312266/

[49] https://www.investor.bg/drugi/338/a/sled-novo-porajenie-libiiskiiat-general-haftar-e-gotov-

za-primirie-305790/

[50] https://www.reuters.com/article/us-turkey-usa-sanctions-idUSKBN1YF24P

[51] https://www.bbc.com/news/world-europe-53497741

[52] https://www.dw.com/en/eu-turkey-sanctions-mediterranean/a-54746538

[53] https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.MKTP.CD?locations=TR

[54] https://www.bbc.co.uk/news/topics/cwwwnvp4e4pt/turkish-local-elections-2019

[55] https://www.reuters.com/article/us-turkey-politics-referendum-observers-

idUSKBN17K0JW

[56] https://www.nytimes.com/2017/04/18/world/europe/turkey-referendum-is-haunted-by-

allegations-of-voter-fraud.html

[57] https://interaktif.konda.com.tr/en/HayatTarzlari2018/#7thPage/1

[58] https://dariknews.bg/novini/sviat/vis-na-turciia-razreshi-povtornoto-provezhdane-na-

izborite-v-istanbul-2163873

[59] https://dariknews.bg/novini/sviat/koj-e-noviiat-kmet-na-istanbul-ekrem-imamoglu-2172993

[60] https://foreignpolicy.com/2020/04/17/erdogan-turkey-coronavirus-relief-politics-akp-chp-

brother-tayyip-soup-kitchen/

[61] See more detailed analysis at: https://www.jurist.org/news/2020/07/turkish-parliament-

passes-new-bar-associations-law/.

[62] A minority of Turkic origin , who lives in North China .

[63] https://foreignpolicy.com/2020/09/16/erdogan-is-turning-turkey-into-a-chinese-client-

state/?fbclid=IwAR1RxnM2XZw-fNWLy-W1k3V81x2lrgaepH5EskkHINuy1GXj

[64] https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/04597230.2019.1677002

[65] https://www.bbc.com/news/world-europe-45389797

[66] https://www.bbc.com/news/world-europe-53255964

[67] https://www.wsj.com/articles/china-and-russia-are-partnersand-now-have-a-55-billion-

pipeline-to-prove-it-11575225030